Юппер, Изабель
Поделись знанием:
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
(перенаправлено с «Изабель Юппер»)
| Изабель Юппер | |||
| Isabelle Anne Huppert | |||
 Юппер во время презентации фильма «Копакабана», 27 ноября 2010 | |||
| Гражданство: | |||
|---|---|---|---|
| Профессия: | |||
| Карьера: |
1972 — наст. время | ||
| Награды: |
| ||
Изабе́ль Юппе́р (фр. Isabelle Huppert; род. 16 марта 1953) — французская киноактриса.
Биография
Дочь крупного промышленника, младший ребёнок в семье, окончила славянское отделение Парижского университета и Высшую национальную консерваторию драматического искусства.
Дебют в кино состоялся 1972 году в фильме Нины Компанеец «Фаустина и жаркое лето» (Faustine et le bel été), в том же году сыграла сестру главной героини в фильме Клода Соте «Сезар и Розали» (César et Rosalie). По словам Юппер, большое влияние на неё оказали российские фильмы, после просмотра фильма «Летят журавли» (1957) она решила стать актрисой[1].
В начале 1970-х годов Юппер играла роли девушек-подростков, в том числе в картинах «Пивная на развилке дорог» (Le Bar de la fourche, 1972) и «Вальсирующие» (1974) Бертрана Блие. Важным этапом её актёрской биографии стал снятый в том же году остросоциальный фильм Ива Буассе «Дюпон Лажуа» (в советском прокате «Это случилось в праздник»).
После работы в «Сезар и Розали» Юппер начинает брать уроки актёрского мастерства, и в следующей картине, «Алоиза» (Aloise, 1975) Лилианы де Кермадек, выступила уже как профессиональная актриса. В том же году сыграла роль девушки, заболевшей раком, в фильме «Доктор Франсуаза Гайан» (Docteur Françoise Gailland, 1975).
Первая большая работа Юппер — в фильме Бертрана Тавернье «Судья и убийца» (1975), где её партнёрами стали такие мастера, как Филипп Нуаре и Мишель Галабрю. Её героиня — простолюдинка, возлюбленная следователя Руссо, активная участница профсоюзного движения во Франции рубежа XIX—XX веков, сочетала в себе хрупкую женственность и мужское бесстрашие.
В конце 1970-х Юппер познакомилась с Клодом Шабролем, который пригласил её в фильм «Виолетта Нозьер» (1978) сыграть реальный персонаж — женщину, отравившую в 1930-х годах собственного отца. Впоследствии Юппер работала с Шабролем ещё на четырёх картинах: «Женское дело» (1988; приз за лучшую женскую роль на Венецианском МКФ), «Мадам Бовари» (1991; премия за лучшую женскую роль на Московском МКФ), «Церемония» (1995; премия «Сезар» и приз в Венеции за лучшую женскую роль) и «Ставки сделаны» (1997). Экранизация романа Гюстава Флобера «Госпожа Бовари» была задумана Шабролем специально для актрисы.
Юппер считается актрисой противоречий; она часто играет загадочных, замкнутых и роковых женщин. Такова её Альфонсина Плесси в фильме «Дама с камелиями» (1981) Мауро Болоньини по роману Александра Дюма. В том же году Юппер сыграла одну из самых удачных ролей в фильме Марты Месарош «Наследницы[en]» (1980, в советском прокате — «Вторая жена»).
Юппер работает в основном с режиссёрами французского и европейского «авторского кино» (Вернер Шрётер, Серж Бозон), авангардными театральными режиссёрами (Роберт Уилсон) и почти не появляется в фильмах развлекательных массовых жанров. Она снялась у Тавернье в «Избалованных детях» (Des enfants gеtes, 1977) и «Безупречной репутации» (1981); играла у Блие в «Вальсирующих» (1974) и «Женщине моего лучшего друга[en]» (1983); работала с Жаном-Люком Годаром в фильмах «Спасайся кто может» (Sauve qui peut, 1979) и «Страсть» (1982); сыграла Энн Бронте в фильме Андре Тешине «Сёстры Бронте» (1979) и главную роль в «Лулу» Мориса Пиала (1980).
В 1994 Юппер снялась в фильме Игоря Минаева «Наводнение» по рассказу Евгения Замятина. Актриса выступила в роли женщины, которая убивает более молодую и удачливую соперницу, чтобы спасти свою любовь.
В 2001 году снялась в фильме Михаэля Ханеке «Пианистка» по одноимённому роману[en] Эльфриды Елинек. За исполнение этой роли она получила приз за лучшую женскую роль Каннского кинофестиваля, а её партнёр Бенуа Мажимель — приз за лучшую мужскую роль.
Юппер — одна из четырёх актрис, награждённых призом за лучшую женскую роль Каннского кинофестиваля дважды (другие актрисы — Ванесса Редгрейв, Хелен Миррен и Барбара Херши). Она была членом жюри Каннского кинофестиваля 1984 года и председателем жюри кинофестиваля 2009 года. На счету актрисы самое большое количество фильмов, представленных в его официальной программе — 16 кинокартин.
Изабель Юппер живёт столь же замкнуто и сдержанно, как большинство её героинь. Она не любит давать интервью, умалчивает о личной жизни и не рассказывает о планах на будущее.
Личная жизнь
Была замужем за режиссёром Рональдом Шама, евреем ливанского происхождения[2].
Дети:
- Лолита (дата рождения: 10/1983)
- Лоренцо (дата рождения: 1/1988)
- Анджело (дата рождения: 9/1997)
Награды
- 1978 — Каннский кинофестиваль — Приз за лучшую женскую роль («Виолетта Нозьер»)
- 1978 — BAFTA — Лучший новичок («Кружевница»)
- 1980 — «Давид» — Лучшая зарубежная актриса («Кружевница»)
- 1988 — Венецианский кинофестиваль — Кубок Вольпи за лучшую женскую роль («Женское дело»)
- 1989 — МКФ в Боготе — Лучшая актриса («Женское дело»)
- 1991 — Германская кинопремия («Малина[en]»), Московский МКФ — Лучшая актриса («Мадам Бовари»)
- 1995 — Венецианский кинофестиваль — Кубок Вольпи за лучшую женскую роль, совместно с Сандрин Боннер («Церемония»)
- 1996 — «Сезар», «Премия Люмьер» — Лучшая актриса («Церемония»)
- 2001 — Каннский кинофестиваль, Европейская кинопремия — Лучшая актриса («Пианистка»)
- 2001 — Золотой Овен — Лучшая зарубежная актриса («Пианистка»)
- 2001 — «Премия Люмьер», Монреальский МКФ — Лучшая актриса («Спасибо за шоколад»)
- 2002 — Берлинский МКФ, Европейская кинопремия — За выдающиеся артистические достижения (в составе актёрского ансамбля) («8 женщин»)
- 2001 — Золотой Овен — Лучшая зарубежная актриса («8 женщин»)
- 2003 — Специальная премия Давида ди Донателло
- 2005 — Специальный Лев (Венецианский кинофестиваль)
- 2006 — «Премия Люмьер» — лучшая актриса («Габриэль[en]»)
- 2008 — Московский МКФ — приз имени Константина Станиславского «Я верю» за выдающееся актёрское мастерство
- 2016 — Фестиваль «Послание к человеку» — специальный приз «За заслуги в мировом кинематографе»[3]
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1971 | тф | Пруссак | Le Prussien | Элизабет |
| 1972 | ф | Фостин и прекрасное лето | Faustine et le bel été | студентка #2 |
| 1972 | ф | Бар на развилке | Le bar de la fourche | Энни Смит |
| 1972 | тф | Фигаро здесь, Фигаро там | Figaro-ci, Figaro-là | Полин |
| 1972 | ф | Сезар и Розали | César et Rosalie | Марита |
| 1973 | тф | Подлинная история | Histoire vraie | Аделаида |
| 1973 | тф | Хозяин пансиона | Le maître de pension | Анни |
| 1973 | тф | Драккар | Le drakkar | Иоланда |
| 1973 | тф | Была не была | Vogue la galère | Клотильда |
| 1974 | ф | Постепенное погружение в удовольствие | Glissements progressifs du plaisir | Бит |
| 1974 | ф | Вальсирующие | Les valseuses | Жаклин |
| 1974 | тф | Мадам Батист | Madame Baptiste | Бланш |
| 1974 | тф | Язвы и ссадины | Plaies et bosses | Пэтси Лаккан |
| 1974 | ф | Ампелопед | L'ampélopède | рассказчица |
| 1975 | ф | Серьёзный, как удовольствие | Sérieux comme le plaisir | девушка |
| 1975 | ф | Дюпон Лажуа | Dupont Lajoie | Брижит Колен |
| 1975 | ф | Бутон розы | Rosebud | Элен Николаос |
| 1975 | ф | Алоиза | Aloïse | юная Алоиза |
| 1975 | ф | Большой экстаз | Le grand délire | Мари |
| 1976 | ф | Доктор Франсуаза Гайян | Docteur Françoise Gailland | Элизабет Гайян |
| 1976 | ф | Судья и убийца | Le juge et l'assassin | Роуз |
| 1976 | ф | Малыш Марсель | Le petit Marcel | Иветта |
| 1976 | ф | Я, Пьер Ривьер | Je suis Pierre Rivière | Эйми |
| 1977 | ф | Кружевница | La dentellière | Пом |
| 1977 | ф | Избалованные дети | Des enfants gâtés | заместитель секретаря |
| 1977 | ф | Индейцы ещё далеко | Les Indiens sont encore loin | Женни Керн |
| 1977 | тф | С любовью не шутят | On ne badine pas avec l'amour | Камилла |
| 1978 | ф | Виолетта Нозьер | Violette Nozière | Виолетта Нозьер |
| 1978 | с | Он был музыкантом | Il était un musicien | девушка |
| 1979 | ф | Возвращение к возлюбленной | Retour à la bien-aimée | Жанна Керн |
| 1979 | ф | Сёстры Бронте | Les soeurs Brontë | Энн Бронте |
| 1980 | ф | Вторая жена | Örökség | Ирен |
| 1980 | ф | Лулу | Loulou | Нелли |
| 1980 | ф | Спасай, кто может (свою жизнь) | Sauve qui peut (la vie) | Изабель Ривьер |
| 1980 | ф | Врата рая | Heaven's Gate | Элла Уотсон |
| 1981 | ф | Подлинная история дамы с камелиями | La storia vera della signora dalle camelie | Альфонсина Плесси |
| 1981 | ф | Крылья голубки | Les ailes de la colombe | Мари |
| 1981 | ф | Безупречная репутация | Coup de torchon | Роза |
| 1981 | ф | Глубокие воды | Eaux profondes | Мелани |
| 1982 | ф | Страсть | Passion | Изабель |
| 1982 | ф | Форель | La truite | Фредерика |
| 1983 | ф | История Пьеры | Storia di Piera | Пьера |
| 1983 | ф | Любовь с первого взгляда | Coup de foudre | Лена Вебер |
| 1983 | ф | Женщина моего друга | La femme de mon pote | Вивиан |
| 1984 | ф | Потаскушка | La garce | Алина Каминкер / Эдит Вебер |
| 1985 | ф | Подпись Шарлотты | Signé Charlotte | Шарлотта |
| 1985 | ф | Заварушка | Sac de noeuds | Роза-Мари Мартен |
| 1986 | ф | Кактус | Cactus | Коло |
| 1987 | ф | Окно спальни | The Bedroom Window | Сильвия Вентворт |
| 1988 | ф | Бесы | Les possédés | Мария Сьятов |
| 1988 | ф | Женское дело | Une affaire de femmes | Мари |
| 1988 | ф | Чёрный Милан | Milan noir | Сара |
| 1989 | ф | Переселение | Seobe | Дафина |
| 1990 | ф | Месть женщины | La vengeance d'une femme | Сесиль |
| 1991 | ф | Малина | Malina | фрау |
| 1991 | ф | Мадам Бовари | Madame Bovary | Эмма Бовари |
| 1992 | ф | После любви | Après l'amour | Лола |
| 1993 | ф | Наводнение | Navodneniye | София |
| 1994 | ф | Дилетанты | Amateur | Изабель |
| 1994 | ф | Разрыв | La séparation | Анна |
| 1995 | ф | Церемония | La cérémonie | Жанна |
| 1996 | тф | Путешествия Гулливера | Gulliver's Travels | миссис |
| 1996 | ф | Избирательное сродство | Le affinità elettive | Карлотта |
| 1997 | ф | Награда доктора Шутца | Les palmes de M. Schutz | Мария Кюри |
| 1997 | ф | Ставки сделаны | Rien ne va plus | Элизабет / Бетти |
| 1998 | ф | Школа плоти | L'école de la chair | Доминик |
| 1999 | ф | Только не скандал | Pas de scandale | Агнес Жанкур |
| 2000 | ф | Современная жизнь | La vie moderne | Клер |
| 2000 | ф | Фальшивая служанка | La fausse suivante | графиня |
| 2000 | ф | Дочери короля | Saint-Cyr | мадам де Ментенон |
| 2000 | ф | Сентиментальные судьбы | Les destinées sentimentales | Натали Барнери |
| 2000 | ф | Спасибо за шоколад | Merci pour le chocolat | Мари-Клер «Мика» Мюллер |
| 2000 | ф | Сын двух матерей, или комедия невинности | Comédie de l'innocence | Ариана |
| 2001 | тф | Медея | Médée | Медея |
| 2001 | ф | Пианистка | La pianiste | Эрика Коют |
| 2002 | ф | 8 женщин | 8 femmes | Огюстин |
| 2002 | ф | Двое | Deux | Магдалена / Мария |
| 2002 | ф | Жизнь обетованная | La vie promise | Сильвия |
| 2003 | ф | Время волков | Le temps du loup | Анн Лоран |
| 2004 | ф | Моя мать | Ma mère | Элен, мать |
| 2004 | ф | Взломщики сердец | I Heart Huckabees | Катрин Вобан |
| 2004 | ф | Недовольные сёстры | Les soeurs fâchées | Мартина Демути |
| 2005 | ф | Габриэль[en] | Gabrielle | Габриель Эрве |
| 2006 | ф | Комедия власти | L'ivresse du pouvoir | Жанна Шарман-Киллмен |
| 2006 | ф | Частная собственность | Nue propriété | Паскаль |
| 2007 | ф | Чудо Медеи | Médée miracle | Ирен-Медея |
| 2007 | ф | Скрытая любовь | L'amore nascosto | Даниель |
| 2008 | ф | Дом | Home | Марта |
| 2008 | ф | Плотина против Тихого океана | Un barrage contre le Pacifique | настоятельница монастыря |
| 2009 | ф | Вилла Амалия | Villa Amalia | Анн |
| 2009 | ф | Белый материал | White Material | Мария Виаль |
| 2010 | ф | Копакабана | Copacabana | Элизабет Дельмот |
| 2010 | с | Закон и порядок: Специальный корпус | Law & Order: Special Victims Unit | Софи Жерар |
| 2010 | ф | Особые отношения | Sans queue ni tête | Элис Бержерак |
| 2011 | ф | Моя маленькая принцесса | My Little Princess | Ханна |
| 2011 | ф | Мой самый страшный кошмар | Mon pire cauchemar | Агата Новик |
| 2012 | ф | Фламинго Дубаи | Dubaï Flamingo | коза |
| 2012 | ф | Захваченные | Captive | Тереза Бургуэн |
| 2012 | ф | Любовь | Amour | Ева |
| 2012 | ф | В другой стране | Da-reun na-ra-e-seo | Анн |
| 2012 | ф | Спящая красавица | Bella addormentata | Дивина Мадре |
| 2012 | ф | Линии Веллингтона | Linhas de Wellington | Козима Пиа |
| 2013 | ф | Монахиня | La religieuse | Supérieure Saint-Eutrope |
| 2013 | ф | Одним меньше | Dead Man Down | Валентина Лузон |
| 2013 | ф | Тип Топ | Tip Top | Эстер Лафарж |
| 2013 | ф | Злоупотребление слабостью | Abus de faiblesse | Мод Шонберг |
| 2013 | ф | Исчезновение Элеанор Ригби: Он | The Disappearance of Eleanor Rigby: Him | |
| 2014 | ф | Фоли-Бержер | Folies Bergère | Брижит |
| 2014 | ф | Громче, чем бомбы | Louder Than Bombs | |
| 2014 | ф | Body Art | Лорен | |
| 2016 | ф | Она | Elle | Мишель |
Напишите отзыв о статье "Юппер, Изабель"
Примечания
- ↑ [ria.ru/culture/20160924/1477789625.html Мединский вручил награду французской актрисе Изабель Юппер]
- ↑ [www.haaretz.com/israel-news/culture/leisure/actress-actress-1.355240 Actress! Actress!]
- ↑ [ria.ru/culture/20160924/1477761664.html Мединский вручит почетный приз Юппер на фестивале "Послание к человеку"]. Проверено 25 сентября 2016.
Ссылки
- [www.isabellehuppert.com Официальный сайт] (англ.)
- [www.ekranka.ru/?id=a255 Изабель Юппер]
- [cinewest.ru/izabel-yupper-zheleznaya-ledi-frantsuzskogo-kino/ Биография и фильмография Изабель Юппер] в интернет-журнале [cinewest.ru/ «CineWest»]
- [www.edu.of.ru/attach/17/43295.doc Федоров А. В. Изабель Юппер // Видео-Асс Premiere. 1994. N 22. С.86-87.]
- [slovari.yandex.ru/art.xml?art=krugosvet/krugosvet/6/1009153.htm&encpage=krugosvet&mrkp=hghltd.yandex.net/yandbtm%3Furl%3Dencycl.yandex.ru/texts/krugosvet/krugosvet/6/1009153.htm%26text%3D%EF%3D%EF%AF%EF%B0%EF%B0%EF%B0%EF%B0%FF%B0%2B%EF%B0%EF%B0%EF%B0%EF%B0%FF%B0%26%26isu%3D2 Изабель Юппер](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2870 дней))
- Юппер, Изабель (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Юппер, Изабель
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Актрисы по алфавиту
- Актрисы Франции
- Актрисы телевидения Франции
- Актрисы театра Франции
- Актрисы XX века
- Актрисы XXI века
- Командоры французского ордена Искусств и литературы
- Офицеры ордена Почётного легиона
- Лауреаты премии «Сезар»
- Лауреаты премии «Кубок Вольпи»
- Лауреаты премии BAFTA
- Лауреаты Московского кинофестиваля (Серебряный Георгий)
