Изаи, Эжен

Эжен Изаи Eugène Ysaÿe
Основная информация
Дата рождения	16 июля 1858(1858-07-16)
Место рождения	Льеж
Дата смерти	12 мая 1931(1931-05-12) (72 года)
Место смерти	Брюссель
Страна	Бельгия
Профессии	скрипач, дирижёр, композитор
Инструменты	скрипка

Эже́н Изаи́ (фр. Eugène Ysaÿe; 16 июля 1858, Льеж — 12 мая 1931, Брюссель) — бельгийский скрипач, дирижёр и композитор.

Биография

Получил первые уроки музыки у своего отца, скрипача и дирижёра. Затем учился в Льежской консерватории у Дезире Хейнберга, Леона и Родольфа Массаров. Окончив консерваторию в 1874 г., он ещё некоторое время занимался в Брюсселе под руководством Генрика Венявского и наконец в 1876—1879 гг. совершенствовал своё мастерство в Париже у Анри Вьётана.

В 1880—1882 гг. Изаи занимал пост концертмейстера в берлинском оркестре Беньямина Бильзе (сменив на этой должности своего соотечественника Сезара Томсона); в этот же период он совершил концертную поездку по Скандинавии вместе с Антоном Рубинштейном. В 1883—1886 гг. Изаи жил и работал в Париже, где у него установились личные и творческие связи с ведущими французскими композиторами — в частности, Сезар Франк посвятил ему свою Сонату для скрипки и фортепиано. С 1886 г. обосновался в Брюсселе.

Изображен на бельгийской почтовой марке 1958 года.

Сочинения

• Опера «Шахтёр Пьер» (1931)

Написал 8 скрипичных концертов, вариации на тему Паганини и другие. Большое количество произведений для скрипки, среди которых 6 сонат-соло. Каждая из шести сонат посвящена одному из известных скрипачей — современников автора: Первая — венгру Йожефу Сигети, Вторая — французу Жаку Тибо, Третья — румыну Джордже Энеску, Четвертая — австрийцу Фрицу Крейслеру, Пятая — бельгийцу Матьё Крикбому, Шестая — испанцу Мануэлю Кироге.

Ссылки

• Эжен Изаи: ноты произведений на International Music Score Library Project
• [ysaye.kbr.be/ Виртуальная выставка «Eugène Ysaÿe 1858—2008»]

Отрывок, характеризующий Изаи, Эжен

«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.