Извинения перед Джесси Джексоном

Эпизод «Южного парка»

Извинения перед Джесси Джексоном
With Apologies to Jesse Jackson
Рэнди отвечает в «Колесе фортуны».
Сезон:	Сезон 11
Эпизод:	1101 (#154)
Сценарист:	Трей Паркер
Режиссёр:	Трей Паркер
Вышел:	7 марта 2007

«Извинения перед Джесси Джексоном» (англ. With Apologies to Jesse Jackson) — эпизод 1101 (№ 154) сериала «Южный парк», премьера которого состоялась 7 марта 2007 года. Серия посвящена проблеме расовых оскорблений и терпимости. Поводом для неё стал случай, когда актёр Майкл Ричардс разозлился и выкрикнул расовые оскорбления в адрес зрителя, а также символический запрет использования слова «nigger» в Нью-Йорке.

Сюжет

Отец Стэна участвует в телевикторине «Колесо Фортуны». Ему надо ответить на последний вопрос: «Кто вас раздражает?» На табло: «N_GGERS». Рэнди мнётся, но время истекает, и он даёт ответ — «niggers». Правильный ответ — naggers (зануды).

К сожалению, викторина транслируется в прямом эфире, и сюжет становится сенсацией. Семья Стэна глубоко потрясена таким позором. На следующий день в школе Стэн встречается с единственным чернокожим ребёнком города — Токеном. Картман тут же начинает носиться по школе с криком «Расовые войны!», но Токен не собирается драться, хотя и сердится на Стэна. Картман объявляет, что «снова победила белая раса».

Рэнди приносит извинения Джесси Джексону, известному чернокожему борцу за права человека. Но тому нужны не просто извинения. Рэнди должен поцеловать его задницу. Рэнди соглашается, и фото этого поцелуя попадает в газеты. Стэн уверен, что теперь Токен должен перестать сердиться, но Токен говорит, что Джесси Джексон — не император чёрных (Стэн удивлён — его отцу Джесси сказал именно так).

В воспитательных целях школа устраивает собрание на тему вежливости и политкорректности. На собрание приглашают карлика по имени Дэвид Нельсон, который написал несколько книг на темы терпимости и толерантности и утверждает, что никакое прозвище или оскорбление не способно его обидеть. Карлика из соображений политкорректности советуют называть «маленьким человеком».

Однако Картман при виде карлика начинает истерически хохотать. Все ждут, когда он перестанет смеяться, но он не перестаёт, а только иногда с трудом сквозь смех выговаривает фразы вроде «Смотрите, они и костюмчик на него надели».

Рэнди смотрит выступление комика в клубе «Фабрика смеха», но комик замечает его и начинает звать его «nigger guy» («тот, который сказал нигер»). Рэнди уходит из клуба, но на него показывают пальцами прохожие, дети дразнят его. Он заходит в магазин купить аспирина, но продавцы отказываются обслуживать «nigger guy».

Тем временем, карлик просит директрису Викторию и мистера Мэки дать ему пообщаться с Картманом наедине, чтобы разобраться с его отношением к «маленьким людям». Его пытаются отговорить, но безуспешно. Картмана вызывают в учительскую, и он снова начинает хохотать. Очень быстро это выводит карлика из себя.

Рэнди читает со сцены в каком-то клубе речитатив о том, как к нему плохо относятся окружающие.

Карлик решает проучить Картмана и просит детей при виде Картмана одновременно сказать «Доброе утро, жиртрест». Сначала Картман злится и начинает искать зачинщика, но, заметив карлика, снова начинает хохотать.

Рэнди по-прежнему старается загладить свою вину и учреждает стипендию для негров в надежде, что теперь его перестанут называть «nigger guy». Но вскоре его замечают трое реднеков на джипе и гонятся за ним, угрожая убить за то, что он «оскорбил целую расу на всю страну». Но неожиданно за Рэнди заступается группа «nigger guys», таких, как Майкл Ричардс, и реднеки вынуждены уехать. Оказывается, есть целая группа людей, использовавших публично слово «nigger» и столкнувшихся теперь с нетерпимостью общества. Они разрабатывают план, как покончить с дискриминацией. Для этого они обращаются к Конгрессу и предлагают запретить использование фразы «nigger guy», поскольку это слишком ужасное оскорбление. Конгрессмены соглашаются, как только понимают, что когда-нибудь этот термин могут применить и к ним. Закон принят, против проголосовал только единственный чернокожий сенатор. Теперь по закону между словами «nigger» и «guy» должно идти не менее семи других слов.

Стэн старается, чтобы Токен перестал злиться, но от этого Токен злится ещё больше. Картман и карлик устраивают поединок, причем у карлика преимущество, потому что Картман не может перестать смеяться. Картман заставляет карлика признать поражение, но тут карлик неожиданно сбивает его с ног и гордо уходит, хотя Картман не перестает хохотать. Карлик заявляет, что доказал свою точку зрения; при этом Стэн и Кайл не могут понять, что именно он доказал. И тут Стэн понимает, как помириться с Токеном. Он признаёт, что не способен понять, как себя чувствует Токен и насколько ему неприятны расовые оскорбления. Токен соглашается и больше не злится на Стэна.

Факты

• Картман говорит, что финал этой викторины — самое смешное, что он когда-либо видел, и что он просмотрел его около 60 раз на YouTube. Вскоре после выхода эпизода этот отрывок действительно был выложен на YouTube, но затем был убран по требованию правообладателей, как и все другие фрагменты сериала.
• В США во времена выхода эпизода был действительно всего один чернокожий сенатор — Барак Обама.
• Слово «ниггер» прозвучало в серии 42 раза.
• Также данный эпизод — один из тех, где «fuck» звучит без цензуры.
• Телевикторина «Wheel of Fortune» (Колесо фортуны) — прообраз российского «Поля чудес», поэтому в переводе MTV на русский язык программа называлась «Поле чудес».
• Во время драки Картмана с карликом (а также на финальных титрах) играет песня «Disturbed» «Down with the Sickness».
• Ирония эпизода с реднеками, преследующими Рэнди, — в том, что люди этого слоя традиционно считаются ненавидящими негров расистами, а у этих даже есть при себе флаги рабовладельческой Конфедерации.
• Джеси Джексон уже был спародирован в эпизоде «Школьный портфель».
• В русской версии игры «Поля чудес», уже после выхода этого эпизода, произошёл похожий случай. На табло были высвечены буквы «Х_ЙЛО». Правда, игрок не растерялся и назвал правильное слово — «хайло», хотя ведущий и твердил что слово «у него на лице написано». Выпуск вышел в эфир 07.06.2008 .
• Когда Картман избивает карлика, он заставляет его произнести фразу «Кэрол Энн, не иди на свет!». Это очевидная отсылка к фильму «Полтергейст».

Ссылки

• [spscriptorium.com/Season11/E1101script.htm Сценарий серии «With Apologies to Jesse Jackson»]
• [lenta.ru/news/2007/03/06/new1/ Lenta.ru: Новый сезон South Park стартует со слова на букву «N»]
• «Извинения перед Джесси Джексоном» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Извинения перед Джесси Джексоном

Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.