Извольский, Пётр Петрович

Пётр Петрович Извольский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Член Государственного совета
05.02.1909 — 1917
Обер-прокурор Святейшего Синода
27.07.1906 — 05.02.1909
Предшественник:	Алексей Александрович Ширинский-Шихматов
Преемник:	Сергей Михайлович Лукьянов
Рождение:	14 февраля 1863(1863-02-14) Екатеринослав
Смерть:	9 декабря 1928(1928-12-09) (65 лет) Ле-Везинэ, Франция
Место погребения:	Сент-Женевьев-де-Буа
Род:	Извольские
Отец:	Пётр Александрович Извольский
Мать:	Евдокия Григорьевна Гежелинская
Супруга:	Мария Сергеевна Голицына
Награды:

Пётр Петрович Извольский (14 февраля 1863, Екатеринослав — 9 декабря 1928, Ле-Везинэ, Франция) — обер-прокурор Святейшего Синода (1906—1909). В эмиграции — протоиерей.

Семья

Выходец из дворянского рода.

• Отец — Пётр Александрович Извольский (1816—1888), действительный статский советник, курский и екатеринославский губернатор.
• Мать — Евдокия Григорьевна, урождённая Гежелинская (1832—1907), внучка князя В. М. Яшвиля.
• Брат — Александр Петрович (1856—1919), министр иностранных дел России (1906—1910).
• Жена — Мария Сергеевна, урождённая княжна Голицына (1866—1929), дочь отставного полковника гвардии, действительного статского советника.
• Дочь — Мария, в замужестве Арсеньева (1887—?).
• Сын — Сергей (1890—1955). Окончил Александровский лицей.
• Сын — Пётр (1894—?). Окончил Александровский лицей.
• Дочь — Ольга, в замужестве Рогович (1897—?).

Образование

Окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета (1886), был стипендиатом в университете Пизы (Италия). В 1887 получил степень кандидата Санкт-Петербургского университета (диссертация посвящена святому Франциску Ассизскому).

Административная деятельность

• С 1886 находился на службе в департаменте внутренних сношений министерства иностранных дел (МИД).
• С 1887 — коллежский секретарь, был переведён на службу в министерство внутренних дел (МВД).
• С 1888 — и.д. чиновника особых поручений VII класса при главноначальствующем гражданской частью на Кавказе.
• С 1890 — титулярный советник.
• С 1891 служил в министерстве народного просвещения (МНП), член от министерства в Новосильском уездном училищном совете, и. д. чиновника особых поручений VI класса при министре народного просвещения.
• С 1893 — коллежский асессор.
• В 1893 был командирован для инспекции палестинских и сирийских школ Императорского Православного Палестинского общества. Результаты инспекции были изданы отдельной книгой.
• С 1894 — временно и. д. инспектора Киевского учебного округа.
• С 1895 — камер-юнкер Двора Его Императорского Величества.
• С 1896 — надворный советник.
• С 1896 — инспектор Киевского учебного округа.
• С 1899 — помощник попечителя Киевского учебного округа.
• С 1900 — коллежский советник.
• С 1901 — камергер Двора Его Императорского Величества.
• С 1902 — попечитель Рижского учебного округа
• С 1903 — статский советник.
• С 1904 — попечитель Санкт-Петербургского учебного округа
• С 1905 — действительный статский советник.
• С 19 ноября 1905 — товарищ министра народного просвещения.
• С 27 июля 1906 — обер-прокурор Святейшего Синода.
• С 1907 — в должности гофмейстера Двора Его Императорского Величества.
• С 5 февраля 1909 — член Государственного совета, принадлежал к умеренно-либеральной Группе центра. Был председателем и докладчиком комиссии по школьному законодательству.
• С 1912 — гофмейстер Двора Его Императорского Величества.

В 1892—1893 руководил отделением Российского общества Красного Креста в Тульской губернии, занимался организацией продовольственной помощи голодавшему населению. Почётный гражданин города Новосиль Тульской губернии (1907); за помощь бедным во время эпидемии холеры и за участие в создании ремесленной школы). В качестве попечителя Санкт-Петербургского учебного округа способствовал сближению школы с семьёй и организации родительских совещаний.

Его кандидатуру на пост обер-прокурора Святейшего Синода в 1906 предложил брат, Александр Извольский, бывший тогда министром иностранных дел. По словам С. Ю. Витте, Пётр Извольский, «человек очень порядочный», в то же время «никогда никакого отношения к церковному управлению не имел и по натуре недостаточно широк для поста Министра». Будучи обер-прокурором, Извольский проявил себя сторонником самостоятельности церкви. По мнению профессора С. Л. Фирсова, он сумел добиться расположения у членов Синода, предложения которых почти всегда получали его поддержку. В то же время он не имел чёткой позиции относительно перспектив церковно-государственных отношений.

Отставку Извольского с поста обер-прокурора кадетская газета «Речь» (номер от 6 февраля 1909) связывала с его защитой автономии духовных школ, которая встретила неприятие со стороны консервативной части епископата. В то же время С. Л. Фирсов обращал внимание на недовольство председателя Совета министров П. А. Столыпина отсутствием у Извольского достаточной инициативы.

Эмигрант и священник

Во время гражданской войны жил на даче в Ялте, откуда в октябре 1920 эмигрировал с семьёй в Константинополь, затем переехал в Париж, где был членом приходского совета церкви святого Александра Невского. С 19 декабря 1921 — диакон, с 15 февраля 1922 — иерей (рукоположен митрополитом Евлогием (Георгиевским)), настоятель Свято-Николаевского храма в Брюсселе (до 1928). С 1923 — протоиерей, благочинный приходов в Бельгии и Голландии. В 1923—1927 — член епархиального совета при митрополите Евлогии. Был членом правления Комитета помощи русским инвалидам, основателем и руководителем просветительно-благотворительного Николо-Иоанновского кружка, редактором еженедельника La Semaine religieuse («Церковная неделя»), создал русскую приходскую школу в Брюсселе. Член Лицейского бюро в эмиграции.

В 1928 в связи с тяжёлой болезнью вышел за штат, переехал во Францию (под Париж) и вскоре скончался. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

По словам митрополита Евлогия (Георгиевского),

О. Пётр Извольский, первый назначенный мною в Брюссель настоятель, был замечательным, образцовым священником. В нём сочетались смирение и кротость, столь трогательные в бывшем важном сановнике, со стойкостью, с умением стать авторитетом в глазах прихожан. К своему служению он относился с ревностью неофита, вложил в него все свои дарования. Прихожане его единодушно почитали, а для меня о. Пётр был утешением. Очень к нему был расположен знаменитый кардинал Мерсье. Когда возник раскол с «карловцами», о. Пётр удержал большую часть прихода. Его стараниями при церкви была устроена школа для детей. К сожалению, о. Петр заболел неизлечимой болезнью (саркома) и долго угасал.

Архиепископ Иоанн (Шаховской) вспоминал, что

отец Пётр был искренним благоговейным пастырем. Пришедший к священству на шестом десятке, он был ещё полон того светского воспитания, которое ничуть не обременяло его любви к Церкви и не отягощало «семинарским» (если будет мне позволено так сказать) стилем… Я немало интересного узнал от него о старой России и церковной жизни. Он отечески ко мне относился. Его разбавленная светскостью церковность легко меня достигала, впрочем, не чрез «светскую» сословность, а чрез отсутствие «духовной сословности». Отец Пётр был покаянный человек. Он чувствовал и свою ответственность за то, что свершилось в России. С сокрушением покаянным («не ценили мы, не ценили, что имели…») он говорил мне о том, как он учился в Италии в университете города Пизы и защищал там диссертацию о Франциске Ассизском. «И (восклицал он с горечью) я не знал тогда, что в это же время и недалеко от нашего имения в России жил Амвросий Оптинский».

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й степени (1889);
• Орден Святой Анны 3-й степени (1898);
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1901);
• Орден Святой Анны 1-й степени (1907);
• Орден Святого Владимира 2-й степени (1914);
• Орден Белого Орла (1917).

Труды

• Учебные заведения Императорского Православного палестинского общества в апреле и мае 1893. СПб, 1894 (2-е издание — СПб, 1896).
• К вопросу о соединении Церквей. Мюнхен, 1922.

Библиография

• Нивьер, Антуан. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920—1995: Биографический справочник. М.-Париж, 2007. С. 221.
• Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений. 1802—1917. Биоблиографический справочник. СПб, 2001. С. 270—272.
• Фирсов С. Л. Православная церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб, 1996.

Ссылки

• [zarubezhje.narod.ru/gi/i_004.htm Биография]
• [www.krotov.info/acts/20/1920/eulo_20.html#333 Из воспоминаний митрополита Евлогия Георгиевского]
• [www.pravoslavie.ru/put/061107120208 Из воспоминаний архиепископа Иоанна (Шаховского)]
• Витте С. Ю. Царствование Николая II, глава 64 (46) // [az.lib.ru/w/witte_s_j/text_0070.shtml Воспоминания]. — М.: Соцэкгиз, 1960. — Т. 3. — С. 525. — 75 000 экз.

Отрывок, характеризующий Извольский, Пётр Петрович

«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.