Издательство Ивана Лимбаха
| Издательство Ивана Лимбаха | |
| Страна |
Россия |
|---|---|
| Основано |
1995 |
| Префикс ISBN |
5-89059 |
Веб-сайт: www.limbakh.ru/ | |
Издательство Ивана Лимбаха — санкт-петербургское издательство гуманитарного профиля.
Об издательстве
Основано 2 августа 1995 года. Подготовленные им издания отечественной и мировой словесности, гуманитарной мысли отличаются продуманным отбором авторов, переводчиков, составителей и комментаторов, качественной редактурой, отличным полиграфическим исполнением[1][2]. Большинство вышедших здесь книг — первые издания.
Заслуги «Издательства Ивана Лимбаха» в деле петербургского книгоиздания отмечены премией «Северная Пальмира» за 1999 год. В 2006 году литературные критики, опрошенные газетой «Культура», назвали его в числе семи лучших издательств России[3].
Политика издательства
Первые пять лет издательство выпускало главным образом книги отечественных авторов: Андрея Битова, Михаила Безродного, Леонида Гиршовича, Тимура Кибирова, Льва Рубинштейна, Дмитрия Александровича Пригова. В дальнейшем в деятельности издательства наметились несколько сквозных тематических линий: среди них, с одной стороны, фигуры второй культуры СССР 1960—1980-х годов, представителей ленинградского самиздата, с другой — «второй ряд» петербургской словесности «Серебряного века», с третьей — поэзия и проза не мейнстримных, однако и не сугубо маргинальных европейских и американских авторов XX—ХХI вв., наконец, европейская интеллектуальная эссеистика (Studia Europaea — «Вглубь фантастического» Роже Кайуа, «Вечная эйфория» и «Тирания покаяния» Паскаля Брюкнера и др.).
На нынешний день среди книг издательства — сочинения и материалы к биографии Василия Комаровского, Алексея Скалдина, Владимира Шилейко, Алексея Ремизова, воспоминания об Андрее Белом и Вячеславе Иванове, дневники Михаила Кузмина, «Повесть о пустяках» Юрия Анненкова, двухтомник сочинений Леонида Аронзона, представительные сборники стихотворений Роальда Мандельштама и Олега Григорьева, собрание сочинений Маргерит Юрсенар в 3-х томах, том избранных произведений Хосе Лесамы Лимы, сборник переводов Анатолия Гелескула из польской и Григория Кружкова из английской поэзии, проза Альфреда Дёблина, Томаса Бернхарда, Хаймито фон Додерера, Жоржа Перека, Пера Улова Энквиста, основополагающие труды Йохана Хёйзинги в новых переводах и с подробным историко-культурным комментарием, «Минимы» Леонида Пинского, «Сама жизнь» Натальи Трауберг, «Грамматика поэзии» Владимира Бибихина, «Риторика повседневности» Елены Рабинович и многое другое.
Напишите отзыв о статье "Издательство Ивана Лимбаха"
Примечания
- ↑ Левченко, Ян. [old.russ.ru:8083/publishers/examination/20041203_jl.html Петербургские тиражи. Выпуск 5] // «Русский журнал», 3 Декабря 2004 года.
- ↑ Кукулин, Илья. [www.izvestia.ru/news/270044 Парад-алле титанов мысли] // «Известия», 25 ноября 2002.
- ↑ Гаревская, Елена. [www.kultura-portal.ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=635&crubric_id=1003211&rubric_id=1000188&pub_id=734353 Великолепная семерка. Издательства со знаком качества]. [archive.is/YRoC Архивировано из первоисточника 3 августа 2012]. // «Культура», № 14 (7524), 13—16 апреля 2006 года.
Ссылки
- [www.limbakh.ru/ Официальный сайт издательства]
- [old.rsl.ru/table.jsp?f=1016&t=3&v0=Ивана+Лимбаха&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=a1&ce=4&useExternal=true Книги издательства] в каталоге РГБ
Отрывок, характеризующий Издательство Ивана Лимбаха
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
