Политиздат

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Изда́тельство полити́ческой литерату́ры ЦК КПСС (Политизда́т)
Страна

СССР СССР

Основано

1918

Ликвидировано

1991

Адрес

125811, Москва, Миусская площадь, 7[1]

Код Госкомиздата СССР

079


Веб-сайт:
К:Издательства, основанные в 1918 годуК:Издательства, закрытые в 1991 году

Изда́тельство полити́ческой литерату́ры ЦК КПСС (Политизда́т) — центральное издательство политической и историко-партийной литературы в СССР[2][3][4]. Существовало в 19181991 годы. Преобразовано в издательство «Республика».





История

После Октябрьской революции 1917 года перед большевистским властями встал вопрос о координации издательской деятельности в республике, в частности необходимо было организовать выпуск общественно-политической литературы. С этой целью летом 1918 года было создано единое издательство «Коммунист»[2][3][4], которое уже 21 мая 1919 года Постановлением ВЦИК вошло в состав Государственного издательства при Наркомпросе РСФСР в качестве отдела политической литературы[2][4].

После реорганизации в 1921 году Госиздат стал объединять крупнейшие советские издательства, а в 1930 году на его базе было создано Объединение государственных издательств РСФСР — ОГИЗ РСФСР.

15 августа 1931 года ЦК ВКП(б) принял Постановление «Об издательской работе», в котором на первый план выдвигалось издание политической и технической литературы: «Книга должна быть боевой и актуально-политической, она должна вооружить широчайшие массы строителей социализма марксистско-ленинской теорией и технико-производственными знаниями». Для выполнения этой партийной директивы издательская система СССР была перестроена с целью уделить особое внимание выпуску именно политической и технической литературы. Из системы Соцэкгиза («Издательство социально-экономической литературы» в составе ОГИЗа) было выделено издание массовой партийной литературы по марксистско-ленинской теории и на этой базе (вместе с Маспартгизом — «Издательство массовой партийной литературы», которое выделилось из ОГИЗа) образовалось «Издательство партийной литературы» (Партиздат), подчинявшееся непосредственно Культпропу (отдел культуры и пропаганды) ЦК ВКП(б)[2][3][4].

В январе 1941 года Партиздат переименовали в Государственное издательство политической литературы (Госполитиздат) и опять включили в состав ОГИЗа[2][3][4].

В 1963 году Госполитиздат стал главным партийным издательством КПСС и был переименован в Издательство политической литературы ЦК КПСС — Политиздат[2][3][4].

После запрета деятельности КПСС в конце 1991 года Политиздат потерял статус центрального политического издательства и одного из самых масштабных и влиятельных в стране, как и ярко выраженную партийность. В декабре 1991 года решением Совета Министров — Правительства РСФСР Издательство политической литературы ЦК КПСС было преобразовано в государственное и стало именоваться «Республика».

Издательская деятельность

Политиздату Госкомиздатом СССР был присвоен код 079. В системе Госкомиздата СССР в 1980-х гг. издательство входило в Главную редакцию общественно-политической литературы.

Оно имело практически монопольное право на выпуск всей официальной общественно-политической литературы на территории СССР в том числе произведения классиков марксизма, материалы съездов партии, пленумов ЦК, партийные документы, доклады и выступления руководителей КПСС, зарубежных коммунистических и рабочих партий. Политиздат также печатал научную, научно-популярную и учебную литературу по научному коммунизму, марксистско-ленинской философии, политэкономии, отечественной истории и истории КПСС, партийному строительству, научному атеизму, внешней политике СССР, мировому революционному процессу[2][3][4].

В 1973 году издательство выпустило 398 названий общим тиражом более 108 миллионов экземпляров, что составляло 20 % всей изданной в стране литературы по общественно-политическим и социально-экономическим проблемам[2].

В 1977 году издательство выпустило 375 названий книг и брошюр общим тиражом более 73,6 миллионов экземпляров[3].

В 1979 году издательство выпустило 389 названий книг и брошюр тиражом около 70 миллионов экземпляров[4].

Сводные показатели издательской деятельности издательства были следующие:

1973[2] 1977[3] 1979[4][5] 1980[6] 1981[7] 1985[8] 1987[9] 1988[10] 1989[11] 1990[12]
Кол-во книг и брошюр, печатных единиц 398 375 389 403 375 413 346 354 337 297
Тираж, тыс. экз. 108676 73600 69889,5 74451,7 98928,7 86238,6 87257,3 87019,5 58493,6 47240,3
Печатных листов-оттисков, тыс. 1431326 845460,7 882649,9 1020024,1 989206,2 1067811,8 1060014,4 872874,5 804963,2

Среди выпущенной Политиздатом литературы можно выделить такие многотомные проекты, как Полное собрание сочинений В. И. Ленина в 55 томах (1958—1965) и второе 50-томное издание сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса (1974). Также были изданы 10-томное издание «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», 4-томник Л. И. Брежнева «Ленинским курсом». Наибольшую известность получили книжные серии Политиздата: «Пламенные революционеры», «О жизни и о себе», «Герои Советской Родины», «Владыки капиталистического мира», «За фасадом буржуазных теорий», «Библиотека атеистической литературы».[2][4]

Руководители издательства

Награды

См. также

Напишите отзыв о статье "Политиздат"

Примечания

  1. Книгоиздание СССР. Цифры и факты. 1917—1987 / Е. Л. Немировский, М. Л. Платова. — М.: Книга, 1987. — С. 116. — 320 с. — 3000 экз.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Тропкин, 1975.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 СЭС, 1981, с. 1041.
  4. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Сикорский, 1982.
  5. Печать СССР в 1979 году: Статистический сборник / Всесоюзная книжная палата. — М.: «Статистика», 1980. — С. 97. — 207 с. — 10 000 экз.
  6. Печать СССР в 1980 году: Статистический сборник / Всесоюзная книжная палата. — М.: Финансы и статистика, 1981. — С. 131. — 255 с.
  7. Печать СССР в 1981 году: Статистический сборник / Всесоюзная книжная палата. — М.: Финансы и статистика, 1982. — С. 129. — 255 с. — 10 000 экз.
  8. Печать СССР в 1985 году: Статистический сборник / Всесоюзная ордена «Знак Почета» книжная палата. — М.: Финансы и статистика, 1986. — С. 131. — 311 с.
  9. Печать СССР в 1987 году: Статистический сборник / НПО «Всесоюзная книжная палата». — М.: Финансы и статистика, 1988. — С. 133. — 238 с. — 8000 экз. — ISBN 5-279-00132-5.
  10. Печать СССР в 1988 году: Статистический сборник / НПО «Всесоюзная книжная палата». — М.: Финансы и статистика, 1989. — С. 133. — 238 с. — 6500 экз. — ISBN 5-279-00154-6.
  11. Печать СССР в 1989 году: Статистический сборник / НПО «Всесоюзная книжная палата». — М.: Финансы и статистика, 1990. — С. 135. — 239 с. — 6000 экз. — ISBN 5-279-00389-1.
  12. Печать СССР в 1990 году: Статистический сборник / НПО «Всесоюзная книжная палата». — М.: Финансы и статистика, 1991. — С. 135. — 288 с. — ISBN 5-279-00634-3.

Литература

Отрывок, характеризующий Политиздат



Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.