Иззуддин ибн Абдуссалам
| Иззуддин ибн Абдуссалам | |
| Личная информация | |
|---|---|
Богословская деятельность | |
 Редактирование Викиданных |
Шейх аль-ислам Иззудди́н Абу Муха́ммад Абду́л-Ази́з ибн Абдуссала́м аш-Шафии́, известный как Ибн Абдуссала́м (1181, Дамаск — 1262, Каир) — исламский богослов, факих шафиитского мазхаба. Известен также под прозвищем Султа́н учёных (султан аль-улема)[1] и Шейх аль-ислам[2].
Содержание
Биография
Его полное имя: Иззуддин Абу Мухаммад Абдул-Азиз ибн Абдуссалам ибн Абуль-Касим ибн аль-Хасан ад-Димашки аш-Шафии. Родился в 1181 или 1182 году в Дамаске. Рано осиротев и оставшись без дома и средств к существованию, решил отправиться в мечеть в поисках выхода из сложившейся ситуации. Там, известный историк и богослов Ибн Асакир помог ему и устроил работать сторожем в мечети. Заметив безудержную тягу к изучению исламских дисциплин Ибн Абдуссалама, Ибн Асакир оказывал ему всяческую моральную и материальную помощь[3].
Исламское право изучал у Ибн Асакира и Джамалуддина Абдул-Хамид аль-Харситани,, усул аль-фикх и богословие у Сайфуддина аль-Амиди, суфизм — ас-Сухраварди и Абуль-Хасана аш-Шазили[1].
Во время правления султана аль-Малика Ашрафа Мусы ему было запрещено издавать фетвы, встречаться с кем бы то ни было и выходить из дома. Однако, по просьбе богослова ханафитского мазхаба Джамалуддина запрет был снят[3].
Вёл проповеди в мечети в Омейядов в Дамаске. Открыто бросил вызов правителю Сирии, отказался носить чёрную одежду и хвалить правителей. Когда правитель аль-Салих Исмаил сделал уступки крестоносцам, Ибн Абдуссалам осудил его и не упомянул в молитве[4]. За это его отправили в тюрьму, а после освобождения он эмигрировал в Египет[2][5].
Покинув Дамаск, Ибн Абдуссалам поселился в Каире, где он был назначен главным судьей и имамом-хатибом, совершающим пятничные молитвы[2][5]. Позже он ушёл с должности главного судьи и стал преподавателем шафиитского права в медресе Салихийя, основанного аль-Маликом аль-Салихом. По свидетельству биографов, Ибн Абдуссалам был первым, кто обучал толкованию Корана в Египте[1].
Он пользовался авторитетом не только у богословов, но и правителей исламского мира своего периода[2][5]. После его смерти мамлюкский султан Захир Бейбарс так отзывался о нём: «Только теперь я утвердился во власти, ибо если бы он [Ибн Абдуссалам] повелел людям выполнить любую его волю, то они поспешили бы исполнить его веление»[3].
Умер в 1262 году в Каире[1].
Учителя и ученики
Среди его учителей были такие известные богословы как:
- Ибн Асакир,
- Сайфуддин аль-Амиди,
- Абу Мухаммад Касим ибн Асакир,
- Ханбаль ибн Абдуллах,
- Абдул-Латиф ибн Исмаил,
- Абдул-Хамид аль-Харситани,
- Абуль-Хасан Ахмад ибн аль-Мавазини,
- Абу Тахир аль-Хашуи,
- Умар ибн Мухаммад ас-Сахраварди.
Среди его учеников были такие известные богословы как:
- Ибн Дакик аль-Ид,
- Абу Шама аль-Макдиси,
- Шихабуддин аль-Карафи,
- Шарафуддин ад-Думьяти,
- Ахмад ибн Фарах аль-Ашбили,
- Абуль-Хасан аль-Бунини
- Таджуддин Абдуль-Ваххаб ибн Халаф ибн Бинт аль-Аазз.
Труды
Ибн Абдуссалам является автором более 30 книг и сочинений в таких дисциплинам как Толкование Корана, хадисоведение, акида, фикх, усуль аль-фикх, суфизм и др[5].
Наиболее известные и значимые труды имама:
- Тафсир аль-Азим (Большой тафсир)
- Каваиду аль-ахкам (Основы прав)
- Фарк байналь иман валь ислам (Разница между иманом и исламом)
- Фатава
- Бидаяту ар-Расул (Жизнеописание Пророка)
- Аль-Джихад ва фадаилуху (Джихад и его достоинство)
- Ахвалу ан-Нас явмаль кияма (Состояние людей в Судный день)
Напишите отзыв о статье "Иззуддин ибн Абдуссалам"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Encyclopaedia of Islam (New Edition). — Leiden, Netherlands: Brill. — Vol. Volume IX (San-Sze). — P. 812. — ISBN 9004104224.
- ↑ 1 2 3 4 Sherman. Islamic Law and the State: The Constitutional Jurisprudence of Shihab Al-Din Al-Qarafi (Studies in Islamic Law & Society). — Brill. — P. 10. — ISBN 9004104585.
- ↑ 1 2 3 А. Дациев и М. Гаджиев, 2009.
- ↑ Adil Salahi. [www.muslimheritage.com/article/izz-al-din-ibn-abd-al-salam Izz Al-Din ibn Abd Al-Salam]. MuslimHeritage. Проверено 24 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 4 Keller Nuh Ha Mim. Reliance of the Traveller. A classic manual of Islamic Sacred Law. — Beltsville, Maryland: Amana Publications. — P. 1064. — ISBN 0915957728.
Ссылки
- А. Дациев, М. Гаджиев аль-Инчхи. [islamdag.ru/lichnosti/256 Иззуддин Ибн Абдусалам]. IslamDag (3 июля 2009). Проверено 24 марта 2015.
Отрывок, характеризующий Иззуддин ибн Абдуссалам
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
