Ислингтон

И́слингтон (англ. Islington, [ˈɪzlɪŋtən]^?) — район Большого Лондона. Является центральным районом в лондонском боро Ислингтон. Границы района — от Ислингтон-Хай-стрит до Хайбери-Филдс. По району проходит оживлённая автомобильная дорога Аппер-стрит. В более широком смысле термин Ислингтон охватывает также соседние районы Барнсбери, Кэнонбери и Де-Бовуар-Таун (до XVI—XVII веков и сам Ислингтон, и эти районы были обычными аграрными поместьями).

С конца XX века в районе проживает крупная турецкая община.

Саксы, обитавшие в этой местности, назвали её Гизелдон, Giseldone (1005), затем Gislandune (1062), что означает «холм Гислы» (Гисла — старинное англосаксонское имя, дун — укреплённое поселение на холме). Позднее название трансформировалось в Isledon, а примерно в XVII веке приняло свою нынешнюю форму.

Ссылки

• [www.islington.gov.uk/ Islington Council]
• [www.iahs.org.uk/ Islington Archaeology & History Society]
• [www.angelwalks.co.uk/ Islington Literary & Historical Strolls]
• [www.islingtonsociety.org.uk/ The Islington Society]
• [www.stmaryislington.co.uk/ St Mary’s Church]
• [www.freightlinersfarm.org.uk/ Freightliner’s Farm]
• [lltv.libsyn.com/index.php?post_id=366884 London Landscape TV episode (5 mins) about Islington]
• [www.islington-labour.org.uk/ Islington Labour Party]
• [www.british-history.ac.uk/report.asp?compid=8471 A History of the County of Middlesex: Volume 8] (Note that even this largely refers to the old parish, considerably larger than the modern district)

Отрывок, характеризующий Ислингтон

– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.