Измаильский уезд
|
Измаильский уезд
|
Измаи́льский уезд (до 1828 года — цинут) — административная единица в Бессарабской области (с 1873 года — Бессарабской губернии) Российской империи (1818—1917), в Молдавской Демократической Республике (1917—1918) и в губернаторстве Бессарабия Румынского королевства (1918—1940, 1941—1944). Уездный город — Измаил. Население — 244 274 человек по переписи 1897 года, площадь 8 128 кв. вёрст.
Содержание
История
Образован как Измаильский (Томаровский) цинут в 1813 году при временном территориальном устройстве Бессарабии. В 1818 году официально закреплён уставом об образовании Бессарабской области. С 1828 года — Измаильский уезд.
В 1819 году на территории уезда были образованы четыре задунайских округа, занявших большую его часть (вся территория южнее Нижнего Траянова вала и восточнее реки Ялпуг).
В 1830 году из территории Измаильского уезда севернее Нижнего Траянова вала и западнее реки Ялпуг)выделен Кагульский уезд, а из придунайской полосы образовано Измаильское градоначальство, включившее города Рени, Измаил, Килия, Вилково и прилегающие к ним сёла, а также дельту Дуная. С этого момента и до 1836 года Измаильский уезд существует лишь номинально, так как ни колонистские округа, ни администрация Градоначальства, не подчинялись губернатору.
В 1856 году большая часть Кагульского и Измальского уездов, а также причерноморская часть Аккерманского уезда были переданы Молдавскому княжеству. Оставшиеся территории двух первых уездов сначала образовали Комратский уезд, но через год он был разделён между Аккерманским и Бендерским уездами.
В 1878 году отданная территория возвращена Российской империи, где образовала Измаильский уезд. Таким образом, территории изначально образованного уезда и уезда после 1878 года очень разнятся.
В 1918 году, после аннексии Румынией Бессарабии, из части Измаильского уезда (жудеца) вновь был выделен Кагульский уезд (жудец), а территория восточнее озера Сасык передана Аккерманскому уезду. До 1938 года Измаильский жудец был в прямом подчинении королевства Румыния, в период 1938—1940 годов — входил в состав цинута Дунэрий.
В августе 1940 году, после возвращения Бессарабии СССР, Измаильский уезд вместе с Аккерманским уездом отошли Украинской ССР, при этом Кагульский уезд был оставлен в составе новообразованной Молдавской ССР. Чуть позже, в ноябре 1940 года, при окончательном утверждении границ, 8 сёл на северо-западе уезда были возвращены Молдавской ССР и переданы в состав Вулканештского района Кагульского уезда.
В период военной оккупации 1941—1944 годов Измаильский уезд был вновь восстановлен, но по окончании войны оставлен в составе Украинской ССР как часть Измаильской области.
15 февраля 1954 года Измаильская область была ликвидирована, её территория вошла в Одесскую область, Украинской ССР.
География
Измаильский уезд располагался в юго-западной части Бессарабской губернии на пространстве в 8 128 квадратных вёрст (8 961 км2).
Местность носила степной характер.
Население
По состоянию на 1897 год, численность населения составляла 244 274 человека. 39 % жителей составляли молдаване, украинцы — 19 %, болгары - 12 %, русские - 12 %, гагаузы - 7 %, евреи - 4 %, немцы - 1.9%[1]
Административное деление
Российская империя (до 1918 года)
Измаильский уезд, несмотря на нахождение в составе Российской империи, до 1904 года не имел общепринятого деления на волости. Вместо волостей использовалось сложившееся традиционное деление на болгарские и гагаузские коммуны. В 1904 году деление на волости было введено, но придерживалось принципа "одна коммуна - одна волость", таким образом Измаильский уезд стал состоять из наибольшего количества волостей среди всех уездов - 112.
По состоянию на 1912 год[2] Измаильский уезд состоял из 112 волостей и 5 станов:
|
|
|
В уезде имелось пять станов, управлявшихся становым приставом[3]:
- 1 стан - кв. в Измаиле
- 2 стан - кв. в Леово
- 3 стан - кв. в Баймаклия
- 4 стан - кв. в Болград
- 5 стан - кв. в Чичмы
Румынский период (1918—1940 и 1941—1944 годы)
В 1930 году территория Измаильского уезда (жудеца) была разделена на четыре пласы: Болград, Килия, Рени и Фонтана-Дзанелор (центр — Измаил).
В 1941 году административное деление изменилось: пласа Килия была передана в состав Килийского уезда, граница плас Измаил (бывшая Фонтана-Дзанелор) и Болград прошла примерно по середине озёр Ялпуг и Китай, а в состав последней передана часть территории Аккерманского уезда, не вошедшая в Килийский уезд. Кроме того, города Болград, Измаил и Рени выделены в самостоятельные административные единицы.
Экономика
Основные занятия жителей - земледелие, садоводство, виноградарство, табаководство, рыболовство, пчеловодство и шелководство.
Плодовых садов было (в 1861 году) 16 955 десятин (наибольшее количество в губернии).
Пчеловодных пасек 175 пасек с 11 500 ульями, шелководством занималось 52 лица (680 тутовых деревьев).
Кроме того имелись следующие фабрики и заводы: рыбных — 20, кирпичный — 1, красильня — 1, чугуно-литейных — 2, маслобойных — 14, кожевенный — 1, шипучих вод — 1, свечных — 14, сыроваренных — 13, салотопенный — 1, суконных — 50, шерстомоен — 1.
В 1883 году в Измаильском уезде было 92 низших училища, из них 5 двуклассных с 357 учащимися и 87 одноклассных с 3075 учащихся обоего пола. Число учащихся в уезде составляло 3,5 % населения. В уезде находилось 4 больницы.
Напишите отзыв о статье "Измаильский уезд"
Примечания
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=71 Демоскоп Weekly - Приложение. Справочник статистических показателей]
- ↑ [www.book-old.ru/BookLibrary/00100-Statistika-Rossii/1886.-Volosti-i-vazhneyshie-seleniya-Evropeyskoy-Rossii-chast-8.html Волости и важнейшие селения Европейской России, часть 8, 1886 год]
- ↑ [www.bessarabia.ru/ismailu.htm Измаильский уезд] (рус.). Сайт Bessarabia.ru. Проверено 11 мая 2013. [www.webcitation.org/6GjmIov4J Архивировано из первоисточника 19 мая 2013].
Ссылки
- [www.bessarabia.ru/ismailu.htm Измаильский уезд]
- [rodmurmana.narod.ru/maps/Bessarabija_Izmail_uezd.htm Карта Измаильского уезда из Настольного атласа А. Ф. Маркса за 1903 год] (рус.). Проверено 11 мая 2013. [www.webcitation.org/6Ge0UYL21 Архивировано из первоисточника 16 мая 2013].
- [romaniainterbelica.memoria.ro/judete/ismail/ Измаильский жудец] (рум)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Измаильский уезд
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
