Измайлов, Михаил Михайлович

Михаил Михайлович Измайлов
Род деятельности:	московский губернатор, генерал-поручик
Дата рождения:	10 марта 1722(1722-03-10)
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	4 мая 1800(1800-05-04) (78 лет)
Награды и премии:

Михаил Михайлович Измайлов (10 марта 1722—4 мая 1800, Москва) — генерал-поручик, действительный тайный советник, сенатор, владелец подмосковного имения Быково.

В течение короткого времени московский главнокомандующий (21 марта 1795 — 20 ноября 1796) и губернатор (начальствующий гражданской частью в Москве и губернии, 20 ноября 1796 — 2 мая 1797).

Биография

Сын комнатного стольника Михаила Петровича Измайлова, родной брат И. М. Измайлова и двоюродный брат Л. В. Измайлова. При дворе Елизаветы Пет­ровны был камергером.

В декабре 1761 года Петр III, благоволивший ко всем Измайловым, сделал его генерал-майором, Екатерина II в 1762 году произвела его в генерал-поручики, а 14 февраля 1775 года — в действительные тайные со­ветники. Ему был также пожалован орден святого Александра Невского.

Вскоре перешел в штатскую службу и в продолжение почти всего царствования Екатерины II находился при строении казённых зданий в качестве начальника Экспедиции кремлёвского строения. В 1768 году он был сделан первоприсутствующим комиссии по постройке Кремлёвского дворца. Под его же наблюдением Казаковым возводились в Москве здания Судебной палаты и Окружного суда — блистательный дворец с куполом невиданных прежде в Москве размеров:

Когда по отделке были вынуты все подмостки и леса, начальник кремлёвской экспедиции М. М. Измайлов пригласил всех известных тогда архитекторов, в числе которых был и знаменитый Баженов, для освидетельствования здания и купола, и когда зодчие выразили некоторое сомнение в прочности его, то Казаков взошёл на поверхность купола и более получаса стоял на нём.

В новопостроенный дворец въехал пятый (московский) департамент Сената, где Измайлов с 1786 г. состоял первоприсутствующим. С 1785 по 1792 гг. предводитель дворянства Московского наместничества. Занимался переустройством здания Московского благородного собрания, где в это время появился знаменитый колонный зал с мраморной статуей Екатерины II.

Назначен московским главнокомандующим 21 марта 1795 года. Так как не был военным, то военная часть была поручена сначала кн. Ю. В. Долгорукову, а с 3 февраля 1797 года — ген. И. П. Архарову, с переименованием Измайлова главноначальствующим в Москве и Московской губернии. Во время торжества заключения Ясского мира был пожалован орденом св. Андрея Первозванного.

Оставил службу 2 мая 1797 года «за старостию и слабостию здоровья» с полным жалованием. Через три года умер и был похоронен рядом с женой в Малом соборе Донского монастыря. Ввиду высокой художественной ценности надгробий супругов в советское время они были перенесены на постоянную выставку мемориальной скульптуры в Михайловской церкви того же монастыря.

Семья

Императрица Елизавета Петровна женила Измайлова 14 февраля 1756 года на своей внучатой сестре, Марии Александровне Нарышкиной (1730—1780), дочери действительного тайного советника А. Л. Нарышкина. Потомства они не оставили.

Женитьба на царской родственнице сделала Измайлова весьма богатым человеком. После смерти в 1787 г. брата Ивана он взял к себе на воспитание его дочерей Авдотью и Ирину, сделав их своими наследницами. Обе считались самыми завидными невестами Москвы и после вступления в брак занимали одно из первых мест в свете как по красоте своей, так и по воспитанию. От Ирины происходит род Воронцовых-Дашковых, унаследовавший «подмосковную» Быково.

Источники

• Измайлов, Михаил Михайлович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• [www.mos.ru/about/history/heads/index.php?id_4=78 Статья на сайте правительства Москвы]

Отрывок, характеризующий Измайлов, Михаил Михайлович

Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…