Изоглосса кентум-сатем

Делением кентум-сатем называется изоглосса в семье индоевропейских языков, относящаяся к эволюции трёх рядов дорсальных согласных, реконструированных для праиндоевропейского языка (ПИЕ), *kʷ (лабиовелярный), *k (велярный), и *ḱ; (палатовелярный).

Терминология

Термины происходят от слов, означающих числительное «сто» в репрезентативных языках каждой группы (латинский centum и авестийский satəm).

Классификация

Языки группы «сатем» включают в себя индоиранские (собственно индоиранские и нуристанские), балтославянские (балтийские и славянские), албанский, армянский и, возможно, какое-то число недокументированных мёртвых языков, таких как фракийский и дакский. В этой группе велярные и лабиовелярные звуки праиндоевропейского языка развились в велярные, а палатовелярные стали шипящими и свистящими. Хотя албанский язык признан языком сатем, можно предположить, что простые велярные и лабиовелярные звуки не были полностью объединены в праалбанском языке.

Группа «кентум» часто считается совпадающей с «не-сатем», то есть включающей все остальные диалекты. Конкретнее, согласно определению К. Бругманна «языков с лабиализацией», группа кентум включает в себя италийские, кельтские, германские, греческий и, возможно, небольшие и неизвестные группы мёртвых языков (таких как венетский язык и древний македонский язык и, предположительно, иллирийские языки). В этой группе велярные и палатовелярные звуки праиндоевропейского языка были объединены в велярные. В тохарских языках все ряды звуков были тоже соединены в один велярный ряд: относительная хронология этого изменения неизвестна, что характерно для языков группы кентум.

Анатолийские языки очевидно не подверглись изменениям, характерным для сатем или кентум. Велярные ряды остались неизменными в лувийском языке, в то время как хеттский, возможно, подвергся вторичной кентумизации, однако точные данные отсутствуют.

Праиндоевропейские дорсальные звуки

Изоглосса кентум—сатем объясняет эволюцию трёх рядов дорсальных согласных, реконструированных для ПИЕ, *kʷ, *gʷ, *gʷʰ (лабиовелярные), *k, *g, *gʰ (велярные), и *ḱ, *ǵ, *ǵʰ; (палатовелярные) в дочерних языках. Деление на группы кентум и сатем только даёт общее представление о родительском языке, имевшем полный набор дорсальных звуков. Более поздние изменения в отдельных группах индоевропейских языков: схожие с описанными выше палатализация латинского k в s в некоторых романских языках или слияние *kʷ с *k в кельтских — не имели эффекта обособления.

Август Шлейхер в изданном в 1871 году «Компендиуме» полагал, что имелся единственный велярный ряд, k, g, gh. Карл Бругманн в 1886 году в труде «Grundriss» (можно перевести как «Краткий курс», «Очерк» или «Основы») признавал только два ряда, обозначая их q, g, gh «велярные взрывные» против k̑, g̑ и g̑h «палатализованные взрывные». Термины Бругманна: «языки с лабиализацией» или «u̯-языки» для языков кентум и «языки без лабиализации» для сатем. По его мнению,

Для слов и групп слов, которые не появляются ни в одном языке с лабиализованным велярным звуком [чистые велярные], на данный момент нельзя определить наличие когда-либо в прошлом u̯-схлопывание.

В издании этого труда 1897 года Бругманн изменил своё мнение, приняв терминологию кентум / сатем, введённую Брадке в 1890 году. Соответственно, он обозначил лабиовелярные как q^u̯, q^u̯h, g^u̯, g^u̯h (введя также безгласные аспираты).

В настоящее время наличие трёх дорсальных рядов в праязыке не принято всеми учёными. Реконструированный «средний» ряд может быть артефактом заимствования между ранними дочерними языками в процессе сатемизации. Например, Освальд Семереньи (в своём «Введении»), признавая использование разделения *kʷ, *k, *ḱ как символизации звуковых соответствий, утверждал, что поддержка трёх фонологически разделённых рядов в ПИЕ неудовлетворительна и предпочёл двойную нотацию *kʷ, *k. Среди других учёных, считающих, что ПИЕ имел два дорсальных ряда, — Курилович (1935), Мейе (1937), Уинфред Леманн (1952) и Вудхаус (1998).

Сатем

Языки группы «сатем» проявляют характерное изменение созвучных праиндоевропейских палатовелярных звуков (*ḱ, *ǵ, *ǵʰ) в аффрикаты и фрикативные согласные, произносимые в передней части рта. Например, *ḱ стал в санскрите ś [ʃ], в авестийском, русском и армянском языках — s, в литовском š [ʃ] и в албанском th [θ]. В то же время характерные для праязыка велярные (*k, *g, *gʰ) и лабиовелярные (*kʷ, *gʷ, *gʷʰ) слились в этих языках и позднее потеряли сопровождавшее их округление губ.

«Сдвиг» сатем легко проиллюстрировать числительным «100», звучавшим в праиндоевропейском языке как *ḱm̥tóm, которое стало, например, satəm в авестийском (что и дало название всей группе), (śatam) в санскрите, sad в персидском, šimtas в литовском, сто в русском и т. д., в противоположность латинскому centum (произносится [кентум]), английскому hund(red)- (с /h/ из раннего *k, см. Первое германское передвижение согласных), др.-греческому ἑ-κατόν, валлийскому cant и т. д. Албанское слово qind — это заимствование из латинского centum.

Кентум

В языках группы «кентум» палатовелярные согласные слились с обычными велярными (*k, *g, *gʰ). Большинство языков кентум сохранили праиндоевропейские лабиовелярные (*kʷ, *gʷ, *gʷʰ) или их исторические производные отличными от простых велярных; к примеру, праиндоевропейские *k : *kʷ → латинский c /k/ : qu /kʷ/, греческий κ /k/ : π /p/ (или τ /t/ перед первым гласным), готский /h/ : /hʷ/ и т. д.

Название «кентум» происходит из латинского слова centum «сто» (от праиндоевропейского *ḱm̥tóm), иллюстрируя объединение *k и *ḱ. Можно сравнить с санскритским śata- или русским сто, в которых *ḱ изменилось во фрикативный звук.

Подтверждение существования лабиовелярных звуков /kʷ/, в отличие от простых двойных /kW/, найдено в греческом (q- серии линейного письма B), италийских (латинское qu), германских (готские hwair ƕ и qairþra q) и кельтских (огамическое письмо ceirt Q). Таким образом, по принятой реконструкции ПИЕ, лабиовелярность этого ряда может быть также новой для группы кентум, причинно связанной с переносом палатовелярных звуков вперед. Главный довод в пользу такого подхода предоставляют анатолийские языки, хотя их фонетика и неизвестна в деталях. Хетты (и лувийцы) использовали не символы серии q- существовавшей клинописи (которые передавали безгласный увулярный звук в аккадском языке), а передавали соответствующие лабиовелярные звуки ПИЕ как ku. Мнения о том, передавало это один звук анатолийских языков или группу /k+w/, делятся. Сходство трёх дорсальных рядов оспаривается также по типологическим причинам, но этот аргумент не имеет большого значения, так как существуют языки с подобной трёхрядовой системой, например язгулямский язык (один из иранских языков, но его система дорсальных не соотносима с фонологией ПИЕ). Верно, что такие языки редки, и один из трёх рядов обычно не употребим. Можно считать, ни один из существующих индоевропейских языков не сохранил полностью трёхрядовую систему, даже если она была в праязыке.

В последнее время появлялись сообщения о том, что язык бангани в Индии имеет признаки языка типа кентум, но они были признаны ложными.

Причина изменения фонетики

В XIX столетии считалось, что изоглосса кентум—сатем разделяла в прошлом различные диалекты индоевропейского языка. Однако уже Карл Бругманн и частично Йоханнес Шмидт считали, что деление кентум / сатем было территориальной особенностью.

Неполная сатемизация в балтийских и, в меньшей степени, славянских языках, была принята как доказательство проникновения сатемического изменения или как следствие заимствований при ранних контактах протобалтов и протогерманцев. Примеры следов лабиальных элементов лабиовелярных звуков в балто-славянских языках включают литовский ungurys «угорь» < *angʷi-, литовский dygus «острый» < *dʰeigʷ-. Известны также примеры неполной сатемизации в индоиранских языках, такие как санскритское гуру «тяжёлый» ← *gʷer-; кулам «стадо» ← *kʷel-; также куру «делать» ← *kʷer-, но это слово появляется только в текстах после написания Риг-веды.

Новейшие глоттохронологические исследования снова сводят сатемную группу в одну группу более родственных языков. Сатемная группа языков также целиком совпадает с группой языков, в которых выполняется закон RUKI, не имеющий параллелей в мире и является настолько уникальным явлением, что не мог возникнуть независимо.

Литература

• Solta, G. R., Palatalisierung und Labialisierung, IF 70 (1965), 276—315.

Отрывок, характеризующий Изоглосса кентум-сатем

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.