План одностороннего размежевания

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

План одностороннего размежевания (ивр. ‏תוכנית ההתנתקות Tokhnit HaHitnatkut, известен также, как «Размежевание», «התנתקות» Hitnatkut ‏‎) — план отделения Израиля от Палестинской национальной администрации (ПНА), предложенный премьер-министром Израиля Ариэлем Шароном. Предусматривал вывод всех еврейских поселений и подразделений Армии Обороны Израиля с территории сектора Газа, а также вывод ряда поселений из Самарии.

Одобрен кабинетом министров 6 июня 2004 года[1], утверждён решением Кнессета 26 октября 2004 года[2] и осуществлён в период с 15 августа по 23 сентября 2005 года.

22 августа 2005 года все жители еврейских поселений покинули сектор Газа[3].

12 сентября 2005 года Газу покинул последний израильский солдат[4]. «Одностороннее размежевание» завершилось 23 сентября 2005 года ликвидацией военного лагеря Дотан близ Дженина.

В результате, из сектора Газа выведено 21 еврейское поселение, из Самарии — 4.

В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты.
Излишние и чрезмерно большие цитаты следует обобщить и переписать своими словами.
Возможно, эти цитаты будут более уместны в Викицитатнике или в Викитеке.




Содержание

Исторический фон

С началом интифады Аль-Аксы в сентябре 2000 года, количество терактов против израильских граждан резко увеличилось. Начав строительство разделительной стены и приложив серьёзные военные усилия, правительству удалось постепенно сократить активность террористов, чья деятельность к 2005 году привела к гибели около тысячи граждан Израиля. Граница между Израилем и сектором Газа охранялась тщательно, и террористы-смертники практически перестали проникать на территорию Израиля.

С другой стороны, террористические организации продолжили обстрел еврейских поселений и населённых пунктов западного Негева сотнями ракет «Касам» и тысячами миномётных снарядов. Обстрелы города Сдерот, находящегося в непосредственной близости от сектора, привели к многочисленным жертвам среди мирного населения. ЦАХАЛ провёл в секторе Газа ряд крупных военных операций, которые обусловили временное затишье, но подверглись резкой критике международной общественности из-за тяжёлого урона нанесённого местному населению.

В 2003 году прошли выборы в Кнессет на которых «Ликуд», под руководством Ариэля Шарона, получил 38 мандатов и сформировал достаточно устойчивое правое правительство, составив коалицию с партиями Шинуй, МАФДАЛ и Ихуд Леуми. Шарон стал главой правительства и отверг какие-либо односторонние уступки палестинцам заявив:

Ближайший соперник Шарона Амрам Мицна из партии «Авода» гарантировал, в случае победы на выборах, в одностороннем порядке эвакуировать ряд поселений в Самарии и секторе Газа[6][7].

С другой стороны, против Ариэля Шарона и двух его сыновей О́мри и Гильа́да было открыто уголовное расследование в отношении незаконно собранных взносов для одной из избирательных кампаний А. Шарона и так называемого дела о «греческом острове». Государственный прокурор Менахем Мазуз разбирал материалы дела, и должен был решить, преследовать ли семью Шарон в судебном порядке[8].

Инициатива Шарона

18 декабря 2003 года, выступая на конференции по вопросам безопасности в Герцлии, А. Шарон впервые заявил, что если разработанный план мирного урегулирования палестино-израильского конфликта (План «Дорожная карта») провалится, то Израиль будет готов пойти на односторонние меры для обеспечения безопасности своих граждан[9]. Он сказал, что если через пару месяцев палестинцы не начнут выполнять своих обязательств, тогда Израиль инициирует одностороннее размежевание, при котором «часть поселений будет перемещена». Шарон не назвал те поселения, которые будут «перемещены», ограничившись фразой, что речь идет о тех населённых пунктах, «которые при любом возможном раскладе будущего окончательного соглашения не будут включены в территорию Израиля». Он также заявил, что «процесс размежевания приведёт к улучшению уровня жизни и поможет усилить экономику Израиля», и что «односторонние шаги, которые Израиль предпримет в рамках программы размежевания, усилят безопасность жителей Израиля и помогут ЦАХАЛу и силам безопасности в исполнении труднейших задач, стоящих перед ними». По мнению Шарона, размежевание — единственная продиктованная необходимостью возможность выхода из тупика в политическом процессе в условиях отсутствия «партнера» по переговорам с палестинской стороны[10].

Первичная реакция на инициативу

Инициатива стала полной неожиданностью: Ариэль Шарон, по решению и с согласия которого были построены десятки поселений, вдруг заявил о необходимости их эвакуации.

  • Израильские «правые» назвали инициативу уступкой по отношению к палестинцам, поощрением интифады и деятельности террористических группировок.
  • Израильские «левые» — попыткой закрыть глаза на все палестинские проблемы и повредить нормализации отношений с Палестинской автономией.
  • Поселенцы же вообще посчитали Шарона предателем[11].

Официальные представители ПНА указали, что бдительность мирового сообщества не усыпить мелкой территориальной уступкой, что Шарон пытается, заморозив мирный процесс, закрепить за Израилем большую часть «оккупированных территорий», а официальные представители палестинских террористических организаций заявили, что их победа неотвратима и они продолжат свою борьбу с «сионистскими оккупантами» до тех пор, пока не возникнет государство Палестина со столицей в Иерусалиме.[11]

Шарону не удалось убедить в необходимости проведения плана в жизнь даже членов своей партии. Инициированный им самим опрос дал неутешительные результаты: из 99652 членов Ликуда, пришедших 2 мая 2004 года к урнам для голосования, «за» его план проголосовали 39,7 %, «против» — 59,5 %[12].

Суть плана

План предусматривал поэтапную эвакуацию всех израильских поселений из сектора Газа и четырёх поселений на севере Западного берега реки Иордан, а также полный вывод израильских войск из этих районов до конца 2005 года.

Ликвидации подлежало 21 еврейское поселение в секторе Газа, а также 4 изолированных поселения в Самарии[13].

Поселения были разделены на четыре группы. К первой относились изолированные поселения сектора Газа:

Ко второй — блок Гуш-Катиф:

Третью группу составляли поселения на севере сектора Газа:

В четвертую входили четыре поселения Северной Самарии:

В соответствии с планом поселенцы должны получить компенсации, которые будут начисляться в зависимости от «поселенческого стажа», степени материального ущерба, причиненного при вынужденной смене места жительства, от численности семьи и стоимости оставленной недвижимости. Около 50 000$ на семью обещано было тем, кто согласится досрочно добровольно покинуть свой дом.

Текст плана

Закон о размежевании

В июне 2004 года на рассмотрение правительства Израиля был предложен законопроект «О реализации плана размежевания», в котором определялся порядок проведения эвакуации поселений в секторе Газа и на севере Самарии, а также процедура выплаты компенсаций поселенцам.

В законопроекте предусматривались юридические санкции против лиц, препятствующих проведению эвакуации.

Так, за проникновение на территорию, объявленную ЦАХАЛ «закрытой военной зоной» предполагается наказание сроком до трёх лет тюремного заключения.

Аналогичному наказанию будут подвергнуты лица, «препятствующие представителям сил безопасности выполнению возложенных на них обязанностей».

За отказ, а также за «пассивное сопротивление» (сидячая либо лежачая забастовка) полагаются различные наказания и штрафы, вплоть до уголовного преследования.

Меры наказания предусматриваются также за «нарушение общественного порядка во время эвакуации» (за оскорбления в адрес военных, полицейских и сотрудников министерства юстиции).

Пять лет тюрьмы предполагается за противодействие эвакуации, совершенное с применением оружия — холодного или огнестрельного — и повлекшего за собой угрозу жизни людей.

Согласно законопроекту, лицо, подлежащее выселению в рамках плана размежевания с ПА, имеет право на подачу заявления о выплате компенсаций в течение двух лет со дня эвакуации.

В законопроекте определяются также рамки компетенции Администрации по вопросам отделения и её структур.

Общий объём компенсационного фонда, приводимый в законопроекте — 2,5 — 3 млрд шекелей[15].

Утверждение законопроекта в правительстве

6 июня 2004 года правительство Израиля одобрило законопроект «О реализации плана размежевания», о порядке проведения эвакуации поселений в секторе Газа и на севере Самарии, а также процедуре выплаты компенсаций поселенцам.

Кабинет министров большинством голосов (14 — «за», 7 — «против») утвердил план выхода из сектора Газа. Было оговорено, что вопрос о демонтаже поселений будет обсуждаться отдельно[1].

Чтобы иметь большинство в правительстве, лидеры правого блока «Национальное единство» Авигдор Либерман (министр транспорта) и Биньямин Элон (министр туризма) выступавшие против плана размежевания, 4 июня 2004 года (накануне голосования) были уволены премьер-министром[16].

Утверждение закона в кнессете

26 октября 2004 года кнессете прошло голосование по вопросу о поддержке плана отделения от Палестинской автономии, предложенного премьер-министром Ариэлем Шароном.

План был принят большинством голосов депутатов. «За» проголосовали 67, «против» — 45.
7 депутатов от арабских партий воздержались[17].

По завершении голосования Ариэль Шарон вызвал Узи Ландау (министр без портфеля), представляющего лагерь противников эвакуации поселений сектора Газы, и вручил ему письмо об увольнении. Был уволен и заместитель министра Михаэль Рацон проголосовавший «против»[18].

Биньямин Нетаньяху (министр финансов) также проголосовал «за», но в ультимативной форме потребовал проведения всенародного референдума по вопросу о поддержке плана одностороннего размежевания с палестинцами. В противном случае пригрозил уйти в отставку в течение 14 дней. Его поддержали министр просвещения Лимор Ливнат и министр здравоохранения Дани Наве.

Ранее, национально-религиозная партия МАФДАЛ выдвинула премьер-министру тот же ультиматум. Если Шарон не согласится, то через 14 дней партия МАФДАЛ покидает правительство. Если требование на проведение референдума будет принято, то МАФДАЛ обязуется остаться в правительстве до 2006 года[19].

Окончательное утверждение закона о размежевании

20 февраля 2005 года правительство Израиля утвердило программу размежевания, предусматривающую вывод всех израильских структур из сектора Газа и 4 поселений из северной части Западного берега реки Иордан. За политическую программу премьер-министра Ариэля Шарона проголосовали 17 министров, 5 высказались против(в том числе Биньямин Нетаньяху) . Голосование в правительстве является окончательным утверждением программы и открывает дорогу для начала её реализации[20][21].

Голосование по референдуму

28 марта 2005 года Кнессет рассматривал законопроект о проведении референдума.

Несмотря на результаты многочисленных опросов, свидетельствовавших о том, что около 60 % израильтян готовы поддержать законопроект, израильский парламент большинством голосов отверг проект закона о нормах проведения всенародного референдума.

«За» проголосовали 39 депутатов (среди них три министра от Ликуда: Биньямин Нетаньяху, Исраэль Кац и Дани Наве), «против» — 72, и среди них и сам Ариэль Шарон[22].

Поддержка плана эвакуации поселений

Позиция СМИ

Ведущие израильские СМИ в основном однозначно поддержали план размежевания. При этом, такие журналисты, как Амнон Абрамович (иврит)русск., назвавший А. Шарона «неприкосновенным этрогом», поскольку из всех израильских политиков только Шарон способен реализовать программу размежевания, даже призывали своих коллег снизить уровень критики в адрес А. Шарона в связи с ведущимися расследованиями предположительно незаконной деятельности как его самого так и его сыновей: Гилада и Омри (англ.)русск. и других членов так называемого «Форума фермы Шарона»[23][24][25][26][27][28][29][30][31][32].

16 декабря 2004 года в Герцлии, премьер-министр Ариэль Шарон сказал:

Эта инициатива («план размежевания») является основой и источником огромных возможностей, которые перед нами открываются, быть может, самых важных из тех, что выпали на нашу долю в последние годы.

Ави Дихтер (глава ШАБАК, февраль 2004 года) перед комиссий кнессета по иностранным делам и обороне,

Не ожидается перемен в секторе Газы в связи с осуществлением запланированной программы размежевания. Я не вижу причин для возникновения хаоса. ХАМАС вряд ли попытается захватить власть в секторе[33]. ХАМАС опасается гражданской войны. Вооружённые силы ФАТХа — Танзим — в десятки раз превышают по численности структуры ХАМАСа. И в ХАМАСе это понимают[34].

Король Иордании Абдалла II положительно отозвался о начале эвакуации еврейских поселений из сектора Газы и призвал палестинцев поддержать правительство, к которому перейдет контроль над сектором Газа.

Эвакуация поселений из Газы — это положительный шаг и должен стать началом для эвакуации поселений с Западного берега.
Необходимо, чтобы все палестинские фракции пришли к согласию на пути к достижению интересов и стремлений палестинского народа[35].

Глава террористической организации Хизбалла шейх Хасан Насралла в связи с эвакуацией еврейских поселений из сектора Газа и Самарии призвал палестинцев продолжать сопротивление «израильской оккупации». По словам Насраллы, это ещё одна победа над Израилем[36].

Давид Кон, ведущий актуальных программ телеканала «Израиль плюс»:

Когда план отделения находился на начальном этапе обсуждения, был ещё жив Арафат, с которым бесполезно было вести переговоры, поэтому было принято решение отделяться в одностороннем порядке. Однако Арафата давно нет, у Палестинской автономии — новый лидер, с которым наверняка можно было попытаться вести диалог. Остается только удивляться, почему израильское правительство не воспользовалось этой возможностью[37]

Томи Лапид, председатель партии Шинуй:

Размежевание — это правильный и своевременный шаг. У нас не было другого выхода, кроме как пойти по этому пути[38].

Доктор Марина Солодкина, замминистра абсорбции:

Одностороннее размежевание и эвакуация поселений из сектора Газы — болезненный, но необходимый процесс. Безусловно осуществление этого плана связано с немалым риском, но сохранение существовавшего до сих пор положения представляет гораздо большую угрозу для безопасности и будущего развития государства Израиль как в социально-экономическом, так и в демографическом аспектах.
Опыт Норвежских соглашений и второй интифады доказал, что палестинцы не готовы к серьёзным переговорам и заключению подлинного долгосрочного мира с Израилем. Поэтому мы вынуждены прибегнуть к односторонним шагам[38].

Роман Бронфман, депутат кнессета, председатель партии «Демократический Выбор»:

Односторонний выход израильтян из сектора Газа и Северной Самарии — шаг болезненный, но необходимый.
Во-первых, с выводом еврейских поселений из сектора Газа и Северной Самарии мы частично заканчиваем одну из самых затяжных войн Израиля, войну 1967 года, которая ошибочно вошла в историю как шестидневная. На самом деле оккупация палестинских территорий превратила её в самую длительную для Израиля войну. Контроль над территориями обходится нам слишком дорого — с точки зрения безопасности, а также с точки зрения демографии, экономики и международного статуса Израиля.
Во-вторых, возвращение сектора Газа под палестинское управление открывает путь для создания палестинского государства.
В-третьих, имидж Израиля на международной арене улучшится. А это связано с инвестициями и улучшением экономической ситуации.
Не думаю, что программа размежевания однозначно приведёт к миру, однако это первый и необходимый шаг на пути к мирному сосуществованию и нормализации отношений с арабским миром[38].

Игаль Ясинов, депутат кнессета от партии «Шинуй»:

Очень хотелось бы надеяться, что размежевание принесёт пользу. И не только политикам, которые его проталкивали, но и всей стране. Экономическая польза и действительно есть и её уже видно сегодня. И, кроме того, политическая польза на политической арене тоже есть, и её видно. Я очень сомневаюсь, что это решит проблему борьбы с террором, потому что с террористами нужно не договариваться, а уничтожать их. И террористам нужно не делать подарки, а лишать их возможности делать что-либо. Односторонне же размежевание может привести к созданию второго террористического псевдо-государства ХАМАСстан, Которое вместе с Хизбалластаном на севере и ФАТХстаном в Рамалле могут принести нам большие неприятности[38].

Профессор Виктор Браиловский, депутат кнессета от партии «Шинуй»:

Лично я испытываю глубокое сочувствие по отношению к людям, которым приходится сегодня покидать свои дома. Покидать обжитые места, где родились и выросли их дети, где у некоторых из них погибли близкие. Для каждого из этих людей это большая личная драма, к которой невозможно не проникнуться искренним пониманием и сочувствием.
Однако если говорить о политическом значении одностороннего отделения, то, по моему глубокому убеждению, у Израиля просто нет другого выхода. В противном случае мы оказались бы перед очень неприятным выбором: либо государство апартеида, совершенно неприемлемое в современном демократическом обществе, либо аннексия территорий с предоставлением палестинцам израильского гражданства с полным комплектом прав, включая избирательное, а это значит — конец еврейского большинства и, соответственно, конец Еврейского Государства. Таким образом, отделение — это наименее болезненное решение очень большой проблемы, для которой лёгких решений просто не существует[38].

Михаил Нудельман, депутат кнессета, председатель партии «Алия – с нами за обновленный Израиль»:

Сегодня главный вопрос: что должен Израиль получить в результате размежевания? Я говорю не только об американской финансовой помощи. Сейчас это только вопрос о том, сколько миллиардов получит Израиль. Но есть и три наиболее принципиальных государственных момента.
Во-первых, после ухода из Газы Израиль должен продолжить процесс нормализации границ, аннексируя крупные блоки поселений. Уход из Газы нам даёт легитимацию на это. Надо аннексировать Маале-Адумим, Ариэль, Гуш-Эцион.
Во-вторых, нужно постепенно начинать относится к палестинцам как любому другому пограничному государству. Если со стороны Сирии нас будут обстреливать, то мы ответим ей так, чтобы у неё пропало желание это делать. Так же надо относиться к Газе. Не надо использовать наших солдат для подавления террористов. Я с трибуны кнессета сказал, что меня не интересует, кто победит по ту сторону границы: ХАМАС или ФАТХ… Пусть это будет их головной болью. Но тот, кто победит — пусть сам контролирует свою территорию. А если он не сможет этого сделать? Если на нас через забор полетят «касамы»? Нечего посылать туда наших мальчиков. Пусть говорит артиллерия.
И, наконец, размежевание даёт нам возможность пересмотреть порядок государственных приоритетов, заняться экономикой и социальной областью[38].

Критика плана эвакуации поселений

Авигдор Либерман, председатель партии Наш дом — Израиль (НДИ):

Год назад, когда затею Шарона только начинали рекламировать, нам обещали чуть ли не рай в отдельно взятой стране. Теперь о чудесах, которые сулит эта затея, как-то позабыли. Не стоит повторяться, перечисляя все прорехи этого «плана», от которых предостерегали специалисты в области безопасности от начальника Генштаба до начальника ШАБАКа. Оставим в стороне и порочность процесса принятия решений, вызвавших к жизни эту затею. Допустим, что она действительно сулит выгоды, о которых нам твердили. Но все они «не окупят» и сотой доли цены, которой страна уже расплатилась за эту авантюру: раскол, накал полемики, едва не переросшей в братоубийственную бойню, утрата доверия к политическому руководству. Эти раны ещё долго не затянутся. Более того, пока у власти будут оставаться политики класса Шарона, Ольмерта, Переса, Лапида и пр., Израиль будет и дальше катиться в пропасть: двунациональная банановая республика, пятую часть населения которой составляет враждебное государству нацменьшинство. А рядом с ней «ХАМАСленд», напичканный всеми мыслимыми видами оружия — от живых бомб до ракет. Этого допустить нельзя. К власти должны прийти люди, умеющие мыслить стратегически, рассчитывать свои действия дальше, чем к ближайшему выпуску новостей.

Ответом страусиной политике правительства выступает наш план урегулирования конфликта, основанный на идее обмена территориями и населением. Именно эта программа является залогом сохранения самого главного — единства в народе[38].

Юрий Штерн, депутат кнессета от партии Наш дом — Израиль:

Безумная авантюра Шарона и его команды — это подарок террористам, какого они не получали со времен Осло. Убийцы из ХАМАСа и Джихада, развалясь перед телевизорами, наслаждаются зрелищем того, как армия и полиция «оккупантов» изгоняет своих же сограждан из их собственных домов. Только безумец или патологический лжец может выражать после этого надежду на то, что такая «передислокация» принесёт нам мир и покой. Мало того. Уйдя из сектора Газы, мы будем и дальше нести в глазах всего мира ответственность за содержание этого «ХАМАСленда», снабжать его водой, электроэнергией, топливом, предоставлять его «мирным жителям» работу, лечение и т. д. Все это — за счёт налогоплательщиков. Они же, налогоплательщики, выложат из своих и без того прохудившихся карманов 12 миллиардов шекелей, в которые обошлась казне эта авантюра[38].

Йоси Бейлин, председатель партии Мерец-Яхад, сторонник создания палестинского государства, резко осудил размежевание из-за того, что оно было сделано в одностороннем порядке без заключения соглашений с палестинской стороной:

Если размежевание не приведёт к немедленной договоренности по вопросу о постоянном статусе, это будет катастрофа и для израильтян, и для палестинцев … Это может привести к возобновлению насилия, которое в свою очередь может привести к свержению умеренного палестинского руководства … Имеется явная опасность того, что после размежевания в Газе насильственные действия в Иудее и Самарии значительно расширятся. Это будет сделано для того, чтобы добиться тех же результатов (ухода Израиля), каких удалось добиться в Газе … Уход из Газы без получения чего-либо в ответ и без подписания каких-либо соглашений приведёт к усилению Хамаса[39].

Шломо Бен-Ами, бывший министр иностранных дел, член партии Авода:

Односторонний уход увековечивает образ Израиля в качестве страны, которая под давлением противника убегает с поля боя … Руководители ФАТХ и Хамас придут к выводу, что надо готовиться к третьей интифаде — на этот раз в Иудее и Самарии … Если мы будем продолжать делать такие односторонние шаги, мы окажемся в положении создателей враждебного Палестинского государства[39].

Виктор Топаллер, телеведущий канала RTVi:

Считаю уход с территорий катастрофической ошибкой. Политической, военной, нравственной. Я несколько раз встречался с Шароном и до сих пор нахожусь под обаянием этой личности. Ещё в Союзе, мальчишкой, я гордился боевым генералом — настоящим героем моего народа. Будучи человеком абсолютно нерелигиозным, я молюсь, чтобы через полгода у меня была возможность обратиться к моим зрителям, слушателям, читателям со следующими словами: «Дорогие друзья! Я счастлив принести мои публичные извинения Ариэлю Шарону. По своей глупости и неинформированности, я посмел негативно относиться к его плану размежевания и даже позволял себе называть это ошибкой. Шарон знал, что делал, и сама жизнь доказала правильность его политики. Прекратились теракты, закончились обстрелы израильских городов, бандиты из ХАМАСа и „Исламского джихада“ сложили оружие, а руководство дружественной автономии больше и не помышляет о возврате к границам 47-года и о столице в Иерусалиме. Европа возлюбила Израиль, ООН прекратила принимать антиизраильские резолюции, американские либералы рыдают от счастья при виде милых и мирных палестинцев. Браво, Шарон! Прошу у Вас прощения»[37].

17 августа 2005 года Владимир Жириновский направил письмо послу Израиля в Российской Федерации. Он выразил чувство озабоченности и сожаления по поводу действий, которые предприняло руководство Израиля переселяя израильтян из сектора Газа и Западного берега реки Иордан.

22 августа 2005 года возле посольства Израиля в Москве партия ЛДПР провела митинг против программы размежевания.

На митинге присутствовала группа активистов партии ЛДПР (примерно 20-25 человек) во главе с Владимиром Жириновским. Они держали плакаты с лозунгами «Руки прочь от еврейских поселений», «Шарон уходи в отставку» и «Прекратите мучить еврейский народ».

Лидер ЛДПР Владимир Жириновский выступал с речью[40], в ходе которой выкрикивал требования «вышвырнуть палестинцев в Сирию и Иорданию» и утверждал, что «Шарон продался западным империалистам»[41].

Сопротивление реализации плана размежевания

 Пожалуйста, улучшите и дополните этот раздел.
Замечания о том, что нужно улучшить, могут быть на странице обсуждения статьи.

По мере того, как поселенцам становилось ясно, что это не простой манёвр призванный ослабить давление на Израиль со стороны международного сообщества, а целенаправленное изменение политики, которое приведёт к полному уходу из сектора Газы и Северной Самарии, начало нарастать сопротивление плану.

Поселенцами создавались десятки общественных организаций. Кроме уже известных со времен соглашений Осло движений «Штабы поселений», «Женщины в зелёном», «Профессора за сильный Израиль», появились «Штабы городов», «Защитная стена», «Штаб за Израиль», «Еврейский национальный фронт» и другие. Деятельность этих организаций была направлена на предотвращение эвакуации. Для этого организовывались многочисленные демонстрации, выступления в СМИ. Они провели ряд митингов напротив здания Управления по размежеванию, долгосрочную сидячую забастовку активистов поселенческого движения перед зданием кнессета[42].

26 июля 2005 года была организована акция «Живая цепь» из тысяч демонстрантов от поселений Гуш Катифа в секторе Газы до Стены плача в Иерусалиме. По данным полиции, в этой демонстрации протеста участвовало более 130 тысяч противников размежевания, в том числе 30 депутатов кнессета включая председателя парламента Реувена Ривлина. Цепь растянулась на 90 километров[43].

Террористические атаки со стороны противников размежевания

5 августа 2005 года Эден Натан-Зада, в знак протеста против плана одностороннего размежевания, совершил теракт в арабском израильском городе Шфарам, расстреляв 4-х гражданских лиц — израильских арабов. Уже после прибытия на место израильской полиции, был забит толпой до смерти.

18 августа 2005 года, Ашер Висган, водитель грузовика по развозке рабочих из поселения Швут Рахель, расстрелял палестинских рабочих в промышленной зоне поселения Шило. Им было убито четыре и ранен один палестинец. Висган был приговорён к пожизненному заключению и покончил с собой в тюрьме. Свои действия на суде террорист объяснял желанием сорвать план одностороннего размежевания.

Реализация плана размежевания

После утверждения плана в правительстве и кнессете, принятия закона о компенсациях, оперативно-технической подготовки на местности, а также проработки юридических вопросов начало эвакуации поселений из сектора Газа и Северной Самарии было запланировано на 15 августа 2005 года.

Подготовка к эвакуации поселенцев

В военных и политических кругах, опасались, что в ходе реализации плана размежевания армия и полиция столкнутся с агрессивным сопротивлением поселенцев и ультраправых активистов. Не исключалась возможность применения физического насилия.

Дополнительной угрозой считалась возможность возобновления террористической активности палестинских группировок, которые могли воспользоваться массовым скоплением людей в местах эвакуации. Такая ситуация осложняла военно-политическому руководству планирование операции.

Предполагалось, что эвакуация жителей из сектора Газа и Северной Самарии займет от 4-х до 6-и недель.

В эвакуации было задействовано около 42 000 солдат и полицейских прошедших специальную психологическую подготовку. Ещё 10 000 составляли резерв.

Согласно оперативному плану эти силы рассредотачивались по шести «поясам».

  • Первый пояс: невооружённые солдаты и полицейские, которые занимались непосредственным выводом жителей из домов.
  • Второй пояс: военные подразделения изолировавшие поселения друг от друга.
  • Третий и четвёртый пояса: армейские подразделения выполнявшие оборонительные функции. Они предназначались для защиты от возможного огня палестинцев.
  • Пятый пояс: солдаты и полицейские, дислоцировавшиеся вдоль внешней границы сектора Газы с Израилем и изолировавшие территорию от любых попыток проникновения извне.
  • Шестой пояс: наряды полицейских, которые перекрыли дороги в сектор и пресекали провокации со стороны правых активистов.

Кроме того, специальные подразделения были выделены для борьбы с экстремистскими элементами из числа поселенцев и их сторонников.

Для наблюдения за ситуацией на местности в Израиль прибыли помощник государственного секретаря по ближневосточным делам Дэвид Уэлч и помощник президента США по национальной безопасности Элиотт Абрамс.

В течение нескольких суток предшествовавших эвакуации солдаты и полицейские из «первого пояса» раздавали поселенцам уведомления об эвакуации с предложением добровольно покинуть свои дома до 17 августа 2005 года.[44] Согласившимся уехать предоставлялась необходимая помощь в транспорте, контейнерах для имущества, погрузке и пр. Разъяснялось, что с 17 августа начнется этап принудительной эвакуации, и оставшиеся к этому моменту в поселениях, потеряют до трети от суммы причитающихся им компенсаций.

Практическое осуществление плана

15 августа. Понедельник

Размежевание началось в ночь с 14 на 15 августа. Доступ в сектор для посторонних лиц был ограничен уже с начала июля. Сектор Газа был объявлен военной зоной. КПП на шоссе Кисуфим закрыт, проход для гражданских лиц запрещён[45].

Ожидалось, что наиболее сильное сопротивление могло быть оказано при эвакуации населённых пунктов Кфар-Даром, Неве-Дкалим, Ацмона. В этих поселениях был низкий процент желающих уехать добровольно. Осложняли ситуацию сотни ультраправых активистов незаконно проникших на территорию поселений. Они препятствовали вывозу имущества и эвакуации семей. За помощью в эвакуации к военным обратились около 200 семей поселенцев Гуш-Катифа[46].

До 17 августа большинство жителей покинули поселения на севере сектора Газа, а также Ганим и Кедим в Северной Самарии. Из остальных поселений добровольно выехали около половины жителей.

16 августа. Вторник

16 августа в Неве-Дкалим произошли столкновения после того, как жители перекрыли въезд для трейлеров с контейнерами, предназначенных для транспортировки имущества семей, выразивших желание оставить поселение. Протестующие установили на дороге мусорные баки и подожгли их. Силам армии и полиции пришлось взломать центральные ворота поселения. Противники эвакуации бросали в военнослужащих и полицейских яйца. Около пятидесяти нарушителей порядка задержаны полицией. Известно о нескольких пострадавших, среди которых один полицейский. Один из активистов сопротивления в поселении заявил:

Военнослужащие и полицейские морально не готовы выполнять приказ по выселению людей из их домов. Мы это чувствуем по их поведению, их действиям и их репликам. Создается впечатление, что полиция и армия ищет повод для того, чтобы каким-то образом объективно оправдать свою пассивность мощным сопротивлением поселенцев и прибывших для их поддержки антитрансферных сил[47].

17 августа. Среда

17 августа началась принудительная эвакуация[48]. Её было решено начать с крупных населённых пунктов — Неве-Дкалим, Ацмоны, Мораг, Шират-ям, предположительно наиболее сложных. Параллельно выводились жители более мелких поселений.

Одна из семей, проживающих в поселении Неве-Дкалим начала демонстративно разрушать свой дом[49]. Полицейские и военные, прибывшие в Неве-Дкалим, ведут переговоры с местными жителями о возможности добровольной эвакуации. Имеются несколько случаев драк между противниками эвакуации и полицейскими. Солдаты и офицеры, находящиеся в Неве-Дкалим, выслушивают в свой адрес оскорбления.

Израильские военные начали выводить противников эвакуации из синагоги в поселении Мораг. Поселенцы не оказывали серьёзного сопротивления, но отказывались передвигаться самостоятельно. Военные были вынуждены выносить их на руках. Не подчинившихся приказу об эвакуации перенесли в автобус, который вывез их из сектора Газа[50]. Завершилось выселение жителей поселения Ганей-Таль в Гуш-Катиф. Среди бывших жителей поселения — депутат кнессета Цви Гендель[51]. К 19:00 (время местное) стало известно, что 583 из 2.206 жилых и общественных зданий в районе Гуш-Катиф покинуты жителями. В более чем 1.500 домах и синагогах по-прежнему находятся поселенцы и противники эвакуации, не являющиеся жителями сектора Газа. Полностью оставлены жителями поселения Тель-Катифа, Ацмона и Мораг. Поселения Ганей Таль и Бдолах пусты[52].

По оценкам военного командования, армия и полиция успешно справились со своей задачей. Оправдала себя психологическая подготовка, которую они проходили несколько месяцев. В ходе эвакуации было дано указание как можно мягче обходиться с поселенцами и проявлять понимание. Благодаря этому, в частности, имели место лишь локальные столкновения с поселенцами. В приёмные покои больницы «Сорока» (Беэр-Шева) были доставлены 20 человек, пострадавших в результате различных инцидентов. Среди пострадавших 9 военнослужащих, 4 полицейских, 6 граждан Израиля и 1 иностранный турист. Состояние двоих пострадавших тяжелое, остальные ранены легко[53].

События первого дня принудительной эвакуации запечатлели фотожурналисты[54].

18 августа. Четверг

18 августа армия и полиция завершили вывод жителей из Кфар-Даром и Неве-Декалим. В этих поселениях им было оказано наибольшее сопротивление. Радикально настроенные жители и приехавшие к ним на поддержку активисты забаррикадировались в общественных зданиях и синагогах. В поселении Кфар-Даром они применили против солдат краску, растворы моющих средств и пр[55]., в результате штурма ряд военнослужащих и полицейских получили ранения[56]. Многие всё таки соглашались эвакуироваться в результате переговоров. Военно-политическое руководство выразило удовлетворение быстрым ходом операции и действиями сил армии и полиции.

События второго дня принудительной эвакуации запечатлели фотожурналисты[57].

19 августа. Пятница

19 августа эвакуировали населённый пункт Гадид в Гуш-Катифе. Противники выселения устроили баррикады и подожгли автопокрышки, чтобы помешать полицейским и военным проникнуть в населённый пункт. Бульдозер освободил дорогу, солдаты и полицейские приступили к принудительному выселению. Им пришлось применить силу, так как жители поселения и им сочувствующие забаррикадировались в здании синагоги, а также забрались на крыши домов[58]. Из поселения были вывезены 162 человека. Пострадала одна девушка, сорвавшаяся с крыши синагоги. Она госпитализирована, врачи оценивают её состояние как среднее. Лёгкие ранения получила также одна полицейская[59].

События третьего дня принудительной эвакуации запечатлели фотожурналисты[60].

20 августа. Суббота

20 августа эвакуация не проводилась — Шаббат.

21 августа. Воскресенье

21 августа была произведена эвакуация на автобусах таких еврейских поселений в секторе Газа как Элей-Синай (15 человек)[61], Ацмона[62] и Нисанит. Военная техника приступила к сносу жилых домов[63]. При поддержке фермеров из Гуш-Катифа вывозилась сельскохозяйственная техника и оборудование. Добровольцы оказывали помощь солдатам в перевозке оставленных поселенцами вещей и животных.

22 августа. Понедельник

22 августа проведено выселение жителей из последнего еврейского поселения в секторе Газа — Нецарим (60 семей). Эвакуация жителей еврейских поселений сектора Газы завершилась[64].

23 августа. Вторник

23 августа инженерные части ЦАХАЛ приступили к разрушению жилых домов и общественных зданий в поселении Ганим (северная Самария). Применялись тяжёлые армейские бульдозеры D-9. Солдаты начали снос домов, эвакуацию синагог и кладбищ и в других эвакуированных поселениях. Планируется завершить работы по разрушению построек в 25 эвакуированных поселениях в течение 10 дней[65].

Поселения Хомеш и Са-Нур в Северной Самарии, планируемые к эвакуации на 23 августа, считались основным ядром сопротивления. Силовые ведомства сообщали, что правыми активистами в этом районе готовится вооружённое противостояние[66].

За сутки были арестованы в Самарии более 150 поселенцев и противников программы размежевания. В промышленной зоне Кдумим во время подготовки шествия в Са-Нур и Хомеш арестованы 100 человек. Ещё около ста человек были задержаны для допроса. В числе арестованных одна из руководителей поселенческого движения глава местного совета поселения Кдумим Даниэла Вайс, известный израильский психиатр профессор Вадим Ротенберг и его жена, а также Игорь Печерский, программист Отдела молекулярной генетики Института имени Вейцмана[67].

Сотрудники полиции и военнослужащие ЦАХАЛ вынуждены были выносить на руках подростков из здания ешивы в Хомеше. Подростки сцепившись руками и ногами создали «живой ковёр» на полу ешивы[68].

Завершилась эвакуация религиозного колледжа в Са-Нур. Протестующих против размежевания, находивших на крыше здания, спустили вниз в специальном контейнере. Среди них находились глава совета раввинов Иудеи и Самарии Дов Лиор, держащий Свиток Торы и депутат кнессета Арье Эльдад («Национальное единство»).(Для ведения переговоров в особо сложных случаях было принято решение допустить в закрытую зону религиозных авторитетов и руководство Совета поселений.)[69]

Несколько девушек забаррикадировались в одном из зданий Хомеша и из окон поливали солдат и полицейских маслом. Они были арестованы и препровождены в наручниках к автобусам вывозящим поселенцев. Протестующие против программы размежевания поджигали автобусы, прокалывали колеса, разбивали стекла и драли сиденья[70].

В 18:15 (время местное) на базе Шакед состоялась пресс-конференция, на которой командующий Центральным округом Армии обороны Израиля генерал-майор Яир Навэ официально объявил о завершении эвакуации четырёх поселений северной Самарии: Ганим, Кадим, Хомеш и Са-Нур. Армия и полиция (около 15 000 человек) в течение суток эвакуировали более 2000 поселенцев и их сторонников из этих поселений[71]

Представители полиции сообщили:

В ходе эвакуации получили ранения свыше 30 сотрудников полиции и военнослужащих ЦАХАЛа, а также 11 гражданских лиц. Арестовано 17 человек[72].

События шестого дня принудительной эвакуации запечатлели фотожурналисты[73].

Последствия размежевания

 Этот раздел статьи ещё не написан.
Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел.
Основные статьи: Операция «Литой свинец», Обстрелы Израиля из сектора Газа, Операция «Горячая зима»
…

Политические

Основная статья: Сектор Газа#Под властью ХАМАСа

Экономические

Государственная комиссия, проверившая в июне 2010 года действия государства по отношению к эвакуированным в рамках программы размежевания жителям поселений, пришла к выводу, что государство «не смогло решить проблемы эвакуированных поселенцев»[74].

В сфере безопасности

Основная статья: Обстрелы Израиля из сектора Газа

По мнению министра по стратегическим вопросам Моше Яалона, снос поселений в секторе Газы лишь укрепил ХАМАС[75].

Память

В конце 2008 года в Иерусалиме был открыт Музей-мемориал Гуш-Катифа[76][77].

В феврале 2012 года в израильских школах был проведен «День Гуш-Катифа», посвящённый памяти поселений, разрушенных в 2005 году[78].

1 февраля 2016 года в Кнессете был открыт небольшой обелиск в память о еврейских поселениях в Гуш-Катифе.[79]

Напишите отзыв о статье "План одностороннего размежевания"

Примечания

  1. ↑ 1 2 [www.mignews.co.il/news/society/world/060604_200750_29871.html Израиль оставляет Газу]
  2. ↑ [www.rg.ru/2004/10/28/plan_sharona.html Израильский парламент утвердил план размежевания с палестинцами]
  3. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/220805_194056_27504.html Поселенцы покинули сектор Газы]
  4. ↑ [www.radiorus.ru/news.html?date=12-09-2005&id=126846&rid=1692 Израильские войска выведены 12 сентября из сектора Газа]
  5. ↑ («דין נצרים כדין תל אביב»)
  6. ↑ [lenta.ru/articles/2003/01/17/ilections/ Выборы-2003 в Израиле]
  7. ↑ [www.languages-study.com/sport/votes2003.html Результаты выборов в кнессет 28 января 2003 года]
  8. ↑ [2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/22n/n22n-s11.shtml Репутация Шарона нуждается в серьезной отмывке]
  9. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/181203_203904_63456.html Шарон представил новый мирный план]
  10. ↑ [www.iimes.ru/rus/stat/2005/17-04-05.htm Израиль: сопротивление реализации плана размежевания с палестинцами]
  11. ↑ 1 2 [pda.lenta.ru/articles/2005/09/12/gaza/ Михаил Ткаченко. Прощальный подарок Шарона.]
  12. ↑ [www.mignews.co.il/news/politic/world/020504_215504_20562.html Партия не поддержала Шарона]
  13. ↑ [pda.newsru.com/world/22aug2005/end.html#1 Что сносят?]
  14. ↑ [pda.newsru.com/background/15aug2005/sharonsplan.html План отделения Израиля]
  15. ↑ [web.archive.org/web/20051110053851/my.ynet.co.il/pic/news/hitnatkut/hitnatkut.pdf Законопроект «О реализации плана размежевания»(иврит)]
  16. ↑ [www.polit.ru/news/2004/06/04/sharonuvo.html Шарон уволил двух министров за несогласие с планом ухода из сектора Газа]
  17. ↑ [www.mignews.co.il/news/politic/world/261004_203008_21058.html Кнессет поддержал «план Шарона»]
  18. ↑ [www.mignews.co.il/news/politic/world/261004_213032_70810.html Шарон начал увольнять министров]
  19. ↑ [www.mignews.co.il/news/politic/world/261004_211106_74802.html Израиль. Нетаниягу выдвинул ультиматум Шарону]
  20. ↑ [www.newsru.com/world/20feb2005/razm.html В Израиле окончательно принята программа размежевания с палестинцами]
  21. ↑ [www.ynet.co.il/articles/0,7340,L-3048044,00.html הממשלה אישרה: שרון חתם על צווי ההתנתקות]
  22. ↑ [www.mignews.co.il/news/politic/world/280305_153418_21285.html Референдума по Газе не будет]
  23. ↑ יניב זך [www.nrg.co.il/online/4/ART/926/672.html השומר של אריק] 26/4/2005
  24. ↑ [www.7kanal.com/news.php3?id=82817 Журналист Амнон Абрамович коллегам: Берегите Шарона! 26 Апреля 2005]
  25. ↑ [youtube.com/watch?v=n2BUPSv-5TU אמנון אברמוביץ מביא את התקשורת הישראלית לשפל היסטורי] на YouTube
  26. ↑ [www.7kanal.com/news.php3?id=214888 «Гаарец» скрывала правду о коррупции ради «размежевания», 29 Сентября 2006] Ш. Громан, по материалам сайта Йоава Ицхака «Первоклассные новости»
  27. ↑ см. также en:Ariel Sharon#Alleged financial scandals
  28. ↑ [www.spectr.org/2005/084/shternberg.htm Эран ШТЕРНБЕРГ В основе плана размежевания лежит коррупция] Спектр, No.6 (084) Июнь 2005 г.
  29. ↑ [cursorinfo.co.il/mobile/article.php?id=19939 NFC: Коррумпированные марионетки у власти], Нери Авнери, NFC, 14.06.2006
  30. ↑ [cursorinfo.co.il/mobile/article.php?id=19809 Коррупционный скандал: как полиция заминала дело Шарона] Амир Орен, «Гаарец», 16.05.2006
  31. ↑ Яалон: [www.7kanal.com/news.php3?id=237713 Аннаполис — бегство от следствия 25 Ноября 2007]
  32. ↑ Алуф Бен: [berkovich-zametki.com/2007/Zametki/Nomer4/Ontario1.htm#t2 Так родилась «отключка»], «Haaretz», 30/12/2006. Перевод — Ontario14 , «Заметки по еврейской истории» № 4 (76), Февраль 2007 года
  33. ↑ Дихтер оказался неправ: см. Конфликт Фатх и Хамас
  34. ↑ [base.ijc.ru/new/site.aspx?STID=245090&SECTIONID=247011&IID=408442 Правда о еврейско-палестинской мафии, Эльяким Хаэцни, 06.08.2007], Источник: Курсор
  35. ↑ [www.mignews.co.il/news/politic/world/150805_192704_90154.html Король Иордании: эвакуация поселений из Газы — только начало], 15.08.2005 MIGnews.com
  36. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/150805_174726_59768.html Лидер «Хизбаллы» комментирует эвакуацию поселений]
  37. ↑ 1 2 [www.mignews.co.il/news/politic/world/190805_54257_47236.html Популярные в Израиле телеведущие об эвакуации поселений]
  38. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.mignews.com/news/politic/world/160805_144410_33304.html Израильские политики о размежевании]
  39. ↑ 1 2 [ru.danielpipes.org/article/2855 Реакция палестинцев на односторонний уход Израиля из сектора Газа]
  40. ↑ [www.ldpr.ru/leader/325/381/ Выступление В. В. Жириновского у посольства Израиля]
  41. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/230805_113333_08461.html «Оранжевая» акция Жириновского возле посольства Израиля]
  42. ↑ [www.iimes.ru/rus/stat/2006/11-04-06b.htm Информационно-психологическая война в зоне палестино-израильского конфликта] iimes.ru
  43. ↑ [www.newsru.com/world/26jul2004/protest.html 130 тыс. израильтян выстроились в «живую цепь» протяженностью 90 км]
  44. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/150805_194802_58259.html Жители 12 поселений получили приказы об эвакуации]
  45. ↑ [www.nr2.ru/35638.html/print/ Израиль приступил к выводу поселений]
  46. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/150805_154624_91196.html Сотни семей поселенцев обратились к армии за помощью]
  47. ↑ [midrasha.net/article.php?id=2165 Столкновения в Неве-Дкалим: трое пострадавших, 50 задержанных]
  48. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/170805_80552_25630.html Принудительная эвакуация столицы Гуш-Катифа началась]
  49. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/170805_92330_63132.html Неве-Дкалим. Одна из семей разрушает свой дом]
  50. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/170805_111753_34508.html Сектор Газы. Военные выносят «оранжевых» из синагоги в Мораг]
  51. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/170805_201323_63362.html Завершилось выселение из Ганей-Таль]
  52. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/170805_161617_42924.html В Гуш-Катифе «зачищены» менее трети зданий]
  53. ↑ [www.mignews.co.il/news/disasters/world/170805_185502_45550.html Первый день «размежевания» — 20 раненых]
  54. ↑ [www.mignews.co.il/news/photo/world/170805_151946_90292.html Эвакуация. День первый. (фоторепортаж)]
  55. ↑ [pda.lenta.ru/news/2005/08/18/melons/ Израильских солдат забросали арбузами с крыши синагоги]
  56. ↑ [www.mignews.co.il/news/disasters/world/180805_193733_02924.html Размежевание: тяжело ранен офицер ЦАХАЛа]
  57. ↑ [www.mignews.co.il/news/photo/world/180805_163805_06156.htm Эвакуация. День второй. (фоторепортаж)]
  58. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/190805_111106_62623.html Начался штурм синагоги в поселении Гадид]
  59. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/190805_134645_59795.html Эвакуация поселения Гадид завершилась]
  60. ↑ [www.mignews.co.il/news/photo/world/190805_165135_71717.html Эвакуация. День третий. (фоторепортаж)]
  61. ↑ [www.mignews.co.il/news/disasters/world/210805_143024_80127.html Завершена эвакуация поселенцев из синагоги в Элей-Синай]
  62. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/210805_174956_99901.html Молитва закончена. началась эвакуация]
  63. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/210805_154014_72902.html Началось уничтожение домов поселенцев]
  64. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/220805_194056_27504.html Поселенцы покинули сектор Газа]
  65. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/230805_101444_65444.html Началось разрушение поселения Ганим]
  66. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/230805_90355_10614.html ШАБАК настроен на «войну в Самарии»]
  67. ↑ [www.mignews.co.il/news/disasters/world/230805_101449_01423.html Массовые аресты в Самарии]
  68. ↑ [www.mignews.co.il/news/disasters/world/230805_134722_98751.html Из ешивы в Хомеше силой вытаскивают подростков]
  69. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/230805_163412_66232.html Са-Нур. Эвакуация религиозного колледжа завершена]
  70. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/230805_172023_63729.html Хомеш. Самые стойкие защитницы поселения арестованы]
  71. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/230805_182236_90410.html Генерал Навэ: эвакуация поселений завершена]
  72. ↑ [www.mignews.co.il/news/society/world/230805_173004_06150.html Самария. Подсчет эвакуированных и пострадавших завершен]
  73. ↑ [www.mignews.com/news/photo/world/230805_135012_29928.html Эвакуация. День шестой.(фоторепортаж)]
  74. ↑ [txt.newsru.co.il/arch/israel/15jun2010/vaada8010.html Комиссия: государство не смогло решить проблемы эвакуированных поселенцев, 15 июня 2010 г.]
  75. ↑ Моше Яалон, бывший начальник Генштаба, министр стратегического планирования (2010). [www.mignews.com/news/society/world/160410_61117_19837.html Статья «Евреи Иудеи и Самарии станут заложниками палестинцев» на сайте MigNews.com.] (2010). Проверено 23 апреля 2006. [www.webcitation.org/66fBOwC5Y Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  76. ↑ [www.rgushkatif.022.co.il/BRPortal/br/P102.jsp?arc=32328 Музей-мемориал Гуш-Катифа в Иерусалиме начал функционировать в августе 2008-го года]
  77. ↑ [jerusalem.israelinfo.ru/news/870 В Иерусалиме открылся музей Гуш-Катиф, 02 февраля 2009]
  78. ↑ [cursorinfo.co.il/news/novosti/2012/02/17/saar/ Министр просвещения пообещал не допустить новее размежевание, 17.02.12 ]
  79. ↑ [www.newsru.co.il/israel/02feb2016/obelisk_702.html NEWSru.co.il :: Несмотря на протест «Шалом ахшав», в Кнессете установлен обелиск памяти поселений Гуш Катифа]

Официальные материалы

  • [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/Peace/sharonspeech.html Sharon Address to the Knesset on the Disengagement Plan] (October 25, 2004). — на сайте «Еврейской виртуальной библиотеки» (JVL). Проверено 19 апреля 2024.  (англ.)
  • [www.mfa.gov.il/MFA/Peace+Process/Reference+Documents/Revised+Disengagement+Plan+6-June-2004.htm The Cabinet Resolution Regarding the Disengagement Plan]  (англ.)
  • [www-r.openu.ac.il/lections_docs/Sharon%20-%20Herzliya%202003%20(rus).doc Речь Главы правительства (Ариэля Шарона) на конференции в Герцлии 18.12.2003 (рус.)]
  • [www-r.openu.ac.il/lections_docs/Sharon%20-%20on%20disengagement,%2025%20October%202004%20Knesset%20(rus).doc Речь главы правительства Ариэля Шарона в кнессете, приуроченная к голосованию по Программе размежевания 25 октября 2004 (рус.)]
  • [www-r.openu.ac.il/lections_docs/Sharon%20-%20Herzliya%202004%20(rus).doc Речь главы правительства Ариэля Шарона на Герцлийской конференции, 16.12.2004(рус.)]

Ссылки

  • Алек Д. Эпштейн [www.iimes.ru/rus/stat/2004/01-06-04.htm Программа отступления из Газы: «переработанная версия», 01-06-04] iimes.ru
  • [gazeta.rjews.net/toro.shtml Г. Д. Торо, О гражданском неповиновении, 1849 г.]
  • [www.isra.com/news/41915 Пинхас Валерштейн призвал «нарушить закон о трансфере», 20.12.2004]
  • [www.waronline.org/forum/viewtopic.php?t=10642 200-тысячная акция протеста в Иерусалиме, 30.01.2005]
  • [tel-aviv.israelinfo.ru/news/382?print На Аялоне горят покрышки, 14 марта 2005]
  • [terrorism.report.ru/default.asp?pagebegin=1&pageno=3 Опрос: эвакуацию из сектора Газа поддерживают менее 50 % израильтян 09.06.2005]
  • [press.try.md/item.php?id=63703 Уход из Газы поддерживают менее половины израильтян, 13.08.2005]
  • [www.isra.com/news/?item=51153 45 израильских населённых пунктов окажутся на линии огня, 12.06.2005]
  • [gazeta.rjews.net/mishal.shtml Равив Друкер и Офер Шелах: «Если б не угроза обвинения со стороны Эдны Арбель, то плана „размежевания“ бы не было», 15.06.2005]
  • [www.isramir.com/content/view/116/169/ Трудные дилеммы протеста, Дов Конторер, 14.07.2005]
  • [www.isramir.com/content/view/134/169/ Опасность насилия и перерождения власти, Дов Конторер, 31.07.2005]
  • [www.isramir.com/content/view/688/169/ «Сын историка»], Дов Конторер, 14.08.2005
  • [www.ntv.ru/novosti/71509/ Сопротивление еврейских поселенцев сломлено, 21.08.2005]
  • [www.7kanal.com/article.php3?id=3500 Размахивание кулаками после Итнаткута], Борис Шустеф, 29 Августа 2005
  • [rjews.net/maof/article.php3?id=8647&type=a&sid=383 Учитель и ученик], Дов Конторер, 2.09.05
  • [www.jew.spb.ru/ami/A358/A358-031.html Уход из Газы: кто же выиграл? Георгий Мирский, 16.09.05]
  • Алек Эпштейн [vmg.pp.ua/books/Гуманитарное/Polit_econom_history/АПН/Эпштейн%20-%20Третий%20тайм%20размежевания.htm Третий тайм размежевания], «Агентство политических новостей», 24.10.2005
  • [www.isra.com/lit-29330.html Предварительные итоги], Давид Шехтер, 15.10.2005
  • [www.isramir.com/content/view/2077/169/ Размышления над руинами, Дов Конторер, 6.11.2005]
  • [pda.lenta.ru/articles/2005/12/30/israel2005/ Год Шарона, 25.12.2005]
  • [gazeta.rjews.net/gaza.html Статьи о плане Шарона выселения Гуш Катифа и Северной Самарии]
  • «Плоды размежевания»: [mideastoutpost.com/archives/000365.html THE FRUITS OF DISENGAGEMENT, Roger A. Gerber, April 22, 2007]
  • [mnenia.zahav.ru/ArticlePage.aspx?articleID=8170 Ливни и Мофаз: языком фактов], Евгения Кравчик, 18.09.2008
  • [cursorinfo.co.il/news/pressa/2010/07/20/5l/ Пять лет размежеванию — выводы и уроки], Бен Каспит, «Маарив», 20.07.2010
  • [cursorinfo.co.il/mobile/article.php?id=142249 План размежевания: почему никто не ищет виновных в трагедии?] Надав Хаэцни, «Маарив», 31.07.2010

Отрывок, характеризующий План одностороннего размежевания

– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=План_одностороннего_размежевания&oldid=76478728»