Из лучших побуждений
Из лучших побуждений | |
Press for Time | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Продюсер | |
Автор сценария |
Эдди Лесли |
В главных ролях | |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания |
Rank Organisation, IVY Productions, Titan Films |
Длительность |
98 мин |
Страна | |
Язык | |
Год | |
IMDb | |
«Из лучших побуждений» (Время поджимает, англ. Press for Time) — кинокомедия 1966 года с участием Нормана Уиздома.
Сюжет
Норман Шилдс (Норман Уиздом) — скромный продавец газет на одной из лондонских улиц. Этим, естественно, недоволен его дедушка-премьер-министр, который решает отправить своего внука в провинциальный Тинмут (в фильме обозначен как Tinmouth, данное название омофонично реальном существующему городу Teignmouth, где велись съёмки) в качестве репортёра местной газеты, руководимой майором Бартлеттом (Дерек Бонд), депутатом от консервативной партии. Прибыв на место, Норман неожиданно для себя оказывается в центре скандала и борьбы за власть между местными партийными группировками.
В ролях
- Норман Уиздом — Норман Шилдс / его мать Эмили / его дед Уилфрид
- Дерек Бонд — майор Бартлетт
- Дерек Фрэнсис — олдермэн Эрнест Коркоран
- Анджела Браун — Элеанора Лэмптон
- Трейси Крисп — Руби Фэйрчайлд
- Аллан Катбертсон — главный прокурор Баллард
- Ноэл Дайсон — мэр миссис Коркоран
- Фрэнсес Уайт — Лиз Коркоран
- Питер Джонс — фотограф Робин Уиллоуби
- Дэвид Лодж — мистер Росс, редактор «Tinmouth Times»
- Стэнли Анвин — мистер Ноттидж, городской Клерк
- Фрэнсис Уайт — Лиз Коркоран
- Майкл Бальфур — сантехник
- Тони Селби — Гарри Маршалл, репортёр «County Chronicle»
Напишите отзыв о статье "Из лучших побуждений"
Ссылки
- «Из лучших побуждений» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v106531 Из лучших побуждений] (англ.) на сайте allmovie
Отрывок, характеризующий Из лучших побуждений
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.