Икар
| Икар (др.-греч. Ἴκαρος) | |
|---|---|
 Икар и Дедал | |
| Мифология: | Древнегреческая мифология |
| Отец: | Дедал |
| Мать: | Навкрата |
| Место погребения: | Икария |
Ика́р (др.-греч. Ἴκαρος) — в древнегреческой мифологии[1] сын Дедала и рабыни Навкраты, известный своей необычной смертью. По сюжету легенды о Дедале и Икаре создано множество произведений.
История
Чтобы спастись с острова Крит от раздражённого Миноса, мастер Дедал сделал для себя и сына крылья, скреплённые воском, и Дедал просил: «Не поднимайся слишком высоко; солнце растопит воск. Не лети слишком низко; морская вода попадёт на перья и они намокнут». Но уже во время перелёта в Элладу Икар настолько увлекся полётом, что забыл наставление отца и поднялся очень высоко, приблизившись слишком близко к Солнцу. Лучи Солнца растопили воск, в результате Икар упал и утонул[2] недалеко от острова Самос в море, которое и получило в этой части название Икарийского[3]. Его тело, прибитое волнами к берегу, было похоронено Гераклом на маленьком островке Долиха, названном по его имени Икария[4].
Древние греки классического и более поздних периодов думали, что в форме мифа об Икаре и Дедале сохранилось воспоминание об изобретении косых парусов — по распространённой интерпретации, Дедал и Икар спаслись с Крита просто на корабле с косыми парусами, позволяющими использовать не только попутный, но и боковой и даже встречный ветер. До этого изобретения использовались только прямые паруса. Икар во время плавания упал за борт и утонул.[5].
Напишите отзыв о статье "Икар"
Примечания
- ↑ Мифы народов мира. В 2-х т. — М., 1991—1992. — Т. 1. — С. 504.
- ↑ Овидий. Наука любви II 45-96; Метаморфозы VIII 211—235; Сенека. Эдип 892—908
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 6, 3; Э I 12—13
- ↑ Павсаний. Описание Эллады IX 11, 5; Страбон. География XIV 1, 19. С. 639
- ↑ Палефат. О невероятном 12; Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 77, 6; Павсаний. Описание Эллады IX 11, 5
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Икар
|
Это заготовка статьи по античной мифологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Икар
– «Первопрестольной столице нашей Москве.Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
