Икбал, Мухаммад

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Икбал, Аллама Мухаммад»)
Перейти к: навигация, поиск
Аллама Мухаммад Икбал
урду علامه محمد اقبال
Дата рождения:

9 ноября 1877(1877-11-09)

Место рождения:

Сиялкот, Пенджаб, Британская Индия

Дата смерти:

21 апреля 1938(1938-04-21) (60 лет)

Место смерти:

Лахор, Пенджаб, Британская Индия

Род деятельности:

поэт, философ, общественный деятель

Аллама Мухаммад Икбал (урду علامه محمد اقبال, англ. Allama Muhammad Iqbal; 18771938) — поэт, философ и общественный деятель Британской Индии, ключевая фигура в литературе урду и мыслитель, считающийся духовным отцом Пакистана, провозвестником создания этой страны. Его труды написаны на урду, пенджаби, персидском и английском языках.





Биография

Икбал родился 9 ноября 1877 года в Сиялкоте, в семье портного, известного своей набожностью. Семья его происходила из брахманов, принявших ислам. Начальное образование получил в родном городе; с четырех лет изучал Коран. В 1892 году женился (по договоренности) на Карим-Биби, дочери гуджаратского врача.

В 1895 году Икбал поступил в правительственный колледж в Лахоре, где начал изучать философию, арабскую и английскую литературу; среди его учителей был ориенталист Томас Уокер Арнольд, посоветовавший ему посетить Европу для расширения кругозора. В 1899 году получил магистерскую степень.

Затем продолжил образование в Англии (Тринити-колледж, Кембриджский университет) и Германии (Мюнхенский университет Людвига-Максимилиана). Изучал философию, а также юриспруденцию, литературу и арабский язык. В Великобритании Икбал стал членом Лондонского отделения Всеиндийской Мусульманской лиги. В Германии познакомился с трудами Гёте, Гейне и Ницше. С 1908 года — профессор философии. Его докторская диссертация озаглавлена «Развитие метафизики в Персии».

Выступал в печати с конца 1890-х гг. Писал стихи на урду, пенджаби и персидском языке. С отдельной книгой поэзии дебютировал в 1915 году («Секреты своего Я»).

В 1922 году произведён королём Георгом V в рыцари.

В 1930 году Икбал в качестве почётного председателя сессии Мусульманской лиги выступил за создание мусульманского государства в составе независимой индийской федерации. После смерти Икбала его идеи были развиты Пакистанским движением, приведшим к созданию отдельного независимого государства Пакистан.

В социально-революционный период своего творчества симпатизировал идеям социализма, одновременно отвергая «коммунистический атеизм»: в его творчестве Аллах встречается с Лениным и посылает архангела Джабраила поднять угнетённых всей Земли на восстание.

Икбал скончался 21 апреля 1938 года в Лахоре. В 1953 году было основано «Общество Икбала» («Базм-е-Икбал»). Его сын Джавид Икбал стал философом и судьёй Верховного суда.

Икбал и объединение исламского мира

Единство — важнейший фактор мощи мусульман, однако на пути осуществления данной задачи существует множество внутренних и внешних препятствий. Икбал факторы разделения мусульман делил на две основные группы:

  1. внешние факторы;
  2. внутренние факторы.

Из первой группы факторов можно особо выделить империализм, неонационализм, колонизацию, экономическую зависимость и «уравнивание» культур.

Второй категорией факторов, препятствующих единству, являются внутренние факторы, и, по мнению Икбала, нижеприведенные факторы являются основными в данной категории: отдаленность мусульман от своих корней и истоков, выпускники западных учебных заведений и их неосведомленность в вопросах исламской культуры и отсутствие прогресса в науке и образовании в мусульманских обществах.

Аллама Икбал считал единство и равноправие двумя основными и неотделимыми столпами Исламского общества. Он был уверен, что при определении и толковании демократии посредством исламского учения можно достичь желанного, отвечающего запросам времени общества. Он также считал, что чем больше мы приближаемся к истинному духу и божественному исламскому учению, тем лучше демонстрируются мощь, величие и единство мусульман, а исламское единство он понимал, как основанное на Единобожии. Икбал считал единство и осведомленность двумя взаимодополняющими факторами, а неосведомленность и невежество — основной причиной раскола.

Он считал, что единство должно осуществляться двумя способами:

  1. интеграция правителей и правительств исламских стран;
  2. большая информированность народов.

Пути воплощения единства также обрисовывались тремя способами: первое — единое руководство исламскими странами, другое — создание исламской федерации, состоящей из всех исламских стран, и в конце концов — участие в союзах, альянсах, договорах и повышение культурных, экономических и политических связей.

Очень популярен на Востоке, особенно в регионе Пакистана, Афганистана и Средней Азии, его произведения пользуются популярностью среди мусульман. Одно из знаменитых произведений Икбала «Послание Востока» (Пайам-е-Машрик) было адресовано тогдашнему королю Афганистана Аманулле-хану. На Востоке его окрестили как «Звезда Востока» (Ситора-е Шарк). Дружба с Икбалом и его взгляды во многом способствовало к переходу в Ислам знаменитого пакистанского проповедника и дипломата еврейского происхождения Мухаммада Асада (Леопольда Вайса).

Память

Гробница Икбала в Хазури Баг в саду перед входом в мечеть Бадшахи в Форт Лахор официально охраняется правительством Пакистана.

В честь поэта в городе Фейсалабаде назван крикетный стадион.

Его день рождения затем отмечался в Пакистане как праздник — «день Икбала» (9 ноября).

Фразы

  • «Суть жизни — самого себя найти»
  • «Будь то сияние царства или зрелище республики, политика без религии ведет только к тирании».

Галерея

Сочинения

  • «Иносказания о самоотречении» (Румуз-и бехуди), 1918. Пер с персидского.
  • «Послание Востока» (Пайам-и машрик), 1923.Пер с персидского.
  • «Книга вечности» (Джавид-наме), 1932.Пер с персидского.
  • «Крыло Гавриила» (Бал-и Джибрил), 1935.Пер с персидского.
  • «Дары Хиджаза» (Армаган-и Хиджаз), 1938. Пер с персидского.
  • «Звон караванного колокольчика» (Банг-е дара, 1924). Пер. с урду. — М., 1964.
  • Реконструкция религиозной мысли в исламе. Пер. с англ., предисл. и коммент. М. Т. Степанянц. Под ред. П. В. Густерина. — М.: Вост. лит., 2002.

Библиография

  • Аникеев Н. П. Выдающийся мыслитель и поэт Мухаммад Икбал. — М., 1959.
  • Гордон-Полонская Л. Р. Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана. — М., 1963. — Гл. 7.
  • Пригарина Н. И. Поэзия Мухаммада Икбала (1900—1924 гг.). — М., 1972.
  • Пригарина Н. И. Поэтика творчества Мухаммада Икбала. — М., 1978.
  • Творчество Мухаммада Икбала / Отв. ред. Н. И. Пригарина. — М., 1982.

Напишите отзыв о статье "Икбал, Мухаммад"

Примечания

Ссылки

  • www.allamaiqbal.com
  • www.iqbalcyberlibrary.net
  • www.columbia.edu/itc/mealac/pritchett/00islamlinks/txt_iqbal_1930.html
  • www.qantara.de/webcom/show_article.php/_c-478/_nr-302/i.html


Отрывок, характеризующий Икбал, Мухаммад

«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.