Икебана

Икеба́на или икэбана (яп. 生け花 или яп. いけばな икэбана, «икэ или икэру» яп. 生ける — жизнь, «бана или хана» яп. 花 — цветы, буквально «живые цветы») — традиционное японское искусство компоновки срезанных цветов и побегов в специальных сосудах, а также искусство правильного размещения этих композиций в интерьере. В основу икебаны положен принцип изысканной простоты, достигаемый выявлением естественной красоты материала.

История

Икебана возникла в Японии в XV веке и первоначально имела религиозную направленность, являясь подношением богам в японских храмах.

Об искусстве Икебана обычно думают как о копировании естественных форм растений, как они растут в полях и горах. Однако икебана не является ни копией, ни миниатюрой. В икебана мы аранжируем одну маленькую ветку и один цветок в безграничном космическом пространстве и бесконечном времени, и эта работа вмещает всю душу человека. В этот момент единственный цветок в нашем сознании символизирует вечную жизнь.

— Икэнобо Сэнкэй. «Истинная утонченность»

Икебана — одно из искусств, входящих в программу обучения учениц гейш.

Школы

Икебана развивается в рамках определённых школ и стилей. Наиболее известными в Японии считаются школы Икэнобо, Охара, Согэцу.

Икэнобо

Первой школой развития икебаны следует считать Икэнобо. Икэнобо была основана в середине XV века Икэнобо Сэнкэем — священнослужителем буддийского храма Роккаку-до в городе Киото. В школе Икэнобо, в отличие от других школ, до сих пор существуют старые стили икебаны, такие как стиль Сёка и Рикка. Икебана в стиле Рикка первоначально использовалась для украшения храмов, сейчас используется в основном для религиозных ритуалов и торжеств. Этот стиль отражает величие природы. Например, сосновые ветви символизируют скалы и камни, а белые хризантемы символизируют реки или небольшие ручейки.

Охара

Школа Охара, основанная в 1897 году, привнесла в икебану новый стиль — морибана. Отличие стиля морибаны — растения устанавливаются в плоских низких вазах с использованием металлических наколок (кэндзанов).

Согэцу

Школа Согэцу (яп. 草月 — «трава и луна») — наиболее современная из школ, возникшая в 1927 году.

Отличие этой школы — применение в икебане не только цветов и растений. Используются камни, ткани, металл, пластик и другие виды неживого материала. Икебаной стали украшать не только помещения, но и выставлять на улицах, парках, метро.

Создал школу Софу Тэсигахара — художник-новатор, скульптор, которого на Западе называли Пикассо цветов.

Стили

• Рикка (яп. 立花) — Наибольшей популярности стиль Рикка достиг в XVII веке, сейчас считается устаревшим и редко практикуется.
  • Рикка Сёфу-тай
  • Рикка Симпу-тай
• Сёка (яп. 生花)
  • Сёка Сёфу-тай
  • Сёка Симпу-тай
• Нагэирэ (яп. 投げ入れ; другое название — хэйка) — икебана в высоких вазах с узкой горловиной, растения устанавливаются, опираясь на край ваз. Если требуются установить ветки и стебли в другом положении, то применяют несложные деревянные подпорки.
• Морибана (яп. 盛り花) — икебана на низких плоских вазах или подносах, в которых может содержаться вода. Для установки растений в посуде используются кэндзаны или тяжёлые металлические держатели с открытыми гнёздами (сиппо).
• Дзиюка — свободный стиль.

Цитаты

Икэнобо Сэнкэй писал об искусстве икебана:

«Я провёл в уединении много досужих часов, находя удовольствие в том, что собирал ветки старых засохших деревьев и ставил их в разбитый кувшин. Когда я сидел, всматриваясь в них, разные мысли приходили мне в голову. Мы прилагаем столько усилий, чтобы построить сад из камней или фонтан во дворе, забывая, что искусство икэбана дает возможность увидеть в одной капле воды или в небольшой ветке бескрайние горы и реки за самое малое время. Поистине это чудотворное искусство…

Когда я вдыхаю аромат цветов, испытываю такое чувство, будто попал в райский сад. Не зря же Будда в своих проповедях прибегает к образу Цветка. Разве пять цветов — синий, жёлтый, красный, белый, чёрный — не олицетворяют пять способностей и пять органов? Смерть бесчисленного множества цветов в зимнее время подтверждает закон Перемен, превращений, и кусочек земли с сосной и кедром в этом заброшенном месте символизирует вечную Истину Вселенной».

Галерея

• Heika.JPG

  Стиль хэйка

• Ikebana morimono.JPG

  Стиль морибана

• Ikebana free style.JPG

  Свободный стиль

• Ikebana Heika.JPG

  Стиль хэйка

См. также

• Бонсай

Литература

• Пронников В. А. Икэбана, или вселенная, запечатленная в цветке. — М: Наука, 1985.
• Коевенская Т., Панкратов В. Цветочная аранжировка. — М: Агропромиздат, 1988.

Ссылки

• Икебана: тематические медиафайлы на Викискладе
• ИКЭБАНА // Япония от А до Я. Популярная иллюстрированная энциклопедия. (CD-ROM). — М.: Directmedia Publishing, «Япония сегодня», 2008. — ISBN 978-5-94865-190-3.
• [ikebana-ikenobo.ru/history История школы Икэнобо]
• [flowersfamilydesign.ru/ikebana.php Обучение искусству икэбана]
• [www.art-ikebana.ru/about.html О школе Согэцу]

Отрывок, характеризующий Икебана

Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.