Икэно Тайга

Икэно Тайга

яп. 池大雅

Портрет работы Фукухары Гогаку

Икэно Тайга (яп. 池大雅, род. 1723, Киото — ум. 1776, Эдо) — японский художник и каллиграф.

Икэно Тайга жил в период Эдо. Совместно с поэтом и художником Ёсой Бусоном развил и усовершенствовал жанр нанга (бундзинга). Большинство его работ указывают на влияние классической китайской культуры и революционное внедрение новой техники в традиционную японскую живопись. Как бундзин (человек письма), Ике вращался в самых высоких аристократических и культурных кругах Киото и других городов Японии.

Будущий художник родился в бедной крестьянской семье. После рождения Икэ его отец устроился на работу на серебряный рудник, однако когда мальчику исполнилось 3 года, скончался. Мать сумела дать сыну классическое японское и китайское образование. В возрасте 6 лет мальчик начинает изучать каллиграфию и религиозные дисциплины при буддийском храме Мампуку-дзи в Киото. В 14 лет он становится профессиональным художником и каллиграфом, однако продолжает совершенствовать своё мастерство. В 1738 году Икэ поступает учеником к Янагисаве Киэну, известному в своё время мастеру. В 1743 году художник принимает имя Икэ, сократив свою фамилию Икэно (яп. 池野) в качестве подражания китайцам, у которых фамилии чаще всего состояли из одного иероглифа.

В начале 1740-х годов Икэ приобретает художественную лавку в Киото, вокруг которой группируются его единомышленники. В это же время он знакомится с поэтом и художником Ёсой Бусоном, ставшим другом Икэ. В 1746 году Икэ женится на владелице чайного домика, а 2 года спустя совершает серию путешествий по Японии. Побывав в Канадзаве, Никко и у горы Фудзи, художник селится в Эдо. Здесь он создаёт много полотен и каллиграфических шедевров, а также знакомится с голландской манерой живописи (рангаку).

Многие из работ Икэно Тайга входят в число Национальных сокровищ Японии.

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Икэно Тайга

– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.