Иконина, Мария Николаевна
Поделись знанием:
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
| Мария Иконина | |
| Имя при рождении: |
Мария Никоновна Иконина |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Профессия: | |
| Гражданство: | |
| Годы активности: |
1806—1829 |
| Театр: | |
Мари́я Никола́евна Ико́нина (наст. отчество Никоновна[1]; 1788—1866) — русская артистка балета.
Содержание
Биография
Мария Николаевна училась в Петербургском театральном училище; её педагогом был Ш. Дидло, у которого она была одной из любимых учениц и который возлагал особенные надежды на её будущее[2]. Ещё в бытность её ученичества, Дидло вывел Марию на сцену в своих постановках в Большого Каменного театра. В 1806 году она появилась в небольшой партии Аминты в балете Дидло «Зефир и Флора», а в следующем 1807 году уже исполнила большую партию — Креуса в балете «Медея и Язон», поставленном Ш.Дидло с использованием хореографии Новерра. В том же 1807 году она танцевала в одном из спектаклей па-де-де Дианы и Аполлона в паре со своим педагогом Ш.Дидло[1].
По окончании училища в 1809 году сразу была принята в императорскую Петербургскую балетную труппу на амплуа первой танцовщицы. Там она проработала до конца своей творческой биографии; лишь в самом начале, сразу по принятии в Петербургский театр, в 1809 г. некоторое время танцевала в Москве с А. С. Новицкой и Луи Дюпором[1]. Среди её других партнеров по сцене: А. И. Истомина, Е. И. Колосова, О.Пуаро, А. А. Лихутина, Я. Люстих, М. И. Данилова, Н. О. Гольц.
Энциклопедия «Русский балет» подчеркивает: «Танец Икониной отличался царственной величавостью и огненным темпераментом»[1].
Партии
- 1806 — «Зефир и Флора», балетмейстер Ш.Дидло — Аминта
- 1807 — «Медея и Язон», балетмейстер Ш.Дидло по Новерру — Креуса
- 1808 — «Любовь Венеры и Адониса», балетмейстер Луи Дюпор — одна из нимф
- 1809 — «Амур и Психея», балетмейстер Ш.Дидло — Венера
- 1809 — «Суд Париса», балетмейстер Луи Дюпор — Венера
- 1814 — «Торжество России, или Русские в Париже», балетмейстер И. И. Вальберх — одна из благородных парижских дам
- 1814 — «Гений Благости, или Распря Аполлона с Марсом», балетмейстер И. И. Вальберх — Муза
- 1815 — «Амазонка», балетмейстер И. И. Вальберх — Дух в виде волшебницы
- 1816 — «Ацис и Галатея», балетмейстер Ш.Дидло — Венера
- 1816 — «Неожиданное возвращение, или Вечер в саду», балетмейстер Ш.Дидло — Клара
- 1817 — «Карлос и Розальба, или Любовник, кукла и образец», балетмейстер Ш.Дидло — Дона Еливира
- 1817 — «Венгерская хижина», балетмейстер Ш.Дидло — Венгерская госпожа двора Леопольда
- 1817 — «Молодая молочница, или Нисетта и Лука», балетмейстер Ш.Дидло — Графиня
- 1817 — «Тезей и Ариана», балетмейстер Ш.Дидло — Придворная госпожа двора Миноса
- 1819 — «Рауль де Креки, или Возвращение из крестовых походов», балетмейстер Ш.Дидло — одна из придворных дам
- 1820 — «Кора и Алонзо, или Дева Солнца», балетмейстер Ш.Дидло — Мелоc
- 1821 — «Роланд и Моргана», балетмейстер Ш.Дидло — волшебница Мелита
- 1829 — «Зефир и Флора», балетмейстер Ш.Дидло — Венера
Кроме балетных партий на протяжении всего творческого периода исполняла дивертисменты в операх: «Алина, Королева Голкондская» (1815), «Прекрасная Арсена», «Эдип в Колоне», «Ромео и Юлия», «Вавилонские развалины» (1818).
Напишите отзыв о статье "Иконина, Мария Николаевна"
Литература
- Борисоглебский М. (сост.). Материалы по истории русского балета, т. 1, Л., 1938;
- Плещеев А. А., Наш балет, СПб., 1896;
- Красовская В. М., Русский балетный театр от возникновения до сер. XIX в., Л.-М., 1958;
- Слонимский Ю. И., Дидло. Вехи творческой биографии, Л.-М., 1958.
Примечания
Отрывок, характеризующий Иконина, Мария Николаевна
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
