Икэда, Масуо

Масуо Икэда
Дата рождения:	23 февраля 1934(1934-02-23)
Дата смерти:	8 марта 1997(1997-03-08) (63 года)
Гражданство:

Масуо Икэда (яп. 池田 満寿夫, 23 февраля 1934 — 8 марта 1997) — японский живописец, гравёр, иллюстратор, также скульптор, керамист, писатель и режиссёр.

Биография

Икэда родился в японской семье из Фэнтяня (Маньчжурия), в конце Второй мировой войны семья переехала в Нагано. С целью выучиться на художника Икэда в 1952 году переехал в Токио, но три его попытки поступить в Токийский университет искусств оказались неудачными.

Тем не менее Икэда занялся гравюрой, попав под влияние авангардистской художественной группы из Демократической художественной ассоциации под руководством Ei-Q.

Работы 1956-66 годов считаются одними из лучших в его творчестве, и преимущественно выполнены сухой иглой. В 1958 году Икэда неожиданно выиграл награду Министерства культуры, за год до того приняв участие в первом Токийском международном биеннале гравюр. Масуо Икэда стал первым японским художником, удостоенным отдельной выставки в престижном Нью-Йоркском музее современного искусства. В 1966 году он выиграл Международное Гран-при в области гравюры на 33-ем Венецианском кинофестивале, после чего до 1976 года занялся литографией и техникой глубокой печати меццо-тинто. В середине 1970-х им была создана одна из лучших серий гравюр «Фрукты», где составной частью вошли стихотворные строчки.

В 1977 году Икэда получил премию имени Рюноскэ Акутагавы за роман «Предложение в Эгейском море» (яп. エーゲ海に捧ぐ э:гэкай ни сасагу), отличающийся откровенными эротическими описаниями. В 1979 году на основе этого романа он снял фильм с итальянской порнозвездой Чиччолиной в главной роли. Другой откровенный фильм, снятый Икэдой в 1980 году, — «Homage du».

Особенности работ

Основная тема творчества Икэды — женский эротизм. Многие его работы сухой иглой не изобилуют красками и абстрактны. Частый фон — синее облачное небо, как в картине «Предательство образов» (1929). Такие картины как «Птицы и женщина» (1960) ближе к жанру карикатуры.

В картинах «Почтение Пикассо» (1982) и «Окно Матисса» (1986) отмечен стиль названных художников, в картине, названной на ромадзи «Sotatsu Sanka (Ten)» («Песнь восхваления небес Сотацу», 1985) сквозит влияние традиционного японского стиля. В некоторых своих поздних гравюрах («Сияющее море», 1986) Икэда близок к творчеству Матисса.

Память

В честь Икэды Масуо назван художественный музей, находящийся в городе Нагано.

Ссылки

• [news.leit.ru/archives/798 Гравировщик, который мечтал рисовать (Мэтью Ларкин для «The Japan Times», декабрь 2007)]
•  (англ.) [www.ikedamasuo-museum.jp/ Ikeda Masuo Art Museum]

Отрывок, характеризующий Икэда, Масуо

Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.