Илийский султанат
| Илийский султанат | ||||
| Ili sultanati | ||||
| султанат | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| ||||
| Столица | Кульджа | |||
| Язык(и) | Уйгурский язык, | |||
| Религия | Ислам | |||
| Площадь | 1302,36 кв. миль[1] | |||
| Население | около 200 тыс. (уйгуры, дунгане, казахи, сибо, ойраты) | |||
| Султан | ||||
| - 1864-1865 | Мазамзат-хан | |||
| - 1865 | Мухаммад Почи-ходжа | |||
| - 1865-1867 | Шавкат-ахун | |||
| - 1867-1871 | Аля-хан Абиль-оглы | |||
Илийский султанат, Таранчинский султанат или Кульджинский султанат (1864-1881), был государственным образованием на территории Восточного Туркестана в районе Илийского края, провинции Синьцзян Цинской империи Китая во время Дунганского восстания. В течение десяти лет, с 1871 по 1881 год, территория султаната была оккупирована Российской империей.
Содержание
История создания
В 1755 году империя Цинь включила Илийский край и часть Семиречья в состав своего государства. Однако, учитывая малочисленность ханьских поселенцев и продолжающийся упадок буддизма в регионе, в 1864 году началось уйгуро-дунганское восстание в Восточном Туркестане. Восстание началось в ночь с 6 на 7 июня в городе Куча. Вскоре восстание перекинулось на другие районы. В сентябре 1864 года уйгуры и дунгане Илийского края подняли восстание, организаторами восстания с уйгурской стороны выступили хаким (губернатор) Или Абдурасул-бек, Садыр Палван и Алахан, со стороны дунган организатором был Ачжи-ахун. Изначально две общины выступили разрозненно, вследствие неудачных действий дунгане и уйгуры объединились, при этом сохраняя самостоятельность каждой общины, во главе уйгуров стал Мазамзат-бек бывший хаким (губернатор), ставший первым султаном государства, лидером дунган стал Ачжи-ахун. 9 октября восставшие неудачно штурмовали крепость Новую Кульджу, осада которой затянулась. Затем пошли на штурм крепости Баяндай, которую взяли в феврале 1865 года. К марту 1866 года повстанцы контролировали большую часть Илийского края, в частности населенные пункты Баяндай, Суйдун, Кура, и овладели крепостью Новой Кульджи.
Уйгуро-дунганское противостояние
К лету 1866 года Илийский край полностью контролировали повстанцы. В это время разгорается конфликт между восставшими, уйгурами и дунганами. В апреле 1867 года происходит крупное столкновение между уйгурами и дунганами под Старой Кульджой. Дунгане терпят поражение от уйгуров во главе с Алаханом, лидер дунган Ачжи-ахун погибает во время битвы. В июне Хиваса, ставший лидером дунган, приводит подкрепление с Урумчи, но они также терпят поражение под Баяндаем от уйгуров Алахана и Садыр Палвана. Победив окончательно дунган, группировка Алахана свергает Муллу Шавкат-ахуна, пришедшего к власти через серию переворотов и заговоров. На совете старейшин илийских уйгуров Алахан избирается лидерами - султаном Илийским и становится полновластным правителем государства.
Война с Российской империей
[2]
С момента образования султаната, и других государственных образований на территории Восточного Туркестана, возникают конфликты на приграничной территории c колониальными властями Российской империи. В результате дальнейшего ухудшения отношений с Илийским султанатом, Российская империя принимает решение о вторжении на территорию султаната. Официальной причиной послужил отказ выдать волостного управителя казахского рода албанов султана Тазабека и его соратников, откочевавших на территорию султаната.
"Бездействие наше, - доказывал он Кауфману, - в настоящем случае может вредно повлиять на умы наших киргиз, уважающих только силу и решительность и дать время нашему сомнительному соседу Якуб-беку подать руку помощи Кульдже: Отдельные же экспедиции: как, например, разорение Кетменя и Дубуна, хотя и полезно, но служит слишком малым возмездием за нападение на русские войска и объявление войны России инсургентом, называющим себя Султаном Илийским". Кауфман предписал военному губернатору Семиречья "наказать "таранчей, но поход в Кульджу, выполняя распоряжение правительства, отложить до осени." [3]
В июне 1871 года российские войска под командованием генерал-майора Колпаковского вторгаются на территорию султаната, в результате конфликта слабовооруженные и неорганизованные войска султаната терпят поражение. В итоге Илийский султанат, с территорией общей площадью приблизительно 1300 кв.миль. и оценочной численностью населения в 200 тыс.человек, попадает под юрисдикцию Российской империи.
Петербургский договор
Перед вторжением в Илийский край, в апреле 1871 г., император Александр II направил указание послу России в Китае. В инструкции послу писалось:
"Вмешательство наше в дела Западного Китая имеет единственной целью оказать содействие китайцам к восстановлению их власти в отторгнутых западных провинциях Империи" [4]
Россия дала ясно понять Китаю, что захват Илийского султаната будет носить временный характер, а после выполнения задачи, русские войска будут выведены. Несмотря на это, будущий генерал-губернатор Туркестанского края А. Н. Куропаткин писал, что местному населению было дано обещание не передавать Илийский край Китаю:
Население Кульджи оказало русским войскам при захвате Илийского края слабое сопротивление и покорилось, получив обещание, что занимаемый край никогда не будет передан китайцам
20 октября 1879 года между Китаем и Россией был подписан Ливадийский договор. Договор уточнил границы между Россией и Китаем, определил порядок вывода российских войск с территории Илийского края. Договор по уничтожению уйгурского государства предусматривал:
Русские войска, согласно договору, выводились из Илийского края (ст.1), населению которого цинским правительством была обещана амнистия (ст.2). За Россией оставались западный участок долины реки Или и долина реки Текес "для поселения в них жителей Илийского края, которые пожелают принять российское подданство", а также район Музартского перевала через Тянь-Шань (ст.7). [6] Тем не менее этот договор не был ратифицирован императором Китая.
Поэтому 12 февраля 1881 года был подписан новый договор, известный как Петербургский договор. Частично положения договора были схожими со статьями Ливадийского договора: Западная часть Илийского края закреплялась за Россией (ст. I и VII). На остальной территории края восстанавливалась власть китайского императора: Правительство Китая по настоянию русской дипломатии обязалось принять здесь "соответствующие меры" к ограждению жителей, участвовавших в восстании, "от личной и имущественной ответственности" (ст. II). Населению предоставлялось право "остаться в нынешних местах жительства в китайском подданстве" или же "выселиться в пределы России и принять российское подданство". Опрос населения должен был состояться "до восстановления китайской власти в Илийском крае" (ст. III). Китайские власти должны были выплатить России 9 млн. руб. в покрытие расходов по оккупации р. Или и в удовлетворение исков русских подданных, имущественные и прочие интересы которых пострадали в период восстания в Западном Китае (ст. VI). [7]
Напишите отзыв о статье "Илийский султанат"
Примечания
- ↑ [new.hist.asu.ru/biblio/ruskit/08.html "Россия и Китай в Центральной Азии(вторая половина XIX в. - 1917 гг.)"], В.А. Моисеев, Барнаул: АзБука, 2003, ISBN 5-93957-025-9, Гл.8
- ↑ [www.booksite.ru/vereschagin/6_12.html Василий Верещагин: Василий Верещагин. Китайская граница. Набег]
- ↑ [new.hist.asu.ru/biblio/ruskit/05.html#4 "Россия и Китай в Центральной Азии(вторая половина XIX в. - 1917 гг.)"], В.А. Моисеев, Барнаул: АзБука, 2003, ISBN 5-93957-025-9, Гл.5 "ОККУПАЦИЯ РУССКИМИ ВОЙСКАМИ ИЛИЙСКОГО КРАЯ В 1871 г."
- ↑ Прохоров А. "К вопросу о советско-китайской границе", Москва, 1975, с.154
- ↑ Куропаткин А. Н. "Русско-китайский вопрос", СПБ, С. Петербург, 1913, с. 47
- ↑ Дипломатический словарь, т.2, Москва, 1986, с. 143
- ↑ Дипломатический словарь, т.3, Москва, 1986, с. 376
См. также
Литература
- [books.google.com/books?id=cGaCAAAAIAAJ "On the outskirts of empire in Asia"], by Lawrence John Lumley Dundas Zetland (Marquis of), W. Blackwood, 1904
- [books.google.com/books?id=MnBCAAAAIAAJ "From Kulja, across the Tian Shan to Lob-Nor"], By Nikolaĭ Mikhaĭlovich Przhevalʹskiĭ, Edward Delmar Morgan, Sir Thomas Douglas Forsyth, S. Low, Marston, Searle, & Rivington, 1879
- [the_uighurs.tripod.com/Rus/RusHist.htm История уйгуров]
- [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_diplomatic/740/ЛИВАДИЙСКИЙ ЛИВАДИЙСКИЙ ДОГОВОР]
- [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_diplomatic/972/ПЕТЕРБУРГСКИЙ ПЕТЕРБУРГСКИЙ ДОГОВОР 1881]
- [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1860-1880/Kadnikov/text.htm из истории Кульджинского вопроса]
- [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XX/1900-1920/Kaufmann_sbornik/text1_2.htm Покоритель и устроитель Туркестанского края, генерал-адъютант К. П. Фон-Кауфман I-й]
- [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1840-1860/Russ_znamja/text4.htm РУССКОЕ ЗНАМЯ В СРЕДНЕЙ АЗИИ]
 Национально-освободительное движение уйгурского народа
| ||||
|---|---|---|---|---|
| История | Государства | Организации | Личности | Символика |
Отрывок, характеризующий Илийский султанат
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
