Иллан Дилли
| Змеиное жало | |
| Иллан Дилли | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Павел Есиковский |
| Оператор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
73 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Иллан Дилли» — чёрно-белый художественный фильм, завершающий серию фильмов о приключениях «красных дьяволят»: «Красные дьяволята», «Савур-могила», «Преступление княжны Ширванской», «Наказание княжны Ширванской». Снят в 1926 году Госкинпромом Советского Союза. Режиссёр: Иван Перестиани.
Фильм перешёл в общественное достояние.
Как указано в титрах, фильм снимался без сценария.
Содержание
Сюжет
Завершив службу в Красной Армии, «красные дьяволята» Миша, Том и Дуняша, а также дочь мельника Оксана, устраиваются в Баку на работу в лабораторию одного из предприятий нефтяной промышленности. По ходу фильма появляется ряд кадров, подробно описывающих происхождение нефти, ее химический состав и т. п. Дуняша и Оксана знакомятся с женами из гарема мошенника Уссейнова и убеждают их уйти от него, чтобы самим строить новую жизнь в Советском государстве. Уссейнов решает отомстить: он похищает Дуняшу и Оксану и отвозит их на находящийся рядом с турецкой границей необитаемый остров Иллан Дилли («Змеиное жало»). Там, по его замыслу, они должны были умереть от голода и жажды. Однако Мише и Тому с помощью пограничников удается освободить девушек. Между тем, Том начинает испытывать к Дуняше романтические чувства. Образуется две пары — Миша и Оксана и Том и Дуняша. В конце фильма герои решают, какие имена дать родившимся у них детям.
В ролях
- Павел Есиковский — Миша
- София Жозеффи — Дуняша
- Кадор Бен-Салим — Том Джексон
- Светлана Люкс — Оксана
- Мария Якобини
Съёмочная группа
- Режиссёр: Иван Перестиани
- Автор сценария: Иван Перестиани
- Оператор: Александр Дигмелов
- Художник: Фёдор Пуш
- Ассистент режиссера: Патвакан Бархударов
Критика
В целом, как и остальные картины серии, вышедшие после «Красных дьяволят», «Иллан-Дили» был воспринят прохладно советской критикой. Отмечалось, что все продолжения «Дьяволят» значительно уступают первому фильму, их упрекали в отсутствии внятной сюжетной линии, самоповторах и трюках ради трюков [1][2]. Как писала В. С. Колодяжная, «новые картины […] представляли собой бессмысленный набор происшествий, лишенных как необходимого жизненного правдоподобия, так и сколько-нибудь значимой мысли, идеи, той волнующей атмосферы, которые снискали признание «Красным дьяволятам». […] В последнем фильме этого цикла — «Иллан-Дили» («Змеиное жало») — «дьяволята» снова становятся главными героями. В фильме воспроизведены истории о гаремах и похищениях, во многом дублировавшие аналогичные ситуации буржуазного приключенческого фильма»[3].
Напишите отзыв о статье "Иллан Дилли"
Примечания
- ↑ Юренев Р. Н. Советское киноискусство на подъеме (1921—1926) // Очерки истории советского кино: 1917-1934 Под ред. Ю.С.Калашникова, Н.А.Лебедева, Л.П.Погожевой, Р.Н.Юренева. — Искусство, 1956. — с. 111
- ↑ Церетели К. Д. Юность экрана: Очерки истории грузинского немого кино. — Тбилиси: Литература да хеловнеба, 1965. — с 32
- ↑ Колодяжная В. С. Советский приключенческий фильм. — Москва: Искусство, 1965. — с. 25—26
Отрывок, характеризующий Иллан Дилли
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
