Иллюстрации Уильяма Блейка к книге Иова

Иллюстрации Уильяма Блейка к библейской «Книге Иова» — это, в первую очередь, серия из двадцати двух гравюр, опубликованых Блейком в 1826 году. К ним также относятся две более ранние серии акварелей Блейка на ту же тему (1806 и 1821), а несколько отдельных работ, созданных в разные годы. Серия гравюр к Иову считается высочайшим достижением Блейка в области книжной графики и одним из мировых шедевров гравировального искусства.

История создания

Истоки

Ещё в 1785 г. Блейк набросал несколько эскизов иллюстраций к «Книге Иова». В 1793 году Блейк выполнил гравюру на основе этих рисунков, которую он предложил для продажи, и в своём «Обращении к публике» объявил её цену: двенадцать шиллингов. Хотя и не была включена в окончательную серию 1826, она ближе всего соответствует характеру илл. № 10 Друзья Иова порицают его. Вместе с гравюрой «Пророк Иезекииль» они остались единственными образцами целой серии гравюр на темы из Библии, которую Блейк задумал, но так и не довёл до конца. Блейк сделал новый вариант этих гравюр между 1800 и 1825 годами.

Следующей иллюстрацией была темпера «Иов и его дочери» (1800), выполненная по заказу Томаса Баттса (см. галерею ниже). Она имеет некоторое сходство с иллюстрацией № 20 из поздней серии гравюр.

В 1819 Джон Линнелл познакомил Блейка со своим учителем художником-акварелистом и астрологом Джоном Варли (1778—1842), который заинтересовался видениями Блейка, решив, что они связаны с астрологическим миром духов. Он, как и Блейк, увлекался физиогномикой и побудил Блейка зарисовать свои видения являвшиеся ему в его воображении, главным образом, по ночам. Таким образом, возникла большая серия (более сотни) карандашных рисунков под условным названием «Головы призраков» («Visionary Heads») с портретами множества исторических, библейских, мифологических и литературных персонажей, среди которых был также и Иов (ок. 1823, см. иллюстрацию выше).

Акварели

Поздняя серия гравюр основана на двух сериях акварелей, выполненных по заказам Томаса Баттса (1805-6) и Джона Линнелла (1821).

Первая серия, первоначально состоящая из 19 акварелей, ныне находится в коллекции Библиотеки и Музея Моргана, Манхэттен, Нью-Йорк.

Вторая серии состоит из 21 акварели (Блейк добавил к обеим сериям № 17 и 20, «Видение Христа» и «Иов и его дочери», см. гравюры № 17 и 20). Работы этой серии по большей части находятся теперь в коллекции музея Музея Фогга, Гарвард, США.

Существует и третья, так называемая, «новозеландская серия» акварелей, поначалу считавшихся работами Блейка, но затем их подлинность была подвергнута сомнению такими исследователями, как Мартин Батлин и Бо Линдберг, поскольку они не содержат никаких оригинальных деталей и, скорее всего, являются копиями, сделанными кем-то из круга Джона Линнелла.

В своей композиции Блейк следует в общих чертах библейской истории Иова, но также включает множество дополнительных мотивов, отражающих его собственную интерпретацию. Так, по Блейку, в начале Иов и его семья воспринимают только букву, а не дух Божественного закона. Иов тем самым попадает в руки Сатаны из-за своего ложного представление о Боге. Страдания Иова показаны в первой половине серии, и кульминацией их оказывается его кошмарное видения Дьявола-Бога в одиннадцатой иллюстрации. Духовное преобразование и телесное выздоровление Иова показаны во второй половине серии. В предпоследней иллюстрации, Иов рассказывает свою историю своим дочерям. В последней иллюстрации вся семья возвращается к жизни и процветанию. Некоторые критики и биографы трактуют эту серию, как персональный отчёт Блейка о своих собственных невзгодах и духовном мире, найденным им в конце жизни. Другие критики, находя такой подход привлекательным, всё же выражают сомнения из-за более ранней датировки серии акварелей, выполненной для Баттса, и ставшей основой всех более поздних версий.

Гравюры

В 1823 году Блейк получил от Линнелла заказ на серию гравюр к «Книге Иова» для предполагаемой публикации. Для этой серии был выбран метод глубокой печати (интальо), в отличие от метода рельефной гравюры, разработанного Блейком для печати своих собственных книг.

Блейк получил за всю эту работу от Линнелла 150 фунтов, 19 шиллингов и три пенса (на 50 фунтов, 19 шиллингов и три пенса больше, чем было предусмотрено контрактом).

300 экземпляров «Иллюстраций к Книге Иова», 22 гравюры ин-кварто, изд. Уильяма Блейка совместно с Джоном Линнелом, было отпечатано и вышло в 1826 году. При жизни Блейка, однако, было продано из них всего 20 экземпляров. Только спустя 48 лет Линнелу потребовался дополнительный тираж, и в 1874 году он напечатал ещё 100 экземпляров. 68 из них оставались в собственности наследников Линнелла до 15 марта 1918 года, когда они были распроданы на аукционе Кристис.

Это последняя из работ Блейка, доведённых до конца, так как следующая работа, иллюстрации к «Божественной комедии» Данте, также заказанная Линнелом, осталась незавершённой из-за смерти Блейка.

Отличие гравюр от оригинальных акварелей заключается, главным образом, в сложном оформлении рамки, обрамляющей центральный рисунок, куда включены библейские цитаты и парафразы, а также дополнительные изображения перекликающиеся с основной иллюстрацией и, тем самым, углубляющие его смысл и символику.

В 1826 году после завершения серии гравюр Блейк написал ещё одну темперу на тему «Книги Иова»: Сатана поражает Иова проказой.

Наброски к серии гравюр

Сохранилась книга набросков, содержащая 32 эскиза к серии гравюр для «Книги Иова», выполненных карандашом, чернилами и акварелью. Ныне находится в коллекции Музея Фицуильяма, Кембридж, Англия. Эти наброски, дающие представление о процессе работы над серией, представляют собой уменьшённые подготовительные эскизы для гравюр. Нумерация в правом верхнем углу, вероятно, принадлежат Линнеллу или кому-то из членов его семьи.

• Blake Job but557 1 7 pd 100.jpg

  1. Иов и его семья

• Blake Job but557 1 8-9 pd 100.jpg

  2. Сатана перед троном Господним

• Blake Job but557 1 9-11 pd 100.jpg

  3. Сыновья и Дочери Иова погубленные Сатаной

• Blake Job but557 1 10-13 pd 100.jpg

  4. Вестник сообщает Иову о его несчастье

• Blake Job but557 1 11-15 pd 100.jpg

  5. Сатана отходящий от лица Господня, и Иов, творящий милостыню

• Blake Job but557 1 12-17 pd 100.jpg

  6. Сатана поражает Иова проказой

• Blake Job but557 1 13-19 pd 100.jpg

  7. Утешители Иова

• Blake Job but557 1 14-21 pd 100.jpg

  8. Отчаяние Иова

• Blake Job but557 1 15-23 pd 100.jpg

  9. Видение Елифаза

• Blake Job but557 1 16-25 pd 100.jpg

  10. Друзья Иова порицают его

• Blake Job but557 1 17-27 pd 100.jpg

  11. Страшные сны Иова

• Blake Job but557 1 18-29 pd 100.jpg

  12. Гнев Елиуя

• Blake Job but557 1 19-31 pd 100.jpg

  13. Господь отвечал Иову из бури

• Blake Job but557 1 20-33 pd 100.jpg

  14. При общем ликовании утренних звезд

• Blake Job but557 1 21-35 pd 100.jpg

  15. Бегемот и левиафан

• Blake Job but557 1 22-37 pd 100.jpg

  16. Падение Сатаны

• Blake Job but557 1 23-39 pd 100.jpg

  17. Видение Христа

• Blake Job but557 1 24-41 pd 100.jpg

  18. Жертва Иова

• Blake Job but557 1 26-43 pd 100.jpg

  19. И дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу

• Blake Job but557 1 28-47 pd 100.jpg

  19а. И дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу

• Blake Job but557 1 29-49 pd 100.jpg

  20. Иов и его дочери

• Blake Job but557 1 27-45 pd 100.jpg

  21. Возвращение и процветаниие семьи Иова

Таблица иллюстраций

Блейк не снабдил гравюры названиями, и названия здесь даны условные, объясняющие тему и характер изображения, и часто основанные на цитатах из самой «Книги Иова». Ниже даются эти цитаты, а также ссылки на их источники.

Акварели: Серия Баттса	Акварели: Серия Линнелла	Гравюры	Описание	Текст «Книги Иова» с указанием главы и стиха	Работы Блейка на тот же сюжет
нет	нет		Титульный лист Иллюстрации Книги Иова. Созданы и награвированы Уильямом Блейком, 1825	Книга Иова
			1. Иов и его семья	Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал [за ними] и освящал их и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их. Ибо говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в сердце своем. Так делал Иов во все [такие] дни (1:5)
			2. Сатана перед троном Господним	…когда еще Вседержитель [был] со мною, и дети мои вокруг меня (29:5)
			3. Сыновья и Дочери Иова погубленные Сатаной	Еще этот говорил, приходит другой и сказывает: сыновья твои и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего; и вот, большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе (1:18-19)
			4. Вестник сообщает Иову о его несчастье	…и спасся только я один, чтобы возвестить тебе. (1:15)
			5. Сатана отходящий от лица Господня, и Иов, творящий милостыню	И отошел сатана от лица Господня (2:7)
			6. Сатана поражает Иова проказой	…и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его (основано на 2:7)
			7. Утешители Иова	И подняв глаза свои издали, они не узнали его; и возвысили голос свой и зарыдали; и разодрал каждый верхнюю одежду свою, и бросали пыль над головами своими к небу (3:3)
			8. Отчаяние Иова	…погибни день, в который я родился (основано на 3:3)
			9. Видение Елифаза	И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне (4:15)
			10. Друзья Иова порицают его	Посмешищем стал я для друга своего, я, который взывал к Богу, и которому Он отвечал, посмешищем — [человек] праведный, непорочный (12:4)
			11. Страшные сны Иова	…ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня (7:15)
			12. Гнев Елиуя	…я молод летами, а вы — старцы; поэтому я робел и боялся объявлять вам мое мнение. (32:6)
			13. Господь отвечал Иову из бури	Господь отвечал Иову из бури (38:1)
			14. При общем ликовании утренних звезд	…при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости (38:7)
			15. Бегемот и левиафан	Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя (40:10)
			16. Падение Сатаны	…ты преисполнен суждениями нечестивых (36:17)
			17. Видение Христа	Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя (42:5)
			18. Жертва Иова	…и раб Мой Иов помолится за вас (42:8)
			19. И дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу	…и дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу (42:11)
			20. Иов и его дочери	И не было на всей земле таких прекрасных женщин, как дочери Иова, и дал им отец их наследство между братьями их. (42:15)
			21. Возвращение и процветаниие семьи Иова	И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние (42:12)

Литература

• Бентли — Джералд Идс Бентли (младший) / G. E. Bentley, Jr. The Stranger from Paradise: A Biography of William Blake. Yale University Press, 2001/03 — 532 pages ISBN 0-300-08939-2 (bbk — тв. обложка) / ISBN 0-300-10030-2 (pbk — бум. обложка)

• Блум — Bloom Harold. William Blake / Harold Bloom. — Chelsea House Publishers. — ISBN 0-7910-8571-6.

• Батлин — Butlin, Martin. The Paintings and Drawings of William Blake. 2 vols. New Haven, CT: Yale University Press, 1981.

• Дэймон — Damon S. Foster (Commentator). Blake's Job: William Blake's Illustrations of the Book of Job. — Hanover, New Hampshire: University Press of New England. — ISBN 0-87451-241-7.

• Ивз — Eaves Morris (Editor). The Cambridge Companion to William Blake. — New York: Cambridge University Press. — ISBN 0-521-78677-0.

• Эрдман — Erdman David V. (Editor). The Complete Poetry and Prose of William Blake. — New York: Random House. — ISBN 0-385-15213-2.

• Эссик — Essick Robert N. William Blake, Printmaker. — Princeton, N.J.: Princeton University Press. — ISBN 0-691-03954-2.

• Шёнхерр — Schoenherr Douglas E. Lines of Enquiry: British Prints from the David Lemon Collection. — Ottawa, Ontario: National Gallery of Canada. — ISBN 0-88884-674-6.

См. также

• Книга Иова

Ссылки

• [wikilivres.ru/%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0_%D0%98%D0%BE%D0%B2%D0%B0 «Книга Иова» в переводе С. С. Аверинцева и иллюстрации Блейка на Викиливре.ру]
• [www.blakearchive.org/exist/blake/archive/work.xq?workid=bb421&java=no «Блейк-Архив» (Blake Archive) — репродукции гравюр, рисунков и акварелей илл. к «Книге Иова»]

Отрывок, характеризующий Иллюстрации Уильяма Блейка к книге Иова

– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.