Ильин, Владимир Николаевич (философ)

Владимир Николаевич Ильин
Дата рождения:	16 августа 1891(1891-08-16)
Место рождения:	местечко Владовка, Радомышльский уезд, Киевская губерния
Дата смерти:	23 ноября 1974(1974-11-23) (83 года)
Место смерти:	Париж

Влади́мир Никола́евич Ильи́н (16 августа 1891, местечко Владовка, Радомышльский уезд, Киевская губерния — 23 ноября 1974, Париж) — русский философ, богослов, литературный и музыкальный критик, композитор.

Биография

Окончил Киевский университет (1913, 1917) и Киевскую консерваторию по классу композиции.

С 1918 года — приват-доцент Киевского университета.

В 1919 году эмигрировал в Константинополь, затем в Берлин, в Париж. В Берлине слушал лекции А. Гарнака.

С 1925 года — профессор Богословского православного института в Париже. Преподавал различные дисциплины в Берлине, Париже.

Принимал участие в евразийских изданиях, однако в 1929 году своё сотрудничество с евразийцами прекратил. Публиковался в различных периодических изданиях.

В годы Второй мировой войны публиковался в русской коллаборационистской прессе (в частности, в берлинской газете «Новое слово»).

После войны преподавал в Институте святого Дионисия в Париже.

Выступал с критикой материализма (в частности — Жюльена Ламетри и советского марксизма). Отвергал признание материи всеобъемлющим принципом Вселенной и всякого бытия. Противопоставлял материализму «материологизм», как «признание Логоса, действующего в материи» (Материализм и материя. — В кн.: Христианство, атеизм и современность. Париж, 1928).

Публикации сочинений

• Преподобный Серафим Саровский. Париж, 1925.
• Атеизм и гибель культуры. Варшава, 1929.
• Загадка жизни и происхождение живых существ. Париж, 1929.
• Шесть дней творения. Париж, 1930.
• Арфа царя Давида в русской поэзии. Брюссель, 1960.
• Арфа Давида. Религиозно-философские мотивы русской литературы. Т.1. Проза. Сан-Франциско, 1980.
• Религия революции и гибель культуры. Париж, 1987.
• Статика и динамика чистой формы. // «Вопросы философии», 1996, № 11.
• Эссе о русской культуре. СПб., 1997.
• Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого. СПб, 2000. — ISBN 5-88812-080-4.
• Пожар миров. М.: «Прогресс-Традиция», 2010. — 752 с. — ISBN 978-5-89826-231-8.

Ссылки

• [iph.ras.ru/elib/1206.html Статья об В. Н. Ильине] в Новой философской энциклопедии на сайте Института Философии РАН
• [runivers.ru/philosophy/lib/authors/author154634/ Об Ильине] на сайте Руниверс
• [www.snob.ru/profile/5723/blog/12449 Презентация сборника эссе «Пожар миров»] на сайте snob.ru
• [merezhkovsky.ru/about/ilyin-v_pamyati-dmitriya-sergeevicha-merezhkovskogo.html Статья Владимира Николаевича Ильина «Памяти Дмитрия Сергеевича Мережковского»]

Отрывок, характеризующий Ильин, Владимир Николаевич (философ)

– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?