Ильин, Лев Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лев Александрович Ильин
Основные сведения
Место смерти

Ленинград

Работы и достижения
Звания

член-корреспондент РААСН

Лев Александрович Ильин (25 июня 1880, Тамбовская губерния — 11 декабря 1942, Ленинград) — русский и советский архитектор, градостроитель.





Биография

Родился в Тамбовской губернии.

В 1890 году, следуя семейной традиции, поступил учиться в Александровский кадетский корпус в Петербурге.

В 1897—1902 учился годах в Институте гражданских инженеров.

В 1903 году для продолжения обучения поступил в Высшее художественное училище Императорской Академии художеств (мастерская Л. Н. Бенуа). Начал работу в архитектурном ателье В. А. Косякова, затем работал самостоятельно. В 1907 году стал членом Комиссии по изучению и описанию Старого Петербурга при Обществе архитекторов-художников.

С 1903 году начал писать и публиковать статьи в специализированных журналах по архитектуре.

В марте 1908 году создал проект перестройки Пантелеймоновского моста через р. Фонтанку. С этого времени работа Л. А. Ильина строится по принципу ансамблевого подхода к строительству в центре города.

С 1909 года — член комитета Музея Старого Петербурга.

В 1912—1913 гг. спроектировал и построил собственный дом, отталкиваясь от образца ампирной русской усадьбы, на Песочной набережной.

С декабря 1918 года до 1928 года — директор Музея Города, располагавшегося в Аничковом дворце. Председатель Совета общества «Старый Петербург» (создано в 1921 году), по инициативе которого в 1923 году в Петрограде был создан Музей отживающего культа, обеспечивший принятие на хранение ценностей из закрываемых в городе церквей[1].

В 1925 году стал главным архитектором города, до 1938 года руководил разработкой Генплана развития города. В конце 1930 года был осуждён на 2 года лишения свободы по делу о столкновении поезда и трамвая на Международном проспекте. В 1938 году отстранён от работы, ошельмован в печати и на партийных собраниях.

В 1929—1937 гг. жил и работал, в основном, в г.Баку.

Член-корреспондент Академии архитектуры СССР (1941 г.). Профессор (1941 г.). Архитектор Гипрогора.

После начала войны. в июле-ноябре 1941 года оставался в блокадном городе, работал над книгой «Прогулки по Ленинграду». Умер во время блокады Ленинграда. 11 декабря погиб на улице во время бомбардировки Ленинграда немецкой авиацией.[2] Похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища в Ленинграде.

Жена — художник, архитектор, искусствовед Полина Владимировна Ковальская (1892 — 6 февраля 1940).

Ленинград

  • Больница Петра Великого (1907—1916 гг.; совместно с А. И. Клейном и А В.Розенбергом)
  • Пропилеи Смольного (1922—1923 гг.; конкурс);
  • Стрелка Елагина острова (осуществлено);
  • Дом Советов (1936 г.; конкурс);
  • Общегородской центр Ленинграда — площадь у Дома Советов (1939—1940 гг.; соавтор; конкурс).
  • Дом жилой на Московском просп., д. 79

Другие города. Проекты и постройки

Статьи Л. А. Ильина в печати

  • Архитектура СССР
  • Архитектура Ленинграда

Источники архивные

  • Государственный музей истории Ленинграда (ГМИЛ, ныне ГМИСПб). Рукопись Гайковича В. А.

Источники

  • Л. А. Ильин. Прогулки по Ленинграду. СПб: Государственный музей истории Санкт-Петербурга. 2012.
  • Ежегодник Ленинградского отделения Союза советских архитекторов. Выпуск 1-2 (XV—XVI). — Ленинград, 1940. — С. 108—113, 191.
  • Бусырева Е. П., Чеканова О. А. Лев Ильин // Зодчие Санкт-Петербурга. ХХ век. — СПб.: Лениздат, 2000. — С. 192—217.
  • Ленинградский дом Советов. Архитектурные конкурсы 1930-х годов. СПб.: ГМИСПб. 2006 г.
  • Бусырева Е. П. Лев Ильин. — СПб.: ГМИСПб. — 2008.
Предшественник:
???
Главный архитектор Ленинграда
1925–1938
Преемник:
Н. В. Баранов

Напишите отзыв о статье "Ильин, Лев Александрович"

Примечания

  1. [encspb.ru/object/2804017157 «Старый Петербург», общество. — Энциклопедия Санкт-Петербурга.]
  2. В В. Милютина. Об архитекторе, академике Л. А. Ильине. / В. В. Милютина и о ней. М.: Прометей, 1991, С. 40-43.
  3. [www.citywalls.ru/house20541.html Военная школа им. имп. Александра II — Военно-морской институт радиоэлектроники им. А. С. Попова, Архитектор Ильин Л. А., Петергоф Разводная ул., 15]

Отрывок, характеризующий Ильин, Лев Александрович

– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.