Ильин, Николай Павлович

Николай Павлович Ильин
Научная сфера:	химия
Место работы:	Санкт-Петербургский государственный технологический институт
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Главный педагогический институт
Известен как:	директор Санкт-Петербургского государственного технологического института

Никола́й Па́влович Ильи́н (1830 — 13 сентября 1892) — русский учёный-химик, профессор, директор Санкт-Петербургского государственного технологического института, тайный советник.

Биография

Родился в семье потомственных дворян. Окончив курс в Главном педагогическом институте, 6 ноября 1853 года был назначен учителем математики Поневежского училища для дворян, а затем — Одесской 2-й гимназии.

С 1858 года исполнял должность репетитора по химии в Санкт-Петербургском 2-м кадетском корпусе. В 1861 году был назначен преподавателем Санкт-Петербургского государственного технологического института по химической технологии. В том же году был направлен на 2 года за границу для усовершенствования и изучения технологии обработки волокнистых веществ — в то время новой отрасли знания в России. Вернувшись из командировки, Николай Павлович исполнял должность профессора по кафедре химической технологии (с 1865 года), а 20 января 1876 года был утвержден на этой должности. В 1865—1866 годах Николай Павлович путешествовал по губерниям Российской империи с целью ознакомиться с состоянием промышленности.

Его лекции («Беление», «Красильное производство», «Окрашивание и ситцепечатание») считались одними из лучших руководств по технологии изготовления волокнистых веществ.

В 1871 году был назначен членом комиссии в Санкт-Петербургском ремесленном училище цесаревича Николая, с 1872 по 1879 годы исполнял должность секретаря учебного комитета Технологического института. В 1874 году Ильин был назначен членом комиссии по устройству Технологического института в Харькове, в то же время был членом комиссии по участию России в Венской, Брюссельской, Филадельфийской и Парижской всемирных выставках, а также занимался организацией всероссийской художественно-промышленной выставки в 1882 году. Также он заведовал Мариинской рукодельной школой, которая своим развитием во многом обязана деятельности Ильина.

В 1877 году Николай Павлович был произведён в действительные статские советники.

С 1 июля 1879 по 1891 год Ильин исполнял должность директора Технологического института после отставки И. А. Вишнеградского. Практические занятия в механических мастерских Института были сокращены, и вместо них введён ряд дополнительных занятий по машиностроению.

5 декабря 1880 года Н. П. Ильин был назначен членом Совета торговли и мануфактур, а 11 марта 1884 года — членом особого отдела учёного комитета по техническому образованию Министерства народного просвещения.

В 1886 году был назначен членом комиссии по исследованию промышленности царства Польского, а 30 августа 1891 года был назначен членом совета Министерства народного просвещения. В 1888 году Николай Павлович избран почётным членом Политехнического общества при Московском техническом училище и назначен членом Совета Училища технического рисования барона Штиглица, в 1890 году — почётным членом Императорского минералогического общества.

Занимаясь исследованием развития фабрично-заводской промышленности, Ильин изучал тарифное дело и считался одним из лучших специалистов.

Научная деятельность

Является автором изданных научных работ. Некоторые из них:

• «Условия рационального возделывания и промышленной обработки льна» (1864)
• «Курс красильного производства» (1874)
• «Отчет по исследованию фабричной промышленности царства Польского» (1888)

Литература

• Ильин, Николай Павлович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

Отрывок, характеризующий Ильин, Николай Павлович

– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.