Ильин-Женевский, Александр Фёдорович
Поделись знанием:
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
(перенаправлено с «Ильин-Женевский, Александр Федорович»)
| Александр Фёдорович Ильин-Женевский | |
 | |
| профессиональный революционер, большевик, литератор, журналист и организатор шахматной жизни в России и СССР | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
3 сентября 1941 (46 лет) |
| Место смерти: | |
Алекса́ндр Фёдорович Ильи́н-Жене́вский (настоящая фамилия Ильин, вторая часть фамилии взята по месту политической эмиграции) родился 16 (28) ноября 1894 года в Петербурге в дворянской семье адмирала Фёдора Ильина[1]. По другим данным, родился в семье Антонины Васильевны Ильиной, дочери генерал-майора артиллерии В. М. Ильина и протодиакона Сергиевского всей артиллерии собора Фёдора Александровича Петрова[2]. Мастер спорта СССР с 1925 года, теоретик, литератор, журналист и выдающийся организатор шахматной жизни в России и СССР[3]. Коммунистический деятель, участник подпольного большевистского движения, один из организаторовК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4413 дней] октябрьского переворота, участник штурма Зимнего дворца.
В юные годы увлекся шахматной игрой и участвовал в петербургских соревнованиях. Находясь в политической эмиграции в Швейцарии (как член партии большевиков) с 1912 года, выиграл первенство Женевы в 1914 году. В том же году вернулся в Россию и участвовал в Первой мировой войне, был отравлен газами, контужен. С 1916 года проходил службу офицером в огнемётно-химическом батальоне, расквартированном в Петрограде. Принимал участие в русских революциях 1917 года[4].
В 1920 году, будучи комиссаром Центрального управления Всевобуча, организовал в Москве Всероссийскую шахматную олимпиаду, которая стала первым чемпионатом Советской России. Сам участвовал в ней, заняв 9-10 места. В 1921 на дипломатической работе — консул в Либаве, Латвия. Участвовал в семи чемпионатах СССР, дважды был чемпионом Ленинграда (1926 и 1929 годах), победил в первенстве ВЦСПС (1927 год) и разделил 1-2-е место в чемпионате Закавказья (1932 год). В Первом московском международном турнире 1925 года занял 9-10-е места и нанёс 18 ноября сенсационное поражение чемпиону мира Капабланке. Эта победа ввела его в число членов символического клуба победителей чемпионов мира Михаила Чигорина.
Автор ряда книг. Среди них написанные в форме «Дневника участника» яркие зарисовки участников Московского международного турнира 1925 года — Ласкера и Капабланки (Москва, 1926 год). Автобиографические «Записки советского мастера» (Ленинград, 1929) и книга «Матч Алехин — Капабланка» (Ленинград, 1927).
Как журналист проявил себя, будучи главным редактором журналов «Шахматный листок» (Ленинград, 1925—1930 года) и «Шахматы в СССР» (Москва, 1936—1937 года).
При эвакуации из Ленинграда погиб 3 сентября 1941 года в Новой Ладоге во время налёта немецкой авиации. Похоронен в Новой Ладоге на братском мемориальном кладбище.
Его брат Ф. Ф. Раскольников также был известным революционером, партийным и государственным деятелем.
С 1988 в городе Новая Ладога ежегодно проходит Мемориал А. Ф. Ильина-Женевского[5].
Спортивные результаты
| Год | Город | Соревнование | + | - | = | Результат | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1914 | Женева | Первенство Женевы | 1 | ||||
| 1917 | Петроград | Турнир Петроградского шахматного собрания | |||||
| 1920 | Москва | Всероссийская шахматная олимпиада | 5 | 6 | 2 | 7 из 15 | 9—10 |
| Москва | Первенство Москвы | 3 из 12 | 7[6] | ||||
| 1922 | Лиепая | Первенство Лиепаи | |||||
| Петроград | Первенство Петрограда | ||||||
| Петроград | Матч Петроград — Москва (3-я доска, против П. А. Романовского) | 1 | 0 | 1 | 1,5 из 2 | ||
| 1922 / 23 | Москва | Первенство Москвы | 6 из 10 | 3—5 | |||
| 1923 | Петроград | 2-й чемпионат СССР | 3 | 4 | 5 | 5,5 из 12 | 7—8 |
| 1924 | Ленинград | Турнир I категории | |||||
| Ленинград | Первенство Ленинграда | 4 из 10 | 4[7] | ||||
| Москва | 3-й чемпионат СССР | 4 | 7 | 6 | 7 из 17 | 13 | |
| 1925 | Ленинград | «Турнир 10-ти» (Е. Д. Боголюбов и 9 ленинградских шахматистов) | 2 | 3 | 4 | 4 из 9 | 5 |
| Ленинград | Первенство Ленинграда | 8,5 из 11 | 1—4 | ||||
| Ленинград | 4-й чемпионат СССР | 7 | 4 | 8 | 11 из 19[8] | 6—8 | |
| Ленинград | Матч с Я. Г. Рохлиным (квалификационный, на звание мастера) | 3 | 3 | 2 | 4 : 4 | ||
| Москва | Международный турнир | 7 | 6 | 7 | 10,5 из 20 | 9—10 | |
| 1926 | Москва | Матч Москва — Ленинград (3-я доска, против В. И. Ненарокова) | 1 | 1 | 0 | 1 из 2 | |
| Ленинград | Командное первенство профсоюзов Ленинграда | ||||||
| Ленинград | Первенство Ленинграда | 6 | 0 | 3 | 7,5 из 9 | 1 | |
| Ленинград | Первенство Северо-Западной области | 5 | 0 | 5 | 7,5 из 10 | 2[7] | |
| Стокгольм | Матч Стокгольм — Ленинград (1-я доска, против Г. Нихольма) | 1 | 0 | 1 | 1,5 из 2 | ||
| 1927 | Москва | Первенство ВЦСПС | |||||
| Берлин | I Конгресс Шахинтерна | 5 | 0 | 4 | 7 из 9 | 1 | |
| Берлин | Командное первенство Шахинтерна (сборная СССР, 1-я доска) | команда — чемпион | |||||
| Москва | 5-й чемпионат СССР | 7 | 7 | 6 | 10 из 20 | 9 | |
| 1928 | Ленинград | Первенство Ленинграда | 6 | 3 | 6 | 9 из 15 | 5 |
| 1929 | Ленинград | Первенство Ленинграда | 5 | 1 | 1 | 5,5 из 7 | 1 |
| Берлин | Матч рабочая сборная Берлина — сборная железнодорожников Ленинграда (против Чаха) | 1 | |||||
| Одесса | 6-й чемпионат СССР (четвертьфинальный турнир, группа № 1) | 2 | 1 | 5 | 4,5 из 8 | 3—4[9] | |
| 1929 / 30 | Ленинград | Матч с В. В. Рагозиным (квалификационный, на звание мастера) | 2 | 4 | 4 | 4 : 6 | |
| 1930 | Ленинград | Турнир ленинградских мастеров | 5,5 из 8 | 2 | |||
| Ленинград | Матч Ленинград — Москва профсоюза рабпроса (против А. С. Сергеева) | 1 | |||||
| Ленинград | Матч сборная Ленинграда — сборная ленинградских вузов (против М. М. Ботвинника) | 0 | 1 | 0 | 0 из 1 | ||
| 1931 | Москва | Полуфинал 7-го чемпионата СССР | |||||
| Москва | 7-й чемпионат СССР | 7 | 7 | 3 | 8,5 из 17 | 10—12 | |
| 1932 | Ленинград | Первенство Ленинграда | 4 | 3 | 4 | 6 из 11 | 3—5 |
| 1932 / 33 | Ленинград | Турнир ленинградских мастеров (в Доме ученых) | 5,5 из 10 | 2—3[7] | |||
| 1933 | Ленинград | Первенство ленинградского губотдела рабпроса | |||||
| Ленинград | Турнир ленинградских мастеров | 7,5 из 13 | 5—6 | ||||
| 1934 / 35 | Ленинград | 9-й чемпионат СССР | 6 | 11 | 2 | 7 из 19 | 18—19 |
| 1936 | Ленинград | Первенство Ленинграда | 7 | 3 | 4 | 9 из 14 | 3[10] |
| Ленинград | Отборочный турнир мастеров (к 10-му чемпионату СССР) | ||||||
| 1936 / 37 | Ленинград | Матч с А. П. Сокольским (квалификационный, на звание мастера) | 4 | 4 | 9 | 8,5 : 8,5 | |
| 1937 | Тбилиси | 10-й чемпионат СССР | 3 | 7 | 9 | 7,5 из 19 | 16—18 |
| Ленинград | Международный турнир (в рамках гастролей Р. Файна) | 0 | 2 | 3 | 1,5 из 5 | 6 | |
| Ленинград | Матч Ленинград — Москва (против Н. М. Зубарева) | 1 | 0 | 1 | 1,5 из 2 | ||
| 1937 / 38 | Ленинград | Первенство Ленинграда | 7 | 5 | 3 | 8,5 из 15 | 5 |
| 1938 | Ленинград | Полуфинал 11-го чемпионата СССР | 3 | 8 | 6 | 6 из 17 | 15—16 |
| Ленинград | Первенство Ленинграда | 1 | 3 | 9 | 5,5 из 13 | 10 | |
| 1939 | Ленинград | Первенство Ленинграда | 6 | 3 | 6 | 9 из 15 | 3—6 |
| 1940 | Ленинград | Командное первенство Ленинграда | |||||
| Ленинград | Турнир четырех шахматистов | ||||||
| 1941 | Ростов-на-Дону | Полуфинал 13-го чемпионата СССР (группа I) | 2 | 2 | 2 | 3 из 6 | [11] |
Интересные факты
Играть в шахматы Ильину-Женевскому пришлось учиться дважды — в детстве и после тяжёлой контузии, полученной на фронте, после которой он забыл, как ходят шахматные фигуры[12].
Напишите отзыв о статье "Ильин-Женевский, Александр Фёдорович"
Примечания
- ↑ [samlib.ru/s/shtokalo_m/prizrachnye-teni-shahmatnojj-istorii.shtml Призрачные тени шахматной истории]. Татьяна Морозова
- ↑ Сергей Морозов. [www.64.ru/old/2005/2/feb17.html Его не сделали врагом народа. Революционер, историк, шахматист]
- ↑ [www.referatu.ru/1/29/453.htm Ильин-Женевский Александр Фёдорович]
- ↑ А. Ф. Ильин-Женевский, От Февраля к захвату власти. //. Прибой (Ленинградский истпарт). Ленинград. 1927 г. 189 стр.
- ↑ Глезеров, С. [www.vesty.spb.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=10619 В Новой Ладоге помнят об Ильине-Женевском]. Вести (14 декабря 2006). Проверено 8 июня 2010. [www.webcitation.org/65b422MGt Архивировано из первоисточника 20 февраля 2012].
- ↑ 7 участников играли в 2 круга
- ↑ 1 2 3 6 участников играли в 2 круга
- ↑ Включая очко от выбывшего из турнира С. Н. Фреймана
- ↑ По коэффициенту не прошел в полуфинал
- ↑ 8 участников играли в 2 круга
- ↑ Турнир прерван в связи с началом войны
- ↑ [volhovogni.ru/article/112097/ А.Ф. Ильин-Женевский: жизненный путь общественного деятеля, офицера, шахматиста - Статьи - «Волховские огни». Еженедельная газета Волховского района]
Литература
- А. Ф. Ильин-Женевский, От Февраля к захвату власти. //. Прибой (Ленинградский истпарт). Ленинград. 1927 г. 189 стр.
- А. Ф. Ильин-Женевский, Июль 1917 года. М.—Л., Гос. изд., 1927. 45 с. 10 000 экз.
- А. Ф. Ильин-Женевский, Большевики у власти. Воспоминания о 1918 годе. // Прибой (Ленинградский истпарт). Ленинград. 1929 г. 196 стр.
- A. F. Ilyin-Zhenevsky The Bolsheviks in Power // 1929. New Park.
- Шахматный словарь / гл. ред. Л. Я. Абрамов; сост. Г. М. Гейлер. — М.: Физкультура и спорт, 1964. — С. 241—242. — 120 000 экз.
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 135—136. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
- Морозов С. А. А. Ф. Ильин-Женевский — революционер, историк, шахматист, литератор // История Петербурга. 2005. № 5 (27). С. 7—11.
- С. А. Морозов А. Ф. Ильин-Женевский — общественный деятель, историк, шахматист. // Санкт-Петербург; Новая Ладога 2006
Ссылки
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=20026 Партии Александра Ильина-Женевского] в базе Chessgames.com (англ.)
| ||||||
Отрывок, характеризующий Ильин-Женевский, Александр Фёдорович
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
