Илья
Поделись знанием:
Ilya (ILYA)
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
Не следует путать с Илий.
| ||||||||||||||||||||
Илья́ (устар. Илия) — личное имя, русская версия библейского имени др.-евр. אֵלִיָּהוּ ’Ēliiah, ’Ēliiāhū (Элийя́ху) — Яхве — мой Бог[1] — Илии-пророка, о котором повествует Ветхий Завет, почитаемого в иудаизме, христианстве и исламе (араб. إلياس или إيليا — Илья́с).
В имени Элийя́ху: אלי — мой Бог; יהו — краткая форма Непроизносимого Имени Божия. Таким образом имя Илья относится к теофорным именам (от Θεός, теос — Бог), включающим в себя само слово «Бог» или его имена. Отчества (патронимы): Ильи́ч, Ильи́нична. Устаревшее — сын Ильи́н, Ильи́н (отчества незнатных людей, в России первоначально образовывались как краткая форма притяжательного прилагательного от соответствующего имени, например: «Иван сын Ильин» или, в более позднем варианте, «Иван Ильин». Окончание на «-вич» восходит к отчествам древнерусских князей и знати Московской Руси).
Производные: Ильюха, Ильюша, Иля, Иляха, Илюха, Илюша, Илюся, Люся, Илюня, Люня, Люля[1].
Содержание
Перевод и аналоги на других языках[2]
Мужские имена
- азерб. — Ilyas (Ильяс)
- англ. — перевод: Ilya; аналоги: Elijah (Элай́а, Ила́йджа), Elias (Эла́ес, Ила́ес), Elihu (Элиу, Илайхью)
- араб. — إيليا (Илья́), إلياس(Илья́с)
- арм. — Եղիա (Еʁиа, Елиа)
- белор. — Ілья, Ілля, Ільля, народные формы: Галляш, Гальляш, Ілляш, Ільляш, церк. Ілія, уменьшительные: Галляш, Гальляш, Іллюк, Ільлюк, Ілляш, Ільляш, Ілька
- болг. — Илия, уменьшительные: Ило, Иле, Илко, Ильо, Илчо, Илийчо, Личо, Личе. Производные: Илиан, Илиян, Илин, уменьшительные: Илианчо, Илиянчо, Илинчо, Илко, Ильо, Илчо, Ило, Иле
- брет. — Eliez (Эльез), Eliaz (Элиаз)
- валл. — Elis (Элис), Eleias (Элейас)
- венг. — Illés
- греч. — Ηλίας (Илиас)
- груз. — ილია (Илиа)
- осет. — ир. Илла, диг. Йелиа
- дат. — Elias (Элиас)
- ивр. — אליהו (Элияху́), איליה (Илья)
- исп. — Elías (Элиас)
- ит. — Elia (Элиа)
- кит. — кант. трад. 伊利亞, упр. 伊利亚, ютпхин: ji1lei6aa3, йель: yi1lei6a3, кант.-рус.: илэйа:, пиньинь: yīlìyà, палл.: илия
- коми — Илля
- кор. — кор. 일리야, (Иллийа)
- кырг. — Ильяс
- мор. — Илько
- нем. — Elias (Элиас), уменьшительные: Ellis (Эллис), Eli (Эли)
- норв. (bokmål) — Elias (Элиас)
- польск. — Eliasz (Эляш), уменьшительные: Eliaszek (Эляшек), Eliuś (Элюсь)
- порт. — Elias (порт. Элиаш, браз. Элиас), уменьшительные: El (Эл), Eli (Эли), Li (Ли), Lias (Лиаш, Лиас), Liasinho (Лиазинью), Litinho (Литинью), Lizinho (Лизинью), Lilias (Лилиаш, Лилиас)
- серб. — Илија, Ilija (Илия), уменьшительные: Иле, Ile (Иле)
- татар. — Ильяс
- турец. — İlyas (Илья́с)
- удм. — Илля
- укр. — Ілля, народная форма: Ілько, уменьшительные: Ілько, Ілаш, Ілашко, Ілюша, Ілюшка
- фр. — Élie (Эли), Elias (Элиас), производное: Elière (Эльер)
- чеш. — Eliáš (Элиаш), Ilja (Илья); уменьшительные: Ela (Эла), Eliášek (Элиашек), Iljuška (Ильюшка), Ilječka (Ильечка), Iloušek (Илоушек), Ilek (Илек)
- чуваш. — Илле
- швед. — Elias (Элиас)
- Эсперанто — Elija
- эст. — Elias (Элиас), Eelias (Ээлиас)
- якутский — Ылдьаа, Ыддьаа (Ылджаа, Ыджаа)
- яп. — яп. イリヤ (Ирия), яп. エリヤ (Эрия)
Женские имена
- русс. — Ильина
- болг. — производные: Илиана, Илияна, Илина, уменьшительные: Илианка, Илиянка, Илинка, Илка
- серб. — производные: Илијана, Ilijana (Илияна), Илинка, Ilinka (Илинка), уменьшительные: Ица, Ica (Ица)
- фр. — Elia (Элиа), производное: Eliette (Эльетт)
- каз. — Алия
Этимология
В синодальном переводе Библии (Ветхого завета) имя переводится как «Бог мой Господь», точность которого можно подтвердить заменой тетраграмматона евреями в молитвах раннего иудаизма именем Адонай (ивр. אדוני — Господь, дословно мой господин) или эпитетами — Саваоф (ивр. צבאות, цеваот, буквально — «(Господь) Воинств»). Настоящее (оригинальное) произношение тетраграмматона сейчас неизвестно. На русском языке, помимо этого, существуют огласовки — «Я́хве» («Ягве», возможно «Джа») и «Иего́ва».
Древнерусское, старославянское Илия произошло от древнееврейского Элияху. На древнегреческом звучит как Hλiaς. В силу несходства языков и несовершенства перевода библейские имена часто звучат по-гречески, а затем и по-русски не так, как в иврите. Звук «х», передаваемый буквами «хет» и «хей» (последняя произносится как глоттальная [h]), в греко-русском варианте исчезает совсем или же (как иногда и в иврите) передается звуком «а» («я»). Так, вместо пророка Элияху появляется Илия-пророк[3]., который заменил в русской народной вере бога грома Перуна (верховного бога в древнерусской языческой мифологии, бог войны) и гром обычно воспринимается как грохот колесницы Ильи, что возможно поддерживалось созвучием имени ᾽Ηλίας с ΏΗλιος «солнце»[4].
Последовательность появления имени
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
- Библейский иврит אליהו (Элияху)
- Арабский язык إلياس (Илья́с)
- Турецкий язык İlyas (Илья́с)
- Ветхозаветный английский язык Elijah (Элай́джа, Ила́йджа)
- Древнегреческий язык
- Современный греческий Ηλίας (Илиас)
- Болгарский язык Илия
- Латинский язык Elias
- Немецкий язык Elias (Элиас)
- Чешский язык Eliáš (Элиаш), Ilja (Илья)
- Датский язык/Нидерландский язык/Шведский язык Elias (Элиас)
- Английский язык Elijah (Ила́йджа), Elias (Ила́эс)
- Эсперанто Elija
- Французский язык Élie (Эли), Elias (Элиас)
- Германский язык
- Венгерский язык Illés
- Исландский язык
- Индонезийский язык
- Галльский язык
- Латвийский язык
- Литовский язык
- Польский язык
- Румынский язык
- Словацкий язык
- Словенский язык
- Японский язык エリヤ
- Корейский язык 일리야
- Китайский (мандаринский) 伊利亚
- Тайваньский язык
- Португальский язык
- Испанский язык Elías (Элиас)
- Уэльский язык
- Немецкий язык Elias (Элиас)
- Древнерусский язык Илиѩ
- Старославянский язык Илиѩ
- Белорусский язык Ілья
- Болгарский язык Илия
- Хорватский язык
- Польский язык Eliasz (Элиаш)
- Румынский язык
- Русский язык Илья
- Сербский язык
- Словацкий язык
- Словенский язык
- Украинский язык Ілля
- Старославянский язык Илиѩ
- Современный греческий Ηλίας (Илиас)
- Иврит
- Арабский язык إلياس (Илья́с)
Известные носители
В Библии, народном эпосе
- Илия (пророк) — библейский пророк;
- Илья Муромец — один из главных героев русских былин, богатырь.
В энциклопедии Британника[5]
Пояснения в скобках представляют собой перевод описания.
Статьи
- Илья Муромец (русский литературный герой)
- Илья Григорьевич Эренбург (советский писатель)
- Илья Пригожин (русско-бельгийский физический химик)
- Илья Иванович Иванов (советский биолог)
- Илья Михайлович Франк (советский физик)
- Илья Ефимович Репин (русский художник)
- Илья Александрович Мусин (российский дирижёр и педагог)
- Илья Александрович Голосов (русский архитектор)
- Илья Мечников (российский биолог)
Упоминающиеся в статьях
- Илья Ильф (советский юморист)
- Илья Кабаков (российский художник)
- Илья Муромец (самолёт) (российский самолёт)
- Илья Кутик (российский писатель)
- Илья Петров (болгарский художник)
Именины
В православии
По православному месяцеслову (православному календарю или святцам)[6] (даты даны по новому стилю):
- 1 января
- Илия Муромец, Печерский — преподобный, инок Киево-Печерского монастыря (… — 1188 г.);
- Илия Египтянин, мученик, (… — 308 г.) — христианский мученик, пострадавший в гонение императора Максимина;
- 21 января — Илия Египетский, пустынник;
- 21 января — Илия Чудотворец;
- 27 января — Илия Синайский, преподобномученик;
- 3 февраля — Илия Березовский, священномученик, иерей;
- 13 февраля — Илия Ардунис, преподобномученик;
- 1 марта — Илия Египтянин, Кесарийский (Палестинский), мученик;
- 5 апреля — Илия (Вятлин), преподобномученик, иеромонах;
- 10 апреля — Илия Персидский, мученик;
- 2 августа — Илия Фесвитянин, пророк;
- 25 августа — Илия, священномученик, иеромонах Белогорского Св.-Николаевского монастыря;
- 30 августа — Илия Калабрийский, преподобный;
- 26 сентября — Илия Бажанов, священномученик, протоиерей;
- 26 сентября — Илия Томский (Кюстенджийский), мученик;
- 30 сентября — Илия Тирский, мученик;
- 11 октября — Илия Муромец, Печерский;
- 16 ноября — Илия, преподобный;
- 17 ноября — Илия Грузинский;
- 22 ноября — Илия Рылько, священномученик, протоиерей;
- 5 декабря — Илия Громогласов, священномученик, протоиерей;
- 18 декабря — Илия Четверухин, священномученик, протоиерей;
- 9 декабря — Илия Зачатейский, священномученик, протоиерей;
- 29 декабря — Илия Чередеев, священномученик, иерей;
- 31 декабря — Илия Бенеманский, священномученик, иерей.
А также перемещаемые:
- Воскресенье, после 7 февраля (25 января по старому стилю) новомучеников: Илии (Чередеева), Илии (Березовского), Илии (Зачатейского), Илии (Бенеманского), Илии (иерома Белогорского Св.-Николаевского монастыря), Илии (Вятлина), Илии (Громогласова), Илии (Четверухина), Илии (Рылько), Илии (Бажанова).
В католицизме (Elias)[7]
- 20 июля
- Илия, епископ Иерусалимский, святой;
- Илия, пророк
- 16 февраля — Илия, мученик, Кесарийский, святой;
- 17 апреля — Илия, пресвитер, мученик, Кордубский (Кордовский), святой;
Имя латиницей
Написание
Существует много разных вариантов написания имени Илья. Вероятно, наиболее широко употребимым является[8][9]:
Транслитерация (точная передача знаков одной письменности знаками другой) может быть осуществлена по следующим системам[10]:
- Il'â — ISO 9:1995 / Система А ГОСТ 7.79-2000 (стандарты 1997 и 2002 годов соответственно, в ГОСТе 7.79-2000[11] способ транслитерации А совпадает с ISO 9:1995);
- Il`ya — Система Б ГОСТ 7.79-2000 (система 2002 года, ослабленная, то есть без использования диакритических знаков, кроме «`» и «’», за счёт использования буквосочетаний латиницы, транслитерация; здесь «`» — это гравис, а не апостроф «'»;[11]
- Il’ja — ISO R/9 (стандарт 1968 года);
- Il’ja — Научная транслитерация (традиционный стандарт в научных работах):
- Il’i͡a — en:ALA-LC (стандарт 1997 год, научный стандарт в англоговорящих странах):
- Il’ya — британский стандарт;
- Il’ya, — транслит (не имеет устойчивых правил), так же используются менее распространённые варианты: для И — i, u, для Л — l, Jl, Λ, для Ь — ', y, j, b или не указывается, для Я — ya, ja, ia, ea, a, q, 9;
- Ilja — Duden (немецкая орфография Конрада Дудена;
- Ilja — Dansk Sprognævn (датский язык).
Используются и другие написания, например Ilia, что находит отражение при написании имени латиницей в заграничных паспортах или иных документах. Другие варианты: Il’ya, Il’ja, Il’ia, Il’a, Ilyya, Ilyja, Ilyia, Iljya, Iljja, Iljia, Ilja, Ila, Illia.
В музыке
- Ilya (группа) — музыкальная группа из Англии (Бристоль);
- Ilya (песня) — название песни Мартины Топли-Бёрд из альбома Quixotic.
См. также
- Ильин — распространённая русская фамилия, произошедшая от мужского имени Илья
- Ильинка — улица или населённые пункты
- Ильинский — фамилия, населённый пункт или вулкан
- Ильино — населённые пункты в России
- Ильясабад — населённые пункты в Иране
- Илья (значения)
Напишите отзыв о статье "Илья"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.gramota.ru/slovari/dic/?pe=x&word=илья Илья] (рус.). — в Словаре русских личных имен Петровского Н. А. на Грамота.ру. Проверено 14 декабря 2015.
- ↑ [kurufin.narod.ru Европейские имена: значение и происхождение — главная страница]
- ↑ [www.imena.org/rus_heb.html «Настоящие русские» имена], imena.org (Проверено 2 ноября 2013)
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/vasmer/35477 Илья], в этимологическом словаре русского языка Макса Фасмера.
- ↑ [www.britannica.com/bps/search?query=Ilya Ilya] в энциклопедии Британника.
- ↑ [days.pravoslavie.ru/ABC/mi.htm#iliq Православный календарь на Православие.ru]
- ↑ [kurufin.ru/html/Translate/ilya.html Переводы имени: Илья, Илия, Элиас, Элис, Элайджа, Илайджа, Эли, Эльер, Элиа, Эльез, Элейас, Элиаш]
- ↑ [www.britannica.com/EBchecked/topic/378080/Elie-Metchnikoff Ilya Ilich Mechnikov] в энциклопедии Британника.
- ↑ Нобелевский лауреат [www.nobelprize.org/nobel_prizes/medicine/laureates/1908/index.html Ilya Ilich Mechnikov].
- ↑ [podolak.net/ru/uchyoby-rusistika/cyracademisator CyrAcademisator — академическая онлайн транслитерация русского текста].
- ↑ 1 2 [www.ifap.ru/library/gost/7792000.pdf ГОСТ ] (ИСО 9-95) Правила транслитерации кирилловского письма латинским алфавитом.
Отрывок, характеризующий Илья
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
