Илья Муромец (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Илья Муромец (значения).
Илья Муромец
Жанр

былина

Режиссёр

Александр Птушко

Автор
сценария

Михаил Кочнев

В главных
ролях

Борис Андреев

Оператор

Фёдор Проворов
Юлий Кун

Композитор

Игорь Морозов

Кинокомпания

«Мосфильм»

Длительность

89 мин.

Страна

СССР СССР

Язык

русский

Год

1956

IMDb

ID 0049358

К:Фильмы 1956 года

«Илья́ Му́ромец» — первый[1] советский широкоэкранный художественный фильм по мотивам русских народных былин о богатыре Илье Муромце.

Киносказка «Илья Муромец» стала первым советским широкоэкранным фильмом, выпущенным в прокат. В сюжете картины слилось воедино множество былинных сказаний, а также некоторые элементы сказок Пушкина.





Сюжет

Кали́ки перехожие встречают великана богатыря Святогора, который жалуется на то, что земля его не держит, и передает им свой меч, а сам превращается вместе со своим конём в гору.

В лесной деревне больной Илья Муромец сидит на печи. Вдруг звенит набат, и конная орда тугар во главе с мурзой Сартаком совершает набег на деревню. В плен попадает Василиса, а Илья Муромец, видя это, жалуется на отсутствие у него богатырской силы. Тугары грабят княжеский обоз, и Сартак пленяет боярина Мишатычку. Однако мурза отпускает боярина, перед этим заставляя его стать предателем.

Калики идут по сожжённой местности и приходят в деревню Ильи Муромца. В его они просят его дать воды, однако Муромец отказывает. Старейший из калика поит больного соком встань-травы, и Илья Муромец исцеляется и получает меч Святогора. Родители Ильи Муромца рады исцелению, но Илья говорит им, что хочет стать богатырем — защитником Русской земли. Родители дают благословение, а пахарь Микула Селянинович дарит Илье жеребенка, из которого затем вырастает богатырский конь. Илья доезжает до камня-указателя и выбирает тот путь, на котором засел Соловей-разбойник, который пытается убить свистом богатыря, но попадает в плен.

В Киеве князь Владимир Красное Солнышко устраивает пир, глашатаем выступает богатырь Алёша Попович. Алёша встречает свою возлюбленную Аленушку и приглашает её на пир, однако этому не рады её родственники, да и боярыня Берметовна сама влюблена в молодого богатыря и пытается привлечь его внимание. На пир приходит возвратившийся с посольством из Царьграда богатырь Добрыня Никитич.

Илья Муромец прибывает в Киев на пир и конфликтует с Алешой Поповичем. Боярин Мишатычка подносит дары князю Владимиру и заявляет, что с трудом отбился от тугар и убил Соловья-разбойника. Однако Илья Муромец показывает плененного Соловья. Князь просит Илью, чтобы тот заставил Соловья засвистеть. Свист разбойника приносит огромные разрушения, и его по приказу князя убивают в тайном месте. Илья заключает завет дружбы с Добрыней и Алёшей. Приезжают тугары, однако переговоры не ладятся. Илья убивает посла и прогоняет тугар из Киева. Илья Муромец рассказывает князю историю своей жизни и получает от Владимира Красное Солнышко дело.

Илья Муромец приезжает на самую дальнюю заставу, где неподалеку расположилось кочевье мурзы Сартака, который хочет подарить пленную Василису Калину-царю — повелителю тугарского народа. Однако богатырь прогоняет тугар и освобождает Василису. Василиса дарит богатырю сотканную ею же скатерть-самобранку. Через некоторое время Илья расстается с беременной Василисой и дарит на прощание княжеский перстень, некогда подаренный ему князем, и просит назвать сына именем Сокольничек. На реке Василиса сопровождает посланного с купеческими товарами из Киева боярина Матвея Сбродовича. Однако тугары нападают на караван, Василиса попадает вновь в плен к Сартаку, а боярин получает ранение.

В конце зимы в Киеве князь Владимир празднует со своими подданными Масленицу. В самый разгар праздника появляется раненый Матвей Сбродович и сообщает князю об разграблении каравана тугарами. Князь в гневе сетует на отсутствие Ильи Муромца, чем и пользуется боярин Мишатычка. Владимир даёт приказ не пускать во дворец Илью Муромца, который вскоре приезжает в Киев с известием об боярском предательстве. Богатырь вступает в спор с боярами во главе с Пленчищем и Мишатычкой, затем появляется Добрыня и уговаривает Илью пройти на пир в княжеские палаты. Там под влиянием речей Мишатычки князь приказывает бросить богатыря в темницу. Добрыня Никитич и Алеша Попович с гневом уезжают из Киева. Княгиня Апраксия просит своего мужа изменить свое решение, но тот непреклонен и приказывает Мишатычке следить за питанием заточенного Ильи.

Проходит время. Оказывается, что Мишатычка не выполнил приказ князя и хочет отправить бочонок с данной когда-то Сартаком тканью от тугарского бунчука по днепровским водам. Но брошенным бочонком он мешает рыбачить Разумею и бежит, оставляя в капкане ключом от темницы. Разумей прячет ключ и забирает с собою тугарскую ткань. Калин-царь откладывает поход тугар на Киев, потому что занят тем, что настраивает рожденного Василисой от Ильи Сокольничка против Руси.

Орды тугар вторгаются на Русь и становятся лагерем под Киевом. Калин-царь требует от князя Владимира выдачи ему за 3 дня огромной дани, и князь соглашается выполнить требования. Княгиня упрекает своего мужа, и Владимир намеревается спуститься в темницы и попросить прощения у Муромца. Однако Илья Муромец раскрывает князю Владимиру глаза на предательство боярина и показывает всем скатерть-самобранку, спасшую его от голодной смерти. Княжеская чета вместе с народом просит Муромца защитить Русь от тугарского нашествия.

На дальней заставе Добрыня Никитич и Алеша Попович одерживают победу в бою над тугарами и приходят на помощь Киеву, где князь соглашается на хитрость Ильи Муромца. Богатырь надевает одежду посла и оправляется к тугарам с дарами, однако, делает так, что сами дары оказываются потеряны в дороге. Калин-царь требует объяснений от Ильи и приказывает своим воинам собрать потерянные дары. Однако тугары, выполняя этот приказ, прячут свои находки у себя за пазухой. Несмотря на это, Илья раскрывает обман перед Калином-царем, и он убивает некоторых своих воинов. Испуганные тугары по совету шамана Неврюя кладут все найденные дары к ногам своего повелителя так, что образуется огромный курган.

Калин-царь объявляет, что тугары отступят от стен Киева в случае выдачи ему Муромца. Сам Илья Муромец раскрывает перед тугарами свою настоящую сущность и в ходе конфликта с Калином-царем бежит на коне к стенам Киева, где князь уже собрал всех воинов. Калин-царь в гневе хочет послать погоню, но вмешивается Сокольничек и вызывает на поединок Илью Муромца. Отец и сын бьются между собою, однако Илья Муромец видит княжеский перстень на руке у своего противника и раскрывает ему глаза. Муромец просит Сокольничка вернуться в кочевья тугар и отыскать среди пленных Василису.

Илья Муромец делает так, что выигрывает поединок, и это вынуждает тугарские орды решиться на бой против русской рати и на штурм Киева. Мурза Сартак погибает от руки Алеши Поповича. Калин-царь приказывает выпустить на поле боя Змея Горыныча. Трехглавый змей является на поле боя и, благодаря этому, тугары переходят в наступление. Но, благодаря Муромцу, русские воины во главе с Алешой Поповичем, к которым присоединяется Сокольничек, окружают Змея и вступают в бой с ним. В итоге Змей Горыныч погибает от руки Ильи Муромца, и русские переходят в наступление. Тугары терпят поражение и бегут от стен Киева, шаман Неврюй погибает, Калин-царь попадает в плен, и Муромец воссоединяется со своей женой, которая смогла сбежать из плена.

Фильм завершается вступлением Сокольничка в личную дружину князя Владимира и речью Ильи Муромца под стенами Киева.

В ролях

Съёмочная группа

Фильм восстановлен киноконцерном «Мосфильм» в 2001 году. Материалы для восстановления были предоставлены Госфильмофондом России.

  • Руководитель работ по восстановлению фильма — Анатолий Петрицкий
  • Над восстановлением фильма работали — Ирина Белоусова, Жермена Мозженко, Александр Павликов, Александр Розанов, Людмила Шакина, Евгений Шишкин, Павел Шувалов

Технические данные

  • Цветной, широкоэкранный, звуковой (4-х канальное стерео и моно).

Домашнее видео

Лицензионная версия фильма на видеокассетах VHS выпущена в 1990 году советским кинообъединением «Крупный план». В 2001 году выпущена отреставрированная версия фильма тем же дистрибьютором на VHS и DVD с русскими субтитрами.

Напишите отзыв о статье "Илья Муромец (фильм)"

Примечания

  1. ↑ [www.nikfi.ru/history/nikfi50/historynikfi_5.html Создание техники широкоформатного и широкоэкранного кинематографа] (рус.). 50 лет НИКФИ. НИКФИ. Проверено 17 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BTB8wUYV Архивировано из первоисточника 17 октября 2012].

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Илья Муромец (фильм)
  • [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=2479 «Илья Муромец»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
  • Фильм [cinema.mosfilm.ru/films/film/1950-1959/ilya-muromets/ «Илья Муромец»] в онлайн-кинотеатре «Мосфильма»
  • [www.film.ru/afisha/movie.asp?vg=49639 film.ru]
  • [www.moviepostershop.com/sword-and-the-dragon-movie-poster-1020249407.jpg Американский постер фильма]
  • [www.filmposter.net/fileadmin/user_upload/Filmposter/7355.jpg Немецкий постер фильма]

Отрывок, характеризующий Илья Муромец (фильм)

– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Илья_Муромец_(фильм)&oldid=81485314»