Чавчавадзе, Илья Григорьевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Илья Чавчавадзе»)
Перейти к: навигация, поиск
Илья Григорьевич Чавчавадзе
груз. ილია ჭავჭავაძე
Место рождения:

Кварели, Грузинская губерния, Российская империя

Место смерти:

Цицамури, Тифлисская губерния, Российская империя

Язык произведений:

грузинский, русский

Подпись:

Князь Илья́ Григо́рьевич Чавчава́дзе (груз. ილია ჭავჭავაძე; 27 октября [8 ноября1837 — 30 августа [12 сентября1907) — грузинский поэт, публицист, националист[1][2][3], боровшийся за национальную независимость (суверенитет) Грузии. Одна из самых заметных национальных фигур Грузии начала XX века[4]; в современном Грузинском государстве рассматривается как «отец отечества».[5] В 1987 году канонизирован Грузинской православной церковью под именем Илия Праведный.





Биография

Политическая деятельность

Представитель кварельской ветви княжеского рода Чавчавадзе. Получил образование в Санкт-Петербургском университете на камеральном отделении юридического факультета; в 1861 году, на четвёртом курсе, оставил университет вследствие тогдашней «студенческой истории».

В начале 1864 года, когда проходила освободительная крестьянская реформа в пределах Кавказского наместничества, Чавчавадзе был командирован в Кутаисскую губернию в качестве чиновника особых поручений при кутаисском генерал-губернаторе для определения взаимных отношений помещиков и крестьян.

В 18641868 гг. был мировым посредником Душетского уезда Тифлисской губернии, а затем, до 1874 г., мировым судьей в том же уезде. Состоял председателем общества распространения грамотности среди грузинского населения. 7 апреля 1906 года был избран членом Государственного совета от дворянских обществ.

Убийство

30 августа 1907 года Илья со своей супругой Ольгой путешествовали из Тбилиси в Сагурамо в открытой коляске[6]. Возле Цицамури их поджидала банда Гиглы Бербичашвили (Георгий Хизанишвили, Павле Апциаури, Иване Инашвили, и некто имеретин), которые с помощью оружия остановили коляску.[6] Илья встал на ноги и обратился к банде «Я Илья, не стреляйте», ответ Гиглы был таким «Именно потому, что ты Илья, мы и должны стрелять». Раздался звук выстрела. В книге Вахтанга Гурули даётся сравнение официального акта вскрытия, и его критика одним из крупнейших врачей того периода Иашвили; в частности, Иашвили отмечает, что в Илью стреляли не спереди, как было указано в акте вскрытия, а сзади[6]. Гурули отмечает, что выстрел не мог произойти со стороны банды Бербичашвили, которая стояла спереди. Выстрел произошёл из второй засады, о которой не знали даже сами бандиты[6].

Несмотря на то, что убийство Ильи Чавчавадзе 30 августа 1907 г. у села Цицамури не было раскрыто[7], наиболее широкое распространение в исторической науке получила версия о том, что за убийством стояли большевики[4][8][9]. Профессор Анна Гейфман в работе, посвящённой террору в Российской империи указывает, что в этот период в Грузии велась ожесточённая борьба между социал-демократами во главе с большевиком Филиппом Махарадзе и демократами-националистами под руководством «великого Ильи» — князя Чавчавадзе. Большевиков не устраивала открытая критика князем Чавчавадзе их программы, так как этим он серьёзно подрывал их политические позиции. Историк отмечает, что главной причиной для политического убийства князя была огромная популярность Чавчавадзе: он привлекал людей, особенно крестьян, к делу национальных демократов и уводил их таким образом от радикального социализма. Большевики не могли честно конкурировать с возглавлявшимися Ильей националистами-демократами, и, когда клеветническая кампания против Чавчавадзе на страницах местной большевистской газеты «Могзаури» («Путешественник») не дала результата, ему был вынесен смертный приговор[4].

Местные большевики[10] называли организатором убийства тайную полицию, а мотивом — антирусскую позицию Чавчавадзе.

Творчество

Ещё в 1857 году Чавчавадзе поместил в грузинском журнале «Цискари» («Заря») несколько небольших стихотворений; затем сочинения его появлялись в газете «Дроэба» («Время»), в «Кребули» («Сборник»), в основанных им «Сакартвелос Моамбе» («Грузинский Вестник») и «Иверии» и в издаваемом ныне грузинском журнале «Моамбе». Его поэмы: «Эпизод из жизни разбойников», «Призрак», «Дмитрий Самопожертвователь», «Отшельник» и «Мать и сын»; его повести — «Кациа-Адамиани» («Грузинский Вест.», 1863 и отд. в СПб.), «Рассказ нищего» (там же и отдельно), «Сцены из первых времен освобождения крестьян» («Кребуль», 1865 и отдельно), «Письма проезжего» («Кребуль», 1864), «Вдова из дома Отара» («Иверия», 1888), «Странная история» («Моамбе»), «Рождественский рассказ» и «У виселицы» («Иверия») и др.

При жизни Чавчавадзе на русский язык были переведены несколько мелких стихотворений и поэма «Отшельник». Прижизненные русские переводы стихотворений Чавчавадзе частью вошли в состав отдельного сборника, изданного в Тифлисе, частью печатались в «Русской Мысли», «Живописном Обозрении», «Вестнике Европы» и др. Поэма «Отшельник» переведена на английский язык и в прозе на французский язык. Немецкие переводы нескольких мелких стихотворений Чавчавадзе вошли в состав сборника: «Georgische Dichter» (Лейпциг, 1886; Дрезден, 1900).

Чавчавадзе переводил на грузинский язык Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Гейне, Шиллера и Гёте. Совместно с князем Иваном Мачабели осуществил перевод «Короля Лира» Шекспира. Написал много мелких статей политического, публицистического, критического и педагогического содержания, а также предисловие к стихотворениям кн. Орбелиани.

Стоял на патриотических позициях. Статья «Армянские ученые и вопиющие камни» (1902 год), появилась в русском переводе и наделала много шума в местной армянской печати. Перепечатывал антиармянские публикации В. Величко в Грузии [11] .

Руководил журналом «Иверия», где в 1895—1896 годах опубликовал семь стихотворений поэта Сосо — под этим псевдонимом писал Сталин, будучи подростком, учеником Духовной семинарии.

Память

Напишите отзыв о статье "Чавчавадзе, Илья Григорьевич"

Примечания

  1. Ghia Nodia. [poli.vub.ac.be/publi/Georgians/chp0201.html The Conflict in Abkhazia: National Projects and Political Circumstances]. — Vrije Universiteit Brussel, 1998.
  2. Suny, R. G. The making of the Georgian nation / R. G. Suny. — 2nd ed. — [Bloomington, IN] : Indiana University Press, 1994. — P. 131. — 418 p. — ISBN 0-253-20915-3.</span>
  3. Tobias Debiel, Axel Klein, Stiftung Entwicklung und Frieden ,. [www.questia.com/PM.qst?a=o&d=103828612 Fragile peace: state failure, violence and development in crisis regions]. — Zed Books, 2002. — С. 126-127. — 234 с. — ISBN 184277171X, 9781842771716.
  4. 1 2 3 Гейфман А. Революционный террор в России, 1894—1917/ Пер. с англ. Е. Дорман. — М.:КРОН-ПРЕСС, 1997—448 с.-(Серия «Экспресс») ISBN 5-232-00608-8, глава 3 «Социал-демократы и террор»
  5. Socialism in Georgian Colors: The European Road to Social Democracy, 1883—1917, Stephen F. Jones
  6. 1 2 3 4 Гурули, Вахтанг. [www.nplg.gov.ge/ec/ka/cart/browse.html?pft=biblio&from=29097&rnum=10 От Ильи до Ильи], Тбилиси, 2006 ISBN 99940-61-09-7
  7. Михаил Александрович Бахтадзе, Мераб Вачнадзе, Вахтанг Гурули История Грузии (с древнейших времен до наших дней). TXT. Тбилиси: Тбилисский государственный университет, 1993
  8. Alexander Mikaberidze. Historical Dictionary of Georgia. — Lanham, Maryland • Toronto • Plymouth, UK: he Scarecrow Press, Inc., 2007. — 734 с. — (Historical Dictionaries of Europe, No. 50). — ISBN 978-0-8108-5580-9.
  9. Simon Sebag Montefiore. [books.google.com/books?id=WLVwPwAACAAJ&dq=young%20stalin&source=gbs_book_other_versions Young Stalin]. — 2008. — 734 с. — ISBN 1552787079.
  10. Гургенидзе, «Убийство Ильи Чавчавадзе», 8, 12, АС. Убийцы забрали кошелёк Чавчавадзе и серьги его жены, чтобы скрыть истинные причины убийства, придав ему видимость обычного нападения ради грабежа и направив полицию по ложному следу (Речь 303 [10 декабря 1908])
  11. Suny. Looking toward Ararat: Armenia in modern history. — P. 81.
  12. </ol>

Ссылки

  • Чавчавадзе Илья Григорьевич — статья из Большой советской энциклопедии.
  • [www.biogr.ru/biography/?id_rubric=9&id=2284 Биография Чавчавадзе Ильи Григорьевича]
  • [www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/54551.htm Святой праведный Илия]

Отрывок, характеризующий Чавчавадзе, Илья Григорьевич

Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.