Кадыров, Имам-Гали Галимович

Кадыров Имам-Гали Галимович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Верховного Совета Башкирской СССР
1947 — 1955
Предшественник:	Набиуллин, Валей Габеевич
Преемник:	Нуриев, Зия Нуриевич
Рождение:	24 марта 1898(1898-03-24) д. Карамалы-Тамак Белебеевского уезда Уфимской губернии (Белебеевский район РБ)
Смерть:	2 мая 1969(1969-05-02) (71 год) г. Уфа
Партия:	КПСС
Образование:	Ленинградская военно-медицинская академия
Учёная степень:	доктор медицинских наук (1939)
Профессия:	врач
Награды:

Кадыров Имам-Гали Галимович (24 марта 1904, д. Карамалы-Тамак Белебеевского уезда Уфимской губернии — 2 мая 1971, г. Уфа) — хирург, доктор медицинских наук (1939), председатель Верховного Совета Башкирской СССР 2-го и 3-го Созывов (1947—1955). Главный онколог Министерства здравоохранения БАССР, Заслуженный деятель науки БАССР (1947).

Биография

Кадыров Имам-Гали Галимович родился 24 марта 1904 года в деревне Карамалы-Тамак Белебеевского уезда Уфимской губернии, ныне Белебеевского района РБ.

Закончил Ленинградскую военно-медицинскую академию, где был учеником профессора В.А. Оппеля.

Участник гражданской войны. Служил в Красной Армии полковым врачом (1926—1929). В 1929—1930 годах — нарком здравоохранения БАССР.

В 1939 году защитил докторскую диссертацию, профессор (1940), заведующий хирургической клиникой.

С 1941 по 1967 год - зав. кафедрой факультетской хирургии Башкирского медицинского института, одновременно - главный онколог Министерства здравоохранения БАССР.

Во время Великой Отечественной войны был ст. хирургом и консультантом эвакогоспиталей БАССР.

Область научной деятельности Кадырова - патологоанатомические изменения при заболеваниях кишечника, требующие хирургического лечения, раковые заболевания.

Имам-Гали Галимович подготовил 4 доктора и 12 кандидатов наук.

Кадыров Имам-Гали Галимович был кандидатом в члены Башкирского ЦИКа 7 Созыва, депутатом Уфимского горсовета (1939—1955 гг.), депутатом Верховного Совета СССР 4-го Созыва (1955), Председателем Верховного Совета Башкирской СССР 2-го и 3-го Созывов (1947-1955).

Труды

Кадыров Имам-Гали Галимович — автор более 100 научных трудов.

Обтурационный илеус: Экспериментальное исследование. Уфа, 1942.

Память

В память о профессоре Кадырове Имам-Гали Галимовиче в 2011 году установлены мемориальные доски на доме в деревне Карамалы-Тамак Буздякского района Республики Башкортостан, где он родился и жил и на здании Республиканской клинической больницы имени Г.Г.Куватова, где он много лет трудился.

Награды и звания

Два ордена Ленина (1949, 1953), Заслуженный деятель науки БАССР (1947).

Литература

Башкирская энциклопедия. Гл. ред. М.А. Ильгамов т. 3. З-К. 2007. -672 с. ISBN 978-5-88185-064-7. науч.. изд. Башкирская энциклопедия, г. Уфа.

Ссылки

www.bashgmu.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=107&Itemid=318

zakon-region3.ru/1/44005/

Отрывок, характеризующий Кадыров, Имам-Гали Галимович

– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…