Аль-Мансур Яхья
Аль-Мансур Яхья | |
араб. يحيى المنصور | |
Личная информация | |
---|---|
Редактирование Викиданных |
Яхья ибн Ахмад аль-Мансур (араб. يحيى أحمد المنصور) или аль-Мансур Яхья (ум. в 976 г.) — имам Зайдитского государства в Йемене. Считается, что его время пребывания на посту с 934 по 976 года.
Яхья бин Ахмед был пятым сыном имама ан-Насир Ахмад. Ещё до смерти ан-Насира в 934 году, трое из его сыновей сильно поссорились между собой. Хотя имамскон владение Зайдитов не было строго наследственным, а зависело от личной квалификации и происхождения от Мухаммеда, преемственность, как правило, шла от конкретной семьи произошедшей от аль-Касим ар-Расси (умер в 860 г.) и его внука аль-Хади иля-ль-Хакк Яхья (умер в 911 г.). Два сына ан-Насир, аль-Мантахэб аль-Хасан (умер в 936 г.) и аль-Мухтар аль-Касим (умер в 956 г.), оспаривал сан имама.[1] Ни один из них не признается как правильный имама в более поздних хрониках Зайдитов. Их самый младший брат (пятый брат) аль-Мансур Яхъя, с другой стороны, считается имамом с 934 до его смерти в 976 году. Внутренние разногласия среди Зайдитов подчеркивали поведение племенных групп севера йеменского высокогорья, которые поддерживал одну или другую сторону в зависимости от их интересов. Немного подробностей известны о аль-Мансур Яхья, а в политике в области высокогорья Йемена преобладали соперники Яфуридов. После его смерти, сан имама наследовал его сын ад-Даи Юсуф.[2]
Напишите отзыв о статье "Аль-Мансур Яхья"
Примечания
Отрывок, характеризующий Аль-Мансур Яхья
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.