Имар Тускулумский

Имар Тускулумский (фр. Icmar de Tusculum), (?, Франция — 28 октября 1161, Клюни) — французский кардинал. Декан Коллегии кардиналов с 1153 по 1159.

Биография

Вступил в орден бенедиктинцев в монастыре Сен-Мартен-де-Шам в Париже, принёс торжественные обеты в монастыре Клюни, там же был рукоположен в священники. Затем на протяжении многих лет был аббатом Сен-Мари-ла-Нев в Пуатье.

Консисторией марта 1142 года провозглашён кардиналом-епископом Фраскати. Участвовал в конклаве 1143 года, на которых был избран Папа Целестин II. Участвовал в конклаве 1144 года, на которых был избран папа римский Луций II. Папский легат в Англии в 1144 году. Участвовал в конклаве 1145 года, на которых был избран папа римский Евгений III. Участвовал в конклаве 1153 года, на которых был избран папа римский Анастасий IV. Участвовал в конклаве 1154 года, на которых был избран папа Адриан IV. Декан Священной Коллегии кардиналов с 1153 года.

Участвовал в конклаве и поддерживал антипапу Виктора IV в 1159 году, за что был отлучен от церкви и смещён с поста декана папой Александром III. В дальнейшем он покаялся, признал законного папу и удалился в монастырь Клюни.

Литература

• Johannes M. Brixius, Die Mitglieder des Kardinalskollegiums von 1130—1181, Berlin 1912, p. 44 and 91-92
• Gaetano Moroni, Dizionario di erudizione storico-ecclesiastica da S. Pietro sino ai nostri giorni. Vol. XXXIII, Tipografia Emiliana, Venezia, 1840—1861, p. 266-267
• Philipp Jaffé, [www.wbc.poznan.pl/dlibra/doccontent?id=70317&dirids=1 Regesta pontificum Romanorum ab condita Ecclesia ad annum post Christum natum MCXCVIII], Berlin 1851
• [www.diocesituscolana.it/cronologia/primi.asp?idx=imr Biographical entries of the Cardinal-Bishops of Frascati (Tusculum) on the official site of that suburbicarian see]
• Salvador Miranda: [www.fiu.edu/~mirandas/consistories-xii.htm Consistories for the creation of cardinals XII Century (1099—1198)] and [www.fiu.edu/~mirandas/conclave-xii.htm Papal elections of the XII Century (1100—1198)]

Отрывок, характеризующий Имар Тускулумский

– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.