Имашев, Саттар Нурмашевич

Саттар Нурмашевич Имашев
Председатель Президиума Верховного Совета Казахской ССР
13 декабря 1979 года — 22 февраля 1984 года
Предшественник:	Исатай Абдукаримович Абдукаримов
Преемник:	Байкен Ашимович Ашимов
Председатель Верховного Совета Казахской ССР
16 июля 1975 года — 13 декабря 1979 года
Предшественник:	Габит Махмудович Мусрепов
Преемник:	Кийлыбай Усенович Медеубеков
Рождение:	20 марта 1925(1925-03-20) с. Бирлик, Уральская губерния, Казахская АССР, СССР
Смерть:	22 февраля 1984(1984-02-22) (58 лет) Алма-Ата, Казахская ССР, СССР
Партия:	ВКП(б) (с 1945)
Награды:

Саттар Нурмашевич Имашев (20 марта 1925, с. Бирлик Денгизского района Гурьевской области Казахской ССР — 22 февраля 1984, г. Алма-Ата) — советский партийный и государственный деятель Казахской ССР.

Биография

Окончил Рижское военно-пехотное училище, Казахский государственный университет (1949 г.) и Республиканскую партийную школу при ЦК КП Казахстана. Кандидат исторических наук.

Участник Великой Отечественной войны.

В 1946—50 гг. — инструктор, заведующий сектором Актюбинского обкома КП Казахстана.

В 1950—58 гг. — аспирант и младший научный сотрудник Института истории партии при КП Казахстана.

В 1958—60 гг. — заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК КП Казахстана.

В 1960—61 гг. — директор Института истории партии.

В 1961—65 гг. — секретарь Целинного крайкома КП Казахстана.

В 1965—79 гг. — Секретарь ЦК КП по идеологии Казахской ССР.

В 1975—79 гг. — Председатель Верховного Совета Казахской ССР.

В 1979—84 гг. — Председатель Президиума Верховного Совета Казахской ССР, одновременно в 1980—84 гг. — заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР.

Член ЦК КПСС (1981—84 гг.). Член Центральной ревизионной комиссии КПСС (1976—81 гг.). Член ЦК КП Казахстана (1965—84 гг.; кандидат в члены ЦК КП Казахстана в 1961—65 гг.), Член Президиума ЦК КП Казахстана (1965—66 гг.). Член Бюро ЦК КП Казахстана (1966—84 гг.).

Депутат Верховного Совета СССР (1970—74 гг. и 1979—84 гг.). Депутат Верховного Совета Казахской ССР (1963—84 гг.).

Скончался 22 февраля 1984 года в г. Алма-Аты. Похоронен на центральном кладбище города Алма-Аты.

Награды и звания

Награждён орденами Ленина, Октябрьской революции, дважды — Трудового Красного Знамени, Красной Звезды.

Отрывок, характеризующий Имашев, Саттар Нурмашевич

Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.