Имена, высеченные под Триумфальной аркой (Париж)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Имена, высеченные под Триумфальной аркой, — список 660 военачальников, служивших Франции в период Революции и Первой империи, и чьи имена высечены под сводами парижской Триумфальной арки на площади Шарля де Голля (Звезды).





Подчёркнуты имена погибших в бою.

Список арочных опор

Северная опора

Высеченные 165 имён на северной опоре (авеню де-ля-Гранд-Арме́ / авеню де-Вагра́м)
Столбец 01 Столбец 02 Столбец 03 Столбец 04 Столбец 05 Столбец 06 Столбец 07 Столбец 08 Столбец 09 Столбец 10
Je BONAPARTE
CHARTRES VICHERY LUCKNER GROUCHY AMBERT PONCET BROUSSIER DUHESME HUARD NEIGRE
DUMONCEAU MARGARON LAFAYETTE VILLARET DE JOYEUSE LAUBADERE DELAAGE GRATIEN GIRARD PELLETIER ROTTEMBOURG
DEMBARRERE GÉRARD, F. DUMOURIEZ DILLON TAPONIER BARBOU CHAMPMORIN LETORT BOUVIER des Eatz DESVAUX
VERHUELL PIRÉ KELLERMANN CHARBONIER LAMARCHE BONNEAU QUENTIN FRIANT BURTHE MICHEL
ROUYER BALTUS TRUGUET MIRANDA COLAUD DESENFANTS DAVID MONTCHOISY DUBOIS-THEIMVle FOULER
SEROUX PROST BEURNONVILLE VALENCE HATRY MORLOT OLIVIER MERMET JAMIN, A. DALESME
HANICQUE DOMMANGET DAMPIERRE TILLY DUFOUR LEMOINE MALHER POINSOT DAVRANGE PERCY
PUTHOD BONNAIRE CUSTINE FERRAND LIGNEVILLE MEUNIER LEVAL DARNAUD BELLAIR PETIET
St GERMAIN JOUBERT, J. HOUCHARD CHAZOT BONNARD MARCEAU SAHUC PETIT BLEIN VILLEMANSY
DESSAIX, J. DAMAS LATOUCHE LANDREMONT DEJEAN DEBELLE MONTRICHARD TESTE DELCAMBRE BURCY
MISSIESSY MONFORT [1] PICHEGRU LANOUE SOUHAM HARDY BOYER PAJOL VASSEROT LOCHET
VANDERMAESEN PENNE JOURDAN PULLY KILMAINE LORGE MARCOGNET CAMBRONNE D’ARRIULE SCHRAMM
DOUMERC HAMELIN HOCHE DABOVILLE VANDAMME LAHOUSSAYE LAROCHE DAUMESNIL JAMIN, J.B. COSMAO
AMEY HULOT BERNADOTTE CARNOT LEMAIRE GILOT GUILLEMINOT GOUVION CURELI BINOT
BORDESOULLE BARDET CHAMPIONNET DUVAL HARVILLE PAILLARD FAUCONNET BASTOUL HAMELINAYE RIGAU
LEFOL VILLATTE LEFEBVRE LEVENEUR SPARRE WATRIN DORSNER BEAUREPAIRE PORET de MORVAN GRILLOT
DONOP DE St MARS GRUNDLER SCHNEIDER
Армии DU NORD . DES ARDENNES . DE LA MOSELLE . DU RHIN . DE SAMBRE ET MEUSE . DE RHIN ET MOSELLE . DE HOLLANDE . DE HANOVRE

Восточная опора

Высеченные 164 имени на восточной опоре арки (авеню де-Шанз-Элизе́ / авеню де-Вагра́м).
Столбец 11 Столбец 12 Столбец 13 Столбец 14 Столбец 15 Столбец 16 Столбец 17 Столбец 18 Столбец 19 Столбец 20
NARBONNE BOYELDIEU MOREAU GERARD TURREAU DESJARDINS CARRA St CYR BEAUPUY BARBANÈGRE AUBRY
CLARKE BERCKHEIM BRUIX MAISON DESSOLES NANSOUTY DECOUZ VALHUBERT DUPRAT ROUSSEL D’Hal
THARREAU ORNANO (D') MICHAUD MOUTON BONET DELMAS CURIAL DEBILLY MARIN LEPIC
LEMAROIS KNIAZIEWICZ GOUVION-SAINT-CYR LECOURBE COMPANS FRIRION BEAUMONT CAMPANA GAUTHERIN L’HÉRITIER
TREILLARD PLAUZONNE NEY Ste SUZANNE MONTBRUN CLAPAREDE CERVONI GAUTIER PELET JACQUINOT
DUTAILLIS DERY MACDONALD FERINO LARIBOISSIERE BISSON LTr MAUBOURG CAULAINCOURT PELLEPORT BOURCKE
FOUCHER CHOUARD OUDINOT GRENIER GUDIN WALTHER LASALLE LACUÉE MONTMARIE DOMON
CLÉMENT, L.R. BOYER, J. DAVOUST SCHAAL MORAND BRUYERE DURUTTE HIGONET CAMPI GIRARDIN
DELAGRANGE, A. GOURÉ LANNES BOURCIER LEGRAND BOUDET KLEIN MORLAND DURRIEU DARU
MARULAZ SÉGUR, PH. MORTIER RICHEPANCE LABOISSIERE ROCHAMBEAU HEUDELET MAZAS WATHIEZ COËHORN
GUYOT de LACOUR VALLIN BESSIERES ÉBLÉ CHERIN DELZONS DONZELOT VIALA SCHRAMM, J. ROUSSEL
DEFRANCE LALAING D’AUDde PONIATOWSKY MARESCOT SORBIER CONROUX BELLAVESNE Hard LAMOTTE VINCENT GIRARD dit VIEUX
DUMOUSTIER DELAGRANGE, CH. ROSILY RAPP KIRGENER D’HAUTPOUL TEULIÉ MARION GENTIL St ALPse GUYOT
ALMÉRAS MONTESQUIOU- Fac LAURISTON SAVARY DUROC DESPAGNE FRESSINET HERVO FOISSAC-LATur DAHLMANN
ALBERT DEDON VILLENEUVE DROUET Mieu DUMAS CORBINEAU DEMONT CHAMBURE LANABÈRE BRUN
CHEMINEAU WATHIER MOLITOR BERTRAND SONGIS GRANDJEAN ABBATUCCI LTr DAUVERGNE LEJEUNE ROMEUF
MOREAUX GROS ROSAMEL FRIEDERICHS
Армии: ARMEES du DANUBE . D’HELVETIE . DES GRISONS . DES ALPES . DU VAR . D’ITALIE . DE ROME . DE NAPLES

Южная опора

Высеченные 165 имён на южной опоре арки (авеню де-Шанз-Элизе́ / авеню Клебе́р).
Столбец 21 Столбец 22 Столбец 23 Столбец 24 Столбец 25 Столбец 26 Столбец 27 Столбец 28 Столбец 29 Столбец 30
Ls BONAPARTE
KELLERMANN, F RUTY ANSELME SERURIER BON CHARPENTIER POUGET GRIGNY MAGON BACHELU
RIVAUD de la Rere SOULT, P. BRUNET MURAT LANUSSE DAMAS LASALCETTE CHAMPEAUX POITEVIN de Mlan MEUNIER, C.
FIORELLA DIGEON BIRON BEAUHARNAIS RUSCA GAZAN SOULÈS CHARTON BESSIÈRES, B. BRICHE
VIGNOLLE LAPLANE DUMERBION MARMONT GARDANNE BEKER CAMPREDON BAYRAND CAVAIGNAC THOUVENOT
FAULTRIER JEANIN MONTESQUIOU MENOU DUBOIS MARCHAND CHABRAN POINT GUDIN, P. MERLIN
CAFFARELLI, A. DODE DUMAS PERRÉE St HILAIRE DALLEMAGNE VIAL BOISGERARD DELAITRE DEJEAN, A.
SANSON FABRE MASSENA LAPOYPE GARNIER CHABERT BERTHEZENE DUPHOT BORRELLI SUBERVIE
PERNETY DELAMOTTE, A. BERTHIER REYNIER DOMBROWSKY COLLI EXELMANS BANEL MONTÉLÉGIER BIGARRE
LASOWSKI GARBÉ AUGEREAU LAHARPE DOMMARTIN ZAYONSCHECK LEDRU des ESSds STENGEL BERGE LARREY
SARRUT STROLTZ JOUBERT RAMPON VERDIER PARTOUNEAUX DARRICAU VALLONGUE MERLIN, E. LAMETH, CH.
ARRIGHI QUIOT KLEBER BELLIARD MENARD DUPAS CASSAGNE SULKOSKY VALAZÉ CAUSSE
DANTHOUARD RÉMOND, V. BRUEYS ANDREOSSI FRERE ROGUET CAFFARELLI LETURC LUCOTTE LAHURE
EMERIAU BONNEMAINS DESAIX CHASSELOUP MIOLLIS MONIER DELEGORGUES MIREUR LOVERDO ROIZE
RAZOUT St GENIÉS BRUNE GUYEUX DUGUA RICARD RAMBAUD DESNOYERS BAUROT MARISY
DÉRIOT WILLAUMEZ SCHAWEMBOURG VAUBOIS SERAS MAINONI CACAULT MARIGNY LAFON-BLANIAC MORANGIES
TIRLET LAMORANDIÈRE GANTHEAUME Bey DHILLIERS DESTAING PACTHOD PIJON BLANCHEVILLE DESGENETTES BRON
MORIO DE LISLE CHAMORIN DENNIÉE St LAURENT SIBUET
Армии: DE DALMATIE . D’EGYPTE . D’ESPAGNE . DE PORTUGAL . D’ANDALOUSIE . D’ARRAGON . DE CATALOGNE . DU MIDI

Западная опора

Высеченные 165 имён на западной опоре (авеню де-ля-Гранд-Арме́ / авеню Клебе́р).
Столбец 31 Столбец 32 Столбец 33 Столбец 34 Столбец 35 Столбец 36 Столбец 37 Столбец 38 Столбец 39 Столбец 40
DESFOURNEAUX CHARBONNEL SERVAN CLAUZEL LESPINASSE Mce MATHIEU MUSNIER MIRABEL DESAILLY LENOURY
BERRUYER LAMARTINIÈRE DUGOMMIER LECLERC SAURET HARISPE PECHEUX BEAUREGARD TROUDE CASTEX
HÉDOUVILLE LATRILLE de Lez SCHERER SEBASTIANI MERLE LAVAL BARROIS COMPERE JOUFFROY COLBERT, E.
MARTIN CORBINEAU, J. MONCEY REILLE SOLIGNAC DARMAGNAC AYMARD COLBERT BAILLOD MAURIN
LAMARTILLIÈRE DUVERNET, M. DEFLERS DORSENNE MANCUNE DAULTANNE QUESNEL SENARMONT St CYR NUGUES DAURE
CAULAINCOURT, L. DROUOT D’ELBHECQ DUPERRE GILLY HABERT BRAYER SALM BEURMANN, J.F. NOAILLES
LERY FLAHAULT MULLER BARBANTANE BARBOT ROGNIAT RUFFIN GRAINDORGE GRESSOT SERCEY
St SULPICE Lque de la FERRIERE PERIGNON SAHUGUET DUBRETON DELORT ORDONNEAU FEREY SIMMER BONNAMY
LEFÈVRE-DESNte GUÉHÉNEUC DAGOBERT FREGEVILLE THIEBAULT HAXO Eel REY JARDON CHRISTIANI LACROIX, P.
DUROSNEL REISET VICTOR DUBOUQUET BRENIER LAMARQUE LAPISSE WERLE FLAMAND D’HÉNIN
ORDENER PICQUET SOULT CANCLAUX LOISON VALEE LIGER BELAIR BECHAUD MEYNADIER MACON
TAVIEL CHATEAU DECRES TRAVOT MARANSIN SEVEROLI TAUPIN THOMIERES BOULARD RENAUDIN
GUYOT, C. HARLET SUCHET DELABORDE FOY ABBE KLOPISKY LACOSTE WOLFF PRÉVAL
LEBRUN MAUCOMBLE JUNOT MARBOT SEMELE SALIGNY BERTOLETTI HENRY GAUTHIER, Crc LHERMITTE
CHASTEL BOUCHU DECAEN WILLOT GOBERT FRANCESCHI LALLEMAND BASTE RÉNÉ D’ALTON
BAILLY de MONTon VALLETAUX LINOIS LAGRANGE MILHAUD DULONG PHILIPPON PEPIN SCHMITZ MONTMARIE, L.
DEPONTHON HUBER PILLE MIQUEL BIZANET
Армии DES PYRENEES ORales. DES PYRENEES OCales. DE L’OUEST . РЕЗЕРВ . DU CAMP DE BOULOGNE . GRANDE ARMEE

Напишите отзыв о статье "Имена, высеченные под Триумфальной аркой (Париж)"

Примечания

Отрывок, характеризующий Имена, высеченные под Триумфальной аркой (Париж)

Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.