Именование белорусского государства на русском языке

Проблема наименования белорусского государства в русском языке в РФ возникла в первой половине 1990-х годов. Дискуссии на эту тему в российском обществе продолжаются до настоящего времени. Суть дискуссии состоит в том, следует ли сохранять традиционное русское наименование «Белоруссия» в отношении современного белорусского государства, установившего для себя наименование «Беларусь» или «Республика Беларусь».

Происхождение топонима

Название «Беларусь» (как и «Белоруссия») происходит от словосочетания Белая Русь (лат. Russia Alba, лат. Rutenia Alba), вошедшего в западноевропейскую картографическую и географическую традицию с XVI века, при этом восточнославянские территории подразделялись на области с «колористическими» хоронимами: Белая, Красная и Чёрная Русь; к этому цветовому делению также добавлялось деление на Великую и Малую Русь, заимствованное из византийской традиции. Территориально однозначную локализацию в этих источниках имела только Rubra Russia, или Rut(h)enia — Красная, или Червоная Русь, идентифицировавшаяся с Галицией и, иногда, Волынью, тогда как Белую и Чёрную Русь в различных трудах и картах относили как к Великому княжеству Литовскому, так и к Северо-Восточной Руси.

В современных восточнославянских языках топонимы «Беларусь» и «Белоруссия» являются экзоглоссными кальками — они, наряду с «колористическими» хоронимами восточнославянских земель, были заимствованы у поляков белорусскими и украинскими авторами, а через них попали в Россию, где в XVII веке хоронимы начали использоваться в канцелярско-дипломатической практике. Окончательное закрепление за территорией нынешней Республики Беларусь топонима «Белая Русь» и прекращение синонимического употребления хоронима «Чёрная Русь» произошло в XVIII веке.

Название государства до 1991 года

В XX веке для разных государственных образований это название употреблялось в вариантах Белорусская народная республика, Литовско-Белорусская советская социалистическая республика, Советская социалистическая республика Белоруссия, Белорусская Советская Социалистическая Республика. Последнее наименование относится к периоду с 30 декабря 1922 по 19 сентября 1991 года (не считая перемены мест второго и третьего слов в 1936 году).

Переименование БССР

19 сентября 1991 года Белорусская Советская Социалистическая Республика информировала ООН об изменении её названия на «Беларусь». Основанием стал принятый в этот же день закон № 1085-XII «О названии Белорусской Советской Социалистической Республики». В этом законе Верховный Совет постановил: «Белорусскую Советскую Социалистическую Республику впредь называть „Республика Беларусь“, а в сокращённых и составных названиях — „Беларусь“. Установить, что эти названия транслитерируются на другие языки в соответствии с белорусским звучанием».

Конституция Республики Беларусь 1994 года официально издавалась не только на белорусском, но и на русском языке, который только в 1995 году наряду с белорусским был объявлен государственным. Однако и до того, как русский язык получил статус государственного, в официальном русскоязычном издании белорусской конституции использовалось название «Беларусь» («Республика Беларусь»). Термин «Белоруссия» более не сохраняется даже в традиционных наименованиях (к примеру, центральная белорусская газета, долгое время носившая наименование «Советская Белоруссия», сейчас переименована в «Беларусь сегодня»).

В России

В России, в отличие от Белоруссии, употреблялись оба варианта названия — как «Беларусь», так и «Белоруссия». По мнению кандидата филологических наук А. Ю. Мусорина, возникновение в начале 1990-х годов дуплета «Белоруссия» — «Беларусь» для наименования белорусского государства произошло не в результате естественного развития лексики русского языка, а было инспирировано носителями белорусского языка. В значительной степени это было вызвано тем, что русский язык был и остаётся для белорусского народа языком межнационального общения, важным средством коммуникации.

17 августа 1995 года заместитель руководителя Администрации Президента России Сергей Красавченко издал Распоряжение № 1495 «О написании названий государств — бывших республик СССР и их столиц». Согласно данному распоряжению, следовало «использовать в документах, создаваемых в Администрации Президента Российской Федерации, в служебной переписке и официальных переговорах» варианты «Белоруссия» и «Республика Белоруссия». При этом Виктор Черномырдин указал, что следует «разрешить при подписании международных договоров и других документов учитывать при необходимости пожелания контрагентов по написанию упомянутых названий».

Результатом стало продолжение использования в официальных российских и международных документах обеих форм («Беларусь» и «Белоруссия»).

27 декабря 1995 года был утверждён Общероссийский классификатор стран мира (ОКСМ), в котором содержалось название «Белоруссия (Республика Белоруссия)».

14 декабря 2001 года постановлением Госстандарта России № 529-ст был введён в действие новый ОКСМ, в соответствии с которым полное наименование белорусского государства — «Республика Беларусь», сокращённое — «Беларусь».

Старший научный сотрудник Института языкознания РАН Ю. Б. Коряков в своей кандидатской диссертации «Языковая ситуация в Белоруссии и типология языковых ситуаций» писал, что в силу белорусских законов, устанавливающих, что слово «Беларусь» должно произноситься в других языках в соответствии с его белорусской формой, «в самой Белоруссии в русском языке, как письменном, так и устном, употребляется форма „Беларусь“». В России же, по словам Корякова, используются обе формы — и «Беларусь», и «Белоруссия». В своей диссертации для наименования белорусского государства Коряков использовал слово «Белоруссия», которое он охарактеризовал как «более традиционный вариант».

В 2001 году был издан учебник для вузов «Русский язык и культура речи» под редакцией доктора филологических наук В. И. Максимова, в котором говорилось, что произношение и написание наименования белорусского государства как «Беларуси» является чуждым для русского языка. В учебнике рекомендовалось в официальных документах писать «Беларусь», а в обычных случаях — «Белоруссия».

В 2006 году в Москве вышел в свет «Словарь социолингвистических терминов», утверждённый к печати учёным советом Института языкознания РАН. В этом словаре высказываемое белорусскими властями требование именовать белорусское государство «Беларусью» приводится в качестве примера структурной языковой экспансии — «требования распространить некоторые нормы правописания и произношения собственных имён в государственном языке на другие языки».

По мнению доктора филологических наук, заведующего кафедрой исторического языкознания Омского государственного университета Б. И. Осипова, педалирование национального вопроса в постсоветское время привело к тому, что некоторые государства стали настаивать на новом наименовании этих стран по-русски. В качестве одного из примеров Осипов привёл требование о наименовании белорусского государства как «Беларуси» вместо «Белоруссии». По мнению Осипова, претензии такого рода не имеют ни лингвистической, ни юридической почвы, а политические деятели в данном случае посягают на синонимические ряды, сложившиеся в русском языке, что вряд ли можно считать правомерными полномочиями или необходимостью для политиков.

По мнению справочной службы сайта Грамота.ру, при официальном употреблении правильное название — «Беларусь», при неофициальном — «Белоруссия». Сфера употребления формы «Белоруссия», по мнению справочной службы, — обиходная (неофициальная) устная и письменная речь (газетные тексты и т. п.).

Доктор филологических наук, заведующий отделом экспериментальных исследований речи Института языкознания РАН К. Я. Сигал считает, что сложилась следующая практика: «в правительственных документах и дипломатических документах используется топоним „Беларусь“, а в СМИ и других сферах неформального общения — „Белоруссия“».

Обсуждая реформу в словарях русского языка с 1 сентября 2009 года, доктор филологических наук, заведующий отделом современного русского языка и заместитель директора по образовательным проектам Института русского языка Л. П. Крысин заявил, что, несмотря на более правильное, на его взгляд, для русского языка название «Белоруссия», «Беларусь» является самоназванием и «для политической корректности нужно употреблять» именно это название. По мнению Крысина, существует тенденция к употреблению названий государств согласно требованиям политкорректности.

В 2009 году кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института русского языка РАН И. Б. Левонтина писала, что слово «Беларусь» сильно противоречит русской орфографии, в которой нет соединительной гласной «а», и негативно оценила действия белорусских и российских властей, рекомендовавших именовать белорусское государство «Беларусью».

На заседании государств-членов ОДКБ в Москве 23 декабря 2014 Президент Белоруссии Александр Лукашенко сидел за столом с табличкой «Республика Белоруссия». Этот факт был отмечен оппозиционным политиком Владимиром Некляевым в прессе, в частности о нём писала «Наша нива».

Судебное разбирательство

22 августа 2014 года Кирилл Лапинский, гражданин Белоруссии, уроженец города Бобруйска, проживающий и работающий в Москве, подал в Симоновский районный суд города Москвы иск на российские СМИ ООО «Лента. Ру», ОАО «РБК», МИА «Россия сегодня» в связи с тем, что те используют, по мнению истца, некорректную форму названия страны «Белоруссия». 16 декабря 2014 года Симоновским районным судом города Москвы Кириллу Лапинскому было отказано в удовлетворении иска. Тот же истец подал новый иск (с несколько изменёнными формулировками), но суд вновь отказал в удовлетворении иска. Юристы, анализируя аргументацию истца, отмечали, что содержащаяся в иске апелляция к тексту белорусской конституции, использующей понятие «Республика Беларусь», а также к белорусскому закону 1991 года «О названии Белорусской Советской Социалистической Республики», установившему название государства «Республика Беларусь» и предписавшему обязательную транслитерацию названия государства на другие языки в соответствии с белорусским звучанием, не могут иметь доказательственного значения в российском суде. Третий иск того же истца и по тому же самому вопросу был снова отклонён судом. При этом сам истец, по его словам, признавал юридическую обоснованность своего иска «откровенно слабой».

Белорусско-российские дискуссии

В 2009 году Министерство юстиции Республики Беларусь обратилось к российской стороне с просьбой признать единственно правильной форму наименования «Беларусь» («Республика Беларусь»). Учёный секретарь Института русского языка РАН, специалист по русской и славянской диалектологии и лингвогеографии В. А. Пыхов прокомментировал эту просьбу, объяснив, что, по его мнению, единственной однозначной языковой нормой наименования белорусского государства на русском языке является вариант «Белоруссия», которого и надо придерживаться, в частности, в обиходной речи и средствах массовой информации. Он также считает, что поступившие рекомендации «о замене „Белоруссии“ на „Беларусь“ политически мотивированы, а потому вряд ли стоит делать это нормативом, так как политика не должна превалировать над языком». При этом в словаре Ожегова, изданном Институтом Русского языка в 2002 году, в словарных статьях «Белорусский» и «Белорусы» применяются оба варианта — «Беларусь» и «Белоруссия».

Однако в феврале 2011 года в письме за подписью заведующего отделом современного русского языка Учреждения Российской академии наук Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН, доктора филологических наук, профессора Л. П. Крысина была высказана следующая официальная позиция ИРЯ РАН:

«Оба наименования — Белоруссия и Беларусь — имеют право на существование и употребление в современном русском литературном языке. Однако эти наименования имеют разный функциональный статус:

Беларусь, наряду с наименованием государства Республика Беларусь, — официальное название государства, зафиксированное в дипломатических документах на русском языке. Следовательно, во всех официальных ситуациях и официальных текстах можно рекомендовать употреблять наименование Беларусь (или Республика Беларусь). Это касается таких функциональных сфер использования русского языка, как законотворчество, … публичные выступления в парламенте и других официальных учреждениях, наука, образование, средства массовой информации и др.

Белоруссия — неофициальное наименование. Оно употребляется преимущественно в бытовой сфере общения…»

Некоторые белорусские филологи публично высказывались в поддержку введения слова «Беларусь» в русскоязычный оборот. В частности, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института языкознания им. Я. Коласа А. И. Шабловский утверждает:

Введение в русскоязычный оборот слова «Беларусь» считаю полностью правомерным и оправданным. Что касается рекомендаций Института русского языка, то у нас в Беларуси свой ориентир — Институт языкознания имени Якуба Коласа. И в этом вопросе мы все придерживаемся совершенно определённой позиции: только Беларусь! Россиянам, естественно, мы диктовать не можем.

—

Аналогичного мнения придерживается А. И. Мальдис, доктор филологических наук, профессор, почётный председатель Международной ассоциации белорусистов. Он ссылается также на заключение топонимической комиссии ООН, в котором указано, что белорусские названия на иностранных картах должны транслитерировать белорусскую форму написания.

На объединённой коллегии министерств юстиции Российской Федерации и Республики Беларусь в 2009 году была принята рекомендация использовать наименование «Беларусь». Эта рекомендация была адресована российским СМИ, министерствам и ведомствам. По мнению министра юстиции России, вопрос об использовании официального названия Республики Беларусь «является не полемическим, а сугубо техническим». Он добавил, что употребление названия «Белоруссия» никак не связано с неким пренебрежением к братской стране — скорее, речь идёт об исторической привычке, а не форме великодержавного шовинизма. В сообществе журналистов России это решение вызвало неоднозначную реакцию. Однако приоритет в выборе между названиями российские журналисты отдают филологам, так как не видят резона следовать таким рекомендациям объединённой коллегии министерств юстиций двух стран. Секретарь Союза журналистов России М. А. Федотов прокомментировал ответ своих коллег:

«Рекомендовать может кто угодно, кому угодно и что угодно, но произносить названия государств нужно так, как следует из русского языка. И если филологи скажут, что нужно говорить Беларусь, — хорошо, значит, Беларусь»[…]В принципе, единообразие здесь целесообразно, но опять же — это дело филологов, а не министерства юстиции.

—

В том же 2009 году Президент России Дмитрий Медведев заявил следующее: «Беларусь — а я настаиваю именно на таком произношении этого братского государства, — самостоятельное суверенное государство со всеми соответствующими атрибутами». Комментируя это заявление, журнал «Коммерсант-Власть» отмечал, что ранее в подавляющем большинстве случаев Дмитрий Медведев использовал в качестве названия белорусского государства слово «Белоруссия», а не «Беларусь».

В 2014 году на твиттер-аккаунте МИД Республики Беларусь было опубликовано обращение, призывающее лиц, ведущих твиттер ООН на русском языке, использовать в официальном контексте название «Республика Беларусь».

Также следует отметить, что в Республике Беларусь повсеместно используется официальное название государства.

В русскоязычной Википедии

Данная проблема стала также предметом продолжительных и часто острых дискуссий в русском разделе Википедии.

Статья «Беларусь» была создана 16 января 2003 года, но в 2004 году в тексте статьи начало преобладать написание «Белоруссия» при сохранении названия «Беларусь». В 2005 году статья получила название «Белоруссия». В ходе дискуссии о названии, начавшейся в сентябре 2010 г. 30 января 2011 года, статья была вновь переименована в «Беларусь». Основным аргументом за это решение было преобладание названия «Беларусь» в источниках, в частности, в официальной и дипломатической практике. Арбитражный комитет русскоязычного раздела Википедии 28 мая 2011 года вернул статье название «Белоруссия» и сформировал рабочую группу, которая в течение года не смогла принять никакого решения; ещё одна рабочая группа, сформированная в 2012 году, охарактеризовала ситуацию с наименованием белорусского государства как «наличие двойной нормы» и решила отдать предпочтение «консервативному варианту» (Белоруссия), допустив исключение для статей об объектах, имеющих зафиксированное в источниках официальное наименование (например, Президент Республики Беларусь).

В декабре 2013 года на сайте change.org житель Минска Никита Романовский инициировал петицию к «администрации русской Википедии» с требованием изменить название статьи Белоруссия на «Беларусь». С декабря 2013 по сентябрь 2015 года петицию подписали более 50 тыс. посетителей данного сайта.

Ссылки

• [www.soyuz.by/ru/?guid=73226 Беларусь! Ещё пока не точка…]. Постоянный Комитет Союзного государства (3 декабря 2009). [archive.is/20121209214454/www.soyuz.by/ru/?guid=73226 Архивировано из первоисточника 9 декабря 2012].
• [euroradio.fm/ru/belarus-vs-belorussiya Беларусь vs Белоруссия]. Euroradio.fm (23 октября 2009). Проверено 9 февраля 2015.

Отрывок, характеризующий Именование белорусского государства на русском языке

– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…