Имитационная демократия

Формы правления, политические режимы и системы
Автократия Анархия Аристократия Бюрократия Геронтократия Демархия Демократия Имитационная демократия Либеральная демократия Представительная демократия Прямая демократия Буржуазная демократия Деспотизм Джамахирия Диархия Диктатура Военная диктатура Фашистская диктатура Диктатура пролетариата Нацистская диктатура Идеократия Изократия Клептократия Коммуна Корпоратократия Критархия Марионеточное государство Матриархат Меритократия Милитократия Монархия Абсолютная монархия Самодержавие Всемирная монархия Выборная монархия Конституционная монархия Дуалистическая монархия Парламентарная монархия Сословно-представительная монархия Феодальная монархия Вотчинная монархия Раннефеодальная монархия Ханство (каганат) Царизм Ноократия Однопартийная система Олигархия Охлократия Патриархат Вождество Плутократия Республика Народная республика Парламентская республика Президентская республика Смешанная республика Советская республика Талассократия Теллурократия Теократия Технократия Тимократия Тирания Тоталитаризм Хунта Этнократия
Портал:Политика ·

Имитационная демократия (управляемая демократия, англ. Guided democracy, манипулируемая демократия, декоративная демократия, квазидемократия, псевдодемократия) — форма устройства политической системы государства, при которой, несмотря на формально демократическое законодательство и формальное соблюдение всех выборных процедур, фактическое участие гражданского общества в управлении государством и влияние общества на власть (обратная связь) мало или минимально. Имитационная демократия, как правило, имеет политическую систему с доминирующей партией. При такой «демократии» может появиться скрытая диктатура. Также такая демократия может быть в марионеточном государстве.

Тоталитарная демократия

Термин управляемая демократия близок к термину тоталитарная демократия, однако их не следует смешивать. Термин тоталитарная демократия стал известен благодаря израильскому историку Якобу Талмону. До него данное понятие использовалось Бертраном де Жувенелем и Эдуардом Карром.

В книге Якоба Талмона 1952 года «Истоки тоталитарной демократии» (The Origins of Totalitarian Democracy) обсуждается трансформация государства, в котором традиционные ценности и догматы веры формируют такую роль правительства, при которой общественная полезность имеет ведущий приоритет. Его работа — это критика идей Жан-Жака Руссо, французского философа, чьи идеи повлияли на французскую революцию. В своём произведении «Об общественном договоре» Руссо утверждает, что интересы личности и государства одинаковы, и обязанностью государства является реализация «общей воли».

Политический неологизм «мессианская демократия» также встречается во введении к его работе: На самом деле с позиции середины XX века, история последних 150 лет выглядит систематической подготовкой к стремительному столкновению эмпирической и либеральной демократии с одной стороны, и тоталитарной и мессианской с другой, в этом сегодня состоит мировой кризис [books.google.ru/books?id=svb-7sOpDtAC&pg=PA264&lpg=PP1].

В похожей манере Герберт Маркузе (Herbert Marcuse) в своей книге 1964 года «Одномерный человек» (One-Dimensional Man) описал общество, в котором, по его словам: «…свобода может стать мощным инструментом доминирования. …Свободные выборы хозяев не упраздняют этих хозяев или рабов…» [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Markuze/index.php].

История

Причины формирования имитационной демократии являются предметом дискуссий. Системы такого рода складываются обычно после резкой демократизации авторитарных и тоталитарных режимов (через революцию и тому подобное), когда население ещё не имеет достаточного уровня политической грамотности, чем и пользуются круги, приходящие к власти. Поскольку круги, имеющие в странах с имитационной демократией реальную власть, как правило, имеют и возможность с помощью СМИ, общественных организаций, направленных инвестиций и прочих методов лоббирования контролировать не только процесс выборов, но и практически всю политическую активность в стране, итоги выборов в таких странах всегда предсказуемы заранее. Как минимум в том смысле, что любая пришедшая к «власти» партия в полной мере отвечает интересам действительных хозяев страны. Причём такая стабильность и предсказуемость обычно обеспечивается без наиболее грубых нарушений типа подтасовок результатов голосования — при помощи административного ресурса, неравного доступа кандидатов к СМИ и других подобных мер. В результате, правящая партия в такой системе обычно пользуется широкой поддержкой населения. В то же время, подобные режимы могут складываться не только из-за желания власти правящих кругов, но и естественным образом, из-за недостаточного уровня правосознания населения, который не позволяет существовать полноценной демократии. В этом случае имитационная демократия является своего рода «переходным режимом». Однако большинство экспертов не считают подобные режимы имитационными демократиями, упирая на стремление элит удержать власть как на основной признак данного режима.

В отличие от открыто авторитарных или полуавторитарных режимов, режимы имитационной демократии не только называют себя демократическими, но и стремятся сохранить внешние формальные признаки демократии, в то же время выхолостив, частично или полностью, её реальное содержание. Эти режимы не отказываются от демократической и либеральной риторики, часто стремятся вступить в различные международные организации, объединяющие демократические государства (такие, как Совет Европы) либо не покидают членства в них, несмотря на разногласия и критику со стороны зрелых демократий. В отличие от открыто авторитарных или полуавторитарных режимов, режимы имитационной демократии используют лишь точечные, выборочные индивидуальные репрессии против наиболее ярких оппозиционеров, не прибегая к масштабным репрессиям против целых социальных групп, партий или организаций. Также нехарактерно стремление к формальному ужесточению законодательства (избирательного закона, закона о партиях и тому подобного). Задача отсечения оппозиции и гражданского общества от рычагов влияния на власть такими режимами решается с помощью неформальных мер типа применения административного ресурса. Сохранение демократического по форме законодательства имеет для таких режимов важное значение, позволяя «сохранить лицо» и ограничить как внешнее, так и внутреннее давление в пользу демократизации.

С точки зрения соотношения прав и свобод человека, имитационная демократия является средним режимом между авторитарным и демократическим режимом. Гарантируемые конституцией права и свободы, как правило, ограничиваются лишь в политической сфере, и делается это куда тоньше, чем при авторитаризме. Зачастую такие ограничения де-юре соответствуют конституциям этих стран, и в результате, режимы имитационной демократии к этому часто апеллируют в ответ на критику в свой адрес.

Так как имитационные демократии, часто не без успеха, пытаются доказывать свою приверженность принципам демократии и нормам международного права, существование таких режимов зачастую занимает длительное время. В зависимости от множества факторов, как внутренних, так и внешних, подобные режимы могут либо стать открыто авторитарными, либо, в результате повышения политической культуры населения, развиться до полноценной демократии.

Ни об одной из существующих или существовавших демократий нельзя с уверенностью сказать, что она ни в коем случае не является (не являлась) имитационной демократией. Стоит отметить, что в той или иной степени имитационными являются все демократические режимы (включая развитые демократии стран Запада), поскольку полная демократия представляет собой недостижимый теоретический идеал. Соотношение имитации и реальной демократии в разных странах различно, что и позволяет выделять режимы имитационной демократии в отдельную подгруппу политических режимов.

Сегодня многие эксперты сходятся на том, что Россия и ряд стран СНГ (Казахстан, Азербайджан и так далее) со своей политической системой наиболее подходят под имитационную демократию, допуская при этом сильное влияние государственных корпораций и силовиков на власть.

Существует мнение, что степень демократизованности государства определяется средним уровнем политической сознательности и гражданской активности его населения. В имитационных демократиях эти показатели обычно крайне низки, что обусловлено стремлением правителей деполитизировать население ради сохранения власти с одной стороны, и общей аполитичностью граждан с другой.

В условиях имитационной демократии возможно чисто формальное разделение государственной власти на три ветви — исполнительную, законодательную и судебную, но в отличие от их положения в реальной демократии, эти три ветви не равносильны: исполнительная власть, как правило, доминирует над двумя другими ветвями власти.

«Управляемая демократия» в России

По словам политолога Глеба Павловского, система «управляемой демократии» в России, основную роль в которой играло телевидение, была создана после расстрела парламента в октябре 1993 года, а закончилась она осенью 2011 года после так называемой рокировки Медведев-Путин.

Различия в философии демократии

Философия имитационной или тоталитарной демократии, согласно Я. Талмону, основана на иерархически организованном построении общества, в котором существует абсолютная и высшая политическая истина, которой придерживаются все люди. Считается, что не только индивид сам по себе не в силах достигнуть этой истины, но и его обязанностью и ответственностью является помочь своим соотечественникам осознать это. Более того, любая общественная и частная деятельность, которая не ставит своей целью достижение истины, является бесполезной, бессмысленной тратой времени и энергии и должна быть устранена. Поэтому, экономические и социальные стремления, которые укрепляют коллектив, считаются ценными, а образование и религия, которые укрепляют личность, выглядят контрпродуктивными. «Вы не можете быть гражданином, и в то же время христианином», говорит Талмон, ссылаясь на аргументы Руссо, «из-за конфликта лояльностей».

Ссылки

• [www.polit.ru/lectures/2007/10/19/furman.html Проблема 2008: общее и особенное в процессах перехода постсоветских государств] Лекция Дмитрия Фурмана
• [www.regnum.ru/news/951436.html Российский политолог: По степени имитационности демократии Россия находится в одном ряду с Нигерией и Иорданией]
• Л. Шевцова [web.archive.org/web/20080228070243/www.liberal.ru/article.asp?Num=226 «Крепость на песке. Россия идёт от имитационной демократии к имитационному авторитаризму»]
• Р. Коулсон [www.inosmi.ru/translation/238816.html Ружьё висит на стене]

См. также

• Демократура
• Цезаризм
• Бонапартизм (понятие)
• Управляемость (социология управления)

Отрывок, характеризующий Имитационная демократия

– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.