Имола

И́мола (Imola) — город на реке Сантерно в итальянской провинции Болонья, севернее границы с Сан-Марино. Известен как место, где находится автодром Энцо и Дино Феррари, на котором разыгрывался Гран-при Сан-Марино. Нас. 67,3 тыс. жит. (2007).

Город на Эмилиевой дороге был основан в 82 г до н. э. Корнелием Суллой, в честь которого получил название Forum Cornelii. В 412 г. здесь сыграли свадьбу Атаульф и Галла Плацидия. В раннем средневековье служил важным центром Равеннского экзархата и королевства лангобардов. С 920 г. владение семьи Алидози, с 1001 г. свободная коммуна, за которую шла жестокая борьба между папством и местными синьориальными родами (Алидози, Гвиди, Манфреди и др.). В XV веке — под управлением кондотьеров из рода Висконти. В 1499 г. завоёван Чезаре Борджа, который включил его в состав Папской области.

К достопримечательностям Имолы относятся замок Сфорца, построенный племянником Сикста IV для Катерины Сфорца, несколько дворцов XV века, церковь Сан-Доменико с готическим порталом 1430 года и собор Сан-Кассиано, заложенный в XI веке и отчасти перестроенный в XVIII веке. В местной библиотеке хранятся средневековые рукописи и первопечатные книги.

Покровителем города почитается священномученик Кассиан, епископ Имолы. Его память совершается 13 августа.

Синьоры Имолы

• 920—930 Алидозио I Алидози
• 930—949 Корнелио
• 949—955 Троилио Нордилио
• 955—960 Сиджисмондо
• 960—975 Нордилио
• 975—980 Булгарелло
• 980—983 Акаризио
• 983—985 Лелио Акаризио
• 985—986 Альберто Кунио
• 986—1001 Роберто I Алидози
• 1001—1010 — коммуна
• 1010—1029 Коррадо Сассателли
• 1029—1032 Уголино Алидози
• 1032—1046 Риккардо Алидози
• 1046—1054 Раньеро Алидози
• 1054—1059 Герардо Начимбене
• 1059—1178 - коммуна
• 1178—1181 Гвидо Гвиди (ум. 20.IX.1210)
• 1181—1290 - коммуна
• 1290—1293 Алидозио II Алидози (ум. 31.VIII.1311?)
• 1292—1293 Магинардо Пагани да Сузинана (ум. 1302)
• 1293—1296 — к Болонье
• 1296—1299 Угуччоне Фаджиола ди Монтефельтро (1250—1.XI.1319)
• 1299—1335 — в составе Папского государства
  • 1314—? капитан народа Франческо Манфреди
  • 1322—1327 капитан народа Риккардо Манфреди
• 1335—1349 Литто I Алидози (ум.7.XI.1351)
• 1349—29.XI.1362 Роберто II Алидози
• 1362—1372 Аццо Алидози
• 1372—12.XI.1391 Бертрандо Алидози
• 1391—1396 Литто II Алидози
• 1391—1424 Лудовико Алидози (ум. 1430), брат Литто II
• 1424—1439 Филиппо Мария Висконти (23.IX.1392—13.VIII.1447)
• 1439—20.VI.1443 Гвидантонио Манфреди (р. 1407)
• 1443—1473 Таддео Манфреди (ум. 1482)
• 1473—1474 Галеаццо Мария Сфорца (24.I.1444—26.XII.1476)
• 1474—14.IV.1488 Джироламо Риарио (р. 1443)
• 1488—1499 Оттавиано Риарио (1479—6.X.1523), сын Джироламо Риарио
• 1499—1503 Чезаре Борджиа (IV.1475—12.III.1507)

Города-побратимы

• Пула, Хорватия (2001)
• Женвилье, Франция (2002)
• Вайнхайм, Германия (2003)
• Колчестер, Великобритания (2005)

Ссылки

[pleasurliasoo.narod.ru/imola.html Имола]

Отрывок, характеризующий Имола

«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.