Императорское Русское археологическое общество

Императорское Русское Археологическое общество (первоначально Археологическо-нумизматическоe обществo) — научное общество в Российской империи.

Содержание

1 История
2 Научная деятельность
3 Издания
4 Отделения общества
5 Известные сотрудники
6 См. также
7 Литература

История

Основано в Санкт-Петербурге в 1846 году. Оно обязано своим возникновением известным нумизматам Бернгарду Кёне и Якову Рейхелю. По примеру западноевропейских учёных было решено образовать археологическое общество, «посредством которого бы любители археологии и нумизматики могли бы находиться в постоянных сношениях и, сообщая взаимно плоды разысканий и трудов своих, принести некоторую пользу наукам в отечестве, распространяя в оном и вне пределов Империи полезные сведения о фактах археологии и нумизматики» (из первого отчёта общества за 1846 год). 15 мая 1846 года при содействии и поддержке президента Академии художеств Максимилиана Лейхтенбергского (ставшего также первым президентом общества) получено разрешение императора на утверждение «Статутов Археологическо-нумизматического общества».

Новое общество поставило себе целью «не только изучение классической археологии в собственном её смысле, но и в особенности археологии и нумизматики новейших времен, стран Западных и Восточных. Оно будет иметь в виду также ознакомление с существованием монет, медалей и изящных произведений древности, ещё неизвестных в ученом мире, которые бы могли быть открыты в России» (§ 1 устава). Вначале общество действительно ограничивало себя исключительно классической археологией и современной нумизматикой, в основном стран Запада. На это, кроме тогдашнего интереса археологов к античности, влиял также и факт, что большинство основателей были иностранцами, как и все должностные лица: вице-президентами были Я. Я. Рейхель и Ф. А. Жиль, секретарями: Бернгард Кёне (для иностранной переписки) и штабс-капитан лейб-гвардии егерского полка Бартоломей (для русской переписки), казначеем — Демезон.

Согласно § 9 устава «общество издаёт статьи о своих трудах на русском, французском и немецком яз. и … обязано заботиться, дабы те из них, которые касаются собственно до России, были всегда писаны или переводимы на природный язык», однако до 1849 года все статьи были написаны на иностранных языках. Так, практически все статьи (в основном по нумизматике) в выходившем с 1847 года журнале фр. Mémoires de la société archéologique et de numismatique de St.-Petersburg были написаны на французском и немецком языках (одна статья на английском).

С 1847 года, по ходатайству графа А. С. Уварова, было утверждено решение выделять ежегодно на нужды Общества по 3000 рублей.

26 октября 1849 года общество было переименовано в «Императорское археологическое Общество». Новый устав по-прежнему ограничивал деятельность общества нумизматикой и классической археологией: «Предметом своим Общество имеет изучение археологии классической, преимущественно же памятников средних веков, и нумизматики новейшей, как восточной, так и западной, обращая в особенности внимание на монеты, медали и другие предметы древнего искусства, находящиеся или открываемые в России». Однако, потребности времени, укрепление науки в России, и интересы русских участников привели к изменению характера общества. Так, русские члены стали издавать специальное издание отчётов общества на русском языке, с добавлением статей о русских древностях. Член-основатель общества П. С. Савельев уже на первом заседании 1847 года продвигал необходимость изучения восточных древностей, особенно мусульманского Востока. В связи в внесением в круг интересов общества археологии России и Востока, с 1849 года общество стало независимо от «Mémoires» и одновременно с ними издавать «Записки» на русском языке. Первый том «Записок» вышел в 1849 году под редакцией П. С. Савельева, который в том же году был выбран секретарём для ведения корреспонденции на русском языке. Этот же год ознаменовался учреждением, по замыслу А. С. Уварова, премий для поощрения научных работ на русском языке по «Русской нумизматике или из круга древностей русских». Вначале сумма премии составляла 300 рублей, затем была увеличена. В результате появились таки известные работы, как исследование И. Е. Забелина «О металлическом производстве в России», Ровинского «История русского иконописания», Тизенгаузена «О саманидских монетах».

В связи с расширением деятельности общества, герцог Лейхтенбергский на февральском заседании 1851 года предложил «для большего успеха в ученых работах гг. членов разделить труды Общества на след. три отдела: 1) отделение русской и славянской археологии, 2) отделение восточной археологии и 3) отделение древнеклассической, византийской и западноевропейской археологии — каждое со своим управлением, состоящим из управляющего и секретаря». Предложение было принято единогласно и быстро приведено в исполнение, после чего общество на практике пошло по пути разработки преимущественно российской археологии, а также тесно связанных с ней славянской и восточной. В 1851 году на место Рейхеля и Жиля помощником председателя стал (до 1864 года) граф Д. Н. Блудов. После смерти герцога Лейхтенбергского, с 27 ноября 1852 года председателем стал великий князь Константин Николаевич.

И. П. Сахаровым была подготовлена концепция деятельности Общества, основанная на трёх пунктах: «на изучении русского человека как творца своих искусств и художеств; на обозрении русских древностей, где сохранился стиль, освященный веками и народными обычаями; на изучении событий нашей истории и преданий семейной жизни…»

Было прекращено печатание «Mémoires»; в дополнение к «Запискам Императорского археологического общества» с 1851 года выходили «Записки отделения русской и славянской археологии». А вскоре ввиду постоянно возрастающего числа работ и статей, поступавших в Общество от членов и посторонних учёных, к этим изданиям добавились новые: «Труды Восточного отделения Импер. арх. общества» (1-й т. вышел в 1856 г.) и «Известия Императорского археологического общества» (1-й т. вышел в 1859 г.). Последние предполагалось выпускать одновременно с «Записками Императорского археологического общества», что и продолжалось около 10 лет, и цель их заключалась в своевременном печатании протоколов заседаний Общества, также в помещении переписки его с разными лицами и учреждениями и мелких статей, которые по своему содержанию или объёму не могли бы быть напечатаны в «Записках».

Уже в первых томах изданий Общества были помещены небольшие статьи, касающиеся самых разных сторон археологической науки, подробные описания русских и восточных древностей и подлинные тексты древних памятников письменности, а также исторические исследования. В 1866 году вышел новый устав, узаконивающий все перемены, происшедшие с 1849 года; новый § 1 определил цели общества таким образом: «Общество имеет предметом своих занятий исследование по памятникам древности и старины, преимущественно отечественной, и распространение в России археологических знаний вообще». При этом Обществу было присвоено наименование «Императорского русского археологического общества» и даровано право присуждать медали за особо примечательные археологические труды. Кроме того, устав 1866 года также обеспечил финансирование Общества, утвердив за ним постоянное ежегодное денежное пособие из сумм государственного казначейства в размере 3000 рублей (эти деньги выделялись и раньше, но только в виде единоразовых выдач на шесть лет, по истечении которых требовался новый запрос).

В 1871 году исполнилось 25 лет со времени основания общества. Празднование этого юбилея было отмечено созывом в Санкт-Петербурге 2-го археологического съезда (1-й съезд прошёл в Москве в 1869 году). Субсидия обществу была увеличена до 5000 рублей. В 1887 году вышел новый устав, который внёс лишь небольшие изменения в жизнь общества: был учреждён совет Общества для ведения всех хозяйственных дел и координации работы отделений и редакционный комитет, который производил «наблюдение за своевременным выходом в свет изданий Общества, а также определение, какие труды подлежат печатанию, и вообще редактирование изданий».

По состоянию на 8 января 1890 года в обществе было 260 членов, из них почётных членов — 18, действительных членов — 115, членов-сотрудников русских — 73 и иностранных — 51, и, наконец, членов-сотрудников, избранных в прежние годы на основании устава 1849 года — 8.

В 1924 году общество вошло в состав Академии истории материальной культуры.

Научная деятельность

Наиболее ценными археологическими исследованиями, проведёнными обществом, считаются раскопки курганов проведённые Л. К. Ивановским у реки Ловати (в 1871) и Н. Е. Бранденбургом в Приладожье (1879—1884).

Издания

Первый отчет Археологическо-нумизматического общества в Санкт-Петербурге. Заседания 1-5. — СПб., 1847.
Mémoires de la société archéologique et de numismatique de St.-Petersburg (1847-1852). — Вып. 1—6.
Перечень трудов и действий С.-Петербургского археологическо-нумизматического общества с половины 1846 по 1 генваря 1849 года. — СПб., 1849.
Записки Санкт-Петербургского археолого-нумизматического общества (1847—1858) — 14 томов.
Известия Русского археологического общества. Тома 1-10. — СПб., 1859—1884.
Записки Русского археологического общества (Записки новой серии). — СПб., 1886—1902 — 12 томов.
Медали присужденные Русским археологическим обществом в первое пятидесятилетие его существования. — СПб., 1899.

Отделения общества

Археологии древнеклассической, византийской и западно-европейской
Библиотека общества
Восточное
Классическое
Музей общества
Нумизматическое
Русской и славянской археологии

Известные сотрудники

См. также

Напишите отзыв о статье "Императорское Русское археологическое общество"

Литература

Археологические общества в России // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Русское археологическое общество // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
Устав Императорского Археологического общества. (Утв. 26 октября 1849 г.) СПб. 1850 г.
Проект устава Русского археологического общества. СПб. 1857 г., 1866 г.
Устав Русского археологического общества. СПб. 1866 г.; То же: СПб. 1872 г.; СПб. 1887 г.; СПб. 1902 г.
История Императорского Русского археологического общества за первое пятидесятилетие его существования. 1846—1896. Сост. — Н. И. Веселовский СПб. 1900 г.
Протоколы заседаний Русского археологического общества. СПб. 1899—1915 гг.
Краткий каталог Музея Русского археологического общества. Сост. — А. А. Спицын. СПб. 1908 г.
Императорская Археологическая комиссия (1859—1917). Ред.-сост. Мусин А. Е., общая ред. Носов Е. Н. СПб.: «Дмитрий Булавин». 2009 г.

Отрывок, характеризующий Императорское Русское археологическое общество

– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.

Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.