Император Уда

Садами 宇多天皇<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Император Уда</td></tr>
59-й Император Японии
887 — 897
Уда-тэнно
Коронация:	887
Предшественник:	Император Коко
Преемник:	Император Дайго
Рождение:	6 октября 867(0867-10-06)
Смерть:	3 сентября 931(0931-09-03) (63 года)

Император Уда (яп. 宇多天皇 уда тэнно:, 6 октября 867 года — 3 сентября 931 года) — 59-й император Японии, синтоистское божество. Правил с 5 декабря 887 по 4 августа 897. Имя — Садами. Прозвания — Тэйдзиин-но микадо, Кури, Судзакуин-дайдзё.

Жизнеописание

До своего восшествия на престол его личным именем было Садами. Император Уда был третьим сыном императора Коко. Его матерью была вдовствующая императрица Ханси, дочь принца Накано (который был сыном императора Камму). У императора Уда было пять супруг и 20 детей. Среди них были принц Ацуми и принц Ацудзанэ(897—966).

В древней Японии было четыре благородных клана. Одним из этих кланов был клан Минамото, также известный как Гэндзи. Некоторые из внуков императора Уда принадлежали к этому клану. Минамото являлась самой распространённой фамилией экс-императоров. Для того чтобы отличить потомков императора Уда от других ветвей клана Минамото или Гэндзи их стали называть Уда Гэндзи. Некоторые из клана Уда Гэндзи переехали в провинцию Оми и стали известны как клан Сасаки или Оми Гэндзи.

Среди Уда Гэндзи, Минамото-но Масанобу, сын принца Ацудзанэ занимал пост садайдзина (левого министра). Одна из дочерей Масанобу, Минамото-но Ринси вышла замуж за Фудзивара-но Митинага и от этого брака родились три императрицы и два регента. Четвёртый сын Масанобу, Сукеёси стал основателем клана Сасаки.

Отец Садами, император Коко понизил своих сыновей в звании для уменьшения государственных расходов и их политического влияния. Затем Садами была дана фамилия Минамото и он стал именоваться Минамото-но Садами. Позднее, в 887, когда императору Коко было необходимо назначить своего наследника, при поддержки кампаку Фудзивара-но Мотоцунэ, Садами вновь присвоили титул императорского принца. После смерти своего отца в сентябре того же года Садами взошёл на престол под именем императора Уда.

17 сентября 887 г. Уда был объявлен императором Японии.

4 января 888 г. Фудзивара-но Мотоцунэ спрашивает у императора Уда разрешение уйти в отставку, но император ответил: «Из-за моей юности, я ещё не способен управлять государством и если вы перестанете давать мне ваши мудрые советы, я буду вынужден отречься от престола и удалиться в монастырь». Таким образом Мотоцунэ продолжал выступать в должности регента кампаку нового императора.

В 888 г. было закончено строительство нового буддийского монастыря Нинна-дзи и ученик Кукая стал настоятелем этого монастыря.

В 889 г. бывший император Ёдзэй стал вновь подвергаться психическим заболеваниям. Он становился всё более яростным. Верхом на лошади, он мог направиться в толпу и давить копытами людей.

Во время своего правления Уда пытался восстановить реальную императорскую власть и ограничить влияние клана регентов Фудзивара. В скором времени после смерти Фудзивара-но Мотоцунэ, Уда назначил Сугавара-но Митидзанэ на должность правого министра. Это очень обеспокоило род Фудзивара. Между тем всё больше чиновников не из рода Фудзивара стали занимать высокие посты при дворе, одними из этих чиновников стал род Минамото и Сугавара-но Митидзанэ.

Император Уда во время своего правления пытался вернуться к политике по системе кодекса рицурё. Во время его правления возрос интерес к конфуцианству и китайской культуре. В июле 896 г. Уда послал Сугавара-но Митидзанэ пересмотреть обвинения для заключённых и обеспечить всеобщую амнистию для неправомерно обвинённых в соответствии с китайской практикой. Император Уда также издал закон, укрепляющий права крестьян на владения землёй и защищающий их от посягательств со стороны могущественных семей и монастырей.

В 897 г. император Уда отрёкся от престола в пользу своего старшего сына принца Ацухито, который позже станет императором Дайго. Уда оставил своему сыну завещание, в котором были написаны общие заповеди. Документ хвалил Фудзивара-но Токихира как советника, но предостерегал юного Дайго от распутства Токихиры. Сугавара-но Митидзанэ прославлялся как хороший наставник императора Уда. Оба этих чиновника были назначены императором Уда ухаживать за юным императором Дайго, пока тот не достигнет зрелости.

Три года спустя, в 900 году Уда стал буддийским монахом в возрасте 34 лет. Основав храм Нинна-дзи, Уда сделал его своим новым домом после своего отречения. Его буддийским именем было Конго Каку. Уда умер в 931 г. в возрасте 65 лет.

Девизы правления

Император правил под следующими девизами:

• Нинна (885—889)
• Кампё (889—898)

Родословная

Замечание: титул синно носили принцы крови, возможные наследники престола, найсинно — принцессы. Монашествующие принцы носили титул хосинно (яп. 法親王).

(54) Император Ниммё

(55) Император Монтоку

(56) Император Сэйва

(57) Император Ёдзэй

Минамото-но-Киёкагэ

Корэтака-синно

Садасуми-синно

Минамото-но Цунэмото

(58) Император Коко

(59) Император Уда

(60) Император Дайго

Санэясу-синно

Фудзивара-но Мотоцунэ

Синдзяку-хосинно

Ацудзанэ-синно

Минамото-но Масанобу

Литература

• Концевич Л. Р. [search.rsl.ru/ru/catalog/record/4696545 Хронология стран Восточной и Центральной Азии]. — Москва: Восточная литература РАН, 2010. — 806 с. — ISBN 978-5-02-036350-2.
• История Японии / Под ред. А. Е. Жукова. — М.: Институт востоковедения РАН, 1998. — Т. 1. С древнейших времён до 1968 г. — 659 с. — ISBN 5-89282-107-2.
•  (фр.) Isaac Titsingh. [books.google.ru/books?id=18oNAAAAIAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Нихон одай итиран, или Обзор императорских правлений в Японии] = Nipon o daï itsi ran, ou, Annales des empereurs du Japon. — Paris, 1834. — 460 p.

Ссылки

• [homepage1.nifty.com/kitabatake/tennouichiran.html Список императоров Японии]  (яп.)

См. также

• Инцидент с ако

Отрывок, характеризующий Император Уда

Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.