Император

Импера́тор (лат. imperātor «начальник», «властитель», в частности — «военачальник», «полководец», позже — «император» в современном смысле) — титул монарха, главы империи. Изначально — титул предводителя римских легионов. Императри́ца — как правило, супруга правящего императора, иногда — правительница империи в своем праве.

Со времени римского императора Августа (27 г. до н. э. — 14 г. н. э.) титул императора начал приобретать монархический характер. Последним императором в Римском государстве, не являвшимся правителем Рима, был Квинт Юний Блез, при принцепсе Тиберии (начало I века). В европейской традиции титул «император» всегда являлся претензией на лидирующее положение государства и связывался исторически именно с Римом. После падения Римской империи на Западе императорские инсигнии были отосланы на Восток, императору Зенону, и до 800 года император в Европе был только один — в Константинополе. В 800 году в Риме императором был провозглашен король франков Карл Великий, однако Византийская империя долгое время не признавала этого титула за франкскими королями. В результате распада империи Карла Великого титул императора формально не исчез, но императоры практически не обладали каким-либо заметным могуществом. Ситуация изменилась с приходом к власти в Германии Оттона I, который был коронован в 962 году как император и стал, таким образом, основателем Священной Римской империи. Четвертый крестовый поход, приведший к распаду Византии, стал причиной образования нескольких государств, правители которых считали себя наследниками титула византийских императоров: Латинской империи, Никейской империи и Трапезундской империи. После восстановления Византии в 1261 году Никейская и Латинская империи перестали существовать (войдя в Византию) и, таким образом, с этого момента существовало три империи (Священная Римская, Византийская и Трапезундская). Давление турок-османов привело к падению сначала Византийской империи (1453), а немногим позже и Трапезундской (1461). Захватив Константинополь, османские султаны включили в свой титул словосочетание «император ромеев», претендуя таким образом на преемственность от Рима и Византии, однако турки, выпадавшие из европейской историко-культурной парадигмы, не воспринимались таковыми в Европе и правители Османской империи именовались там преимущественно на восточный манер — «султанами».

Таким образом, до начала XVIII века в Европе существовала лишь одна империя — Священная Римская, правитель которой обладал большим авторитетом среди европейских монархов. Однако Петр I, на тот момент — царь Русского царства, желая утвердить возросший престиж своей страны после победы в Северной войне, объявил себя в 1721 году императором. Этот титул за русскими монархами был признан не сразу, но к середине XVIII века окончательно утвердился.

Наибольшее количество империй появилось в Европе в XIX веке. Так, во Франции в 1804 году (с целью восстановления империи Карла Великого с французским императором во главе) императорский титул был присвоен Наполеону Бонапарту (Наполеон I), который в 1804 году стал «императором французов» (I Империя — 1804—1814). В том же 1804 году его примеру последовал император Священной Римской империи Франц II, объявивший себя императором Австрии, а в 1806 году он отказался от титула императора Священной Римской империи и та прекратила своё существование. Первая Империя во Франции перестала существовать в 1814 году, после поражения и первого отречения Наполеона. В 1852 году, после переворота, произведенного президентом Республики Луи-Наполеоном (племянником Наполеона Бонапарта), была основана Вторая Империя во Франции, а Луи-Наполеон был объявлен императором под именем Наполеона III. Империя пала в 1870 году, после поражения Франции в войне с Пруссией. В то же время Пруссия, усилившаяся после этой войны, объединила вокруг себя германские государства и стала ядром провозглашенной в 1871 году Германской империи.

Императорами, в европейской традиции, провозглашали себя правители некоторых латиноамериканских государств, получивших независимость в XIX веке. Гаитянская империя была провозглашена в 1804 году, после отделения колонии от Франции и в подражание Наполеону. Она просуществовала всего два года, до 1806. Императором также провозгласил себя правитель Гаити Фостен I (1849—1859). Империя была провозглашена также в Бразилии после получения страной независимости. Кроме того, на два коротких периода (1822—1823 и 1863—1867 гг.) империя провозглашалась в Мексике.

В 1876 году английская королева Виктория была объявлена императрицей Индии; в 1936 году, после начала захватнической войны итальянского фашистского правительства против Абиссинии (Эфиопии) король Италии Виктор Эммануил III был провозглашён императором Эфиопии (явно в подражание английским королям — императорам Индии).

Термин «империя» также используется для обозначения правителей ряда восточных монархий (Китай, Корея, Монголия, Эфиопия, Япония, доколумбовы государства Америки, доколонизационные государства Африки и Океании), при том что название титула на государственных языках этих стран не происходит от лат. imperātor.

В начале XX века, в результате Первой мировой войны и вызванной ею революций, пали крупнейшие европейские империи: Российская — в 1917 году, Германская и Австро-Венгерская — в 1918. Процесс распада Британской империи начался после завершения Второй мировой войны и фактически завершился к 1980-м годам, когда империя распалась на ряд независимых и полунезависимых государств.

Формально термин «империя» применяется к государствам, получившим в Новое время обширные колонии на других континентах — Португальская колониальная империя, Испанская колониальная империя, Голландская и т. п. Однако правители этих государств никогда не имели титула императора. Исключение составляет английская королева Виктория, которая была коронована как «императрица Индии» — оставшись, однако, для своих английских подданных и остальных европейцев королевой.

Единственным действующим монархом с титулом император является император Японии (собственно тэнно; ранее из-за табиуирования титула использовалось также слово микадо). В числе последних императоров XX века были монархи Эфиопии, Вьетнама, Маньчжоу-го, Кореи, а также самопровозглашённый император Центральноафриканской империи (1976—1979) Жан-Бедель Бокасса.

Титул императора используется во многих произведениях, в том числе в книгах (Падишахи-Императоры во вселенной «Дюны»), фильмах (император Палпатин в «Звёздных войнах») и играх (Император человечества в Warhammer 40,000).

Европа

Римская империя

С падением Западной Римской империи (476, sm: Iordan «Gotica») титул императора сохранился на Востоке — в Византии. Впоследствии на Западе он был восстановлен Карлом Великим (800), а затем германским королём Оттоном I (962).

Византийская империя и её осколки

Никейская империя

• Феодор I Ласкарис (1206—1221/22)
• Иоанн III Дука Ватац (1221/22-1254)
• Феодор II Ласкарис (1254—1258)
• Иоанн IV Ласкарис (1258—1259)
• Михаил VIII Палеолог (1259—1261)

Священная Римская империя

Процессы становления единого государства в Священной Римской империи за всю историю её существования так и не были завершены, и она оставалась децентрализованным образованием со сложной феодальной иерархической структурой, объединявшей несколько сотен территориально-государственных образований. Во главе империи стоял император, избираемый коллегией курфюрстов. При этом титул императора не был наследственным, а власть императора никогда не была абсолютной и ограничивалась высшей аристократией Германии, а с конца XV века — рейхстагом, представлявшим интересы основных сословий империи.

Российская империя

В древнерусском языке вместо титула «император» использовался титул «царь», происходящий от одного из титулов римских императоров — «цезарь», соответственно вместо названия «империя» использовалось название «царство», хотя в документах с иностранными государствами, на латинском языке вместо слова «царь» использовалось слово «император». Так, Соловьев в своей «Истории» пишет: «Наконец, в 1410 году псковские посадники и бояре съехались с рыцарями у Киремпе и заключили мир по старине, на псковской воле; в 1417 в Ригу приехал посол великокняжеский с двумя псковскими сановниками, и заключили договор о свободной торговле и непропуске врагов Ордена чрез псковские, а псковских — чрез орденские владения; в обидах положено искать управы судом, а не мечом; великий князь Василий в этой грамоте называется великим королём московским, императором русским.»

Преобразования царства Русского, происшедшие при царе Петре привели в том числе к переходу на использование в официальных документах термина «Российская империя» вместо термина «Русское царство», то есть замена старорусского понятия на новое образование, на греко-латинско-русском суржике, характерном для высшего административного аппарата русского общества того времени. Императоры в России были с 1721 по 1917 год. Первым официальным императором стал Пётр I в 1721 году. Последний император Николай II отрёкся от престола в Февральскую революцию 1917 года. Император обладал верховной самодержавной властью (с 1906 — законодательной властью вместе с Государственной думой и Государственным советом), официально титуловался «Его Императорское Величество» (в сокращённой форме — «Государь» или «Е. И. В.»).

Французская империя

Первая империя

• Наполеон I (1804—1815)

Вторая империя

• Наполеон III (1852—1870)

Австрийская империя и Австро-Венгрия

• Франц II (1804—1835)
• Фердинанд I (1835—1848)
• Франц Иосиф I (1848—1916, с 1867 — император Австрии и король Венгрии)
• Карл I (1916—1918)

Германская империя

• Вильгельм I (1871—1888)
• Фридрих III (1888)
• Вильгельм II (1888—1918)

Азия

Индуистская Маратхская империя

• Шиваджи (1674—1680)
• Самбхаджи (1680—1689)
• Раджарам I (1689—1700)
• Тарабай 1700—1707
• Шахуджи I (1707—1749)
• Раджарам II (1749—1777)
• Шахуджи II (1777—1808)
• Пратап Сингх (1808—1819)

Корейская империя

• Коджон (1897—1907)
• Сунджон (1907—1910)

Империя Маньчжоу-го

• Пу И (1934—1945)

Африка

Империя Гана

Династии Кайамага

Империя Канем-Борно

Информация о правителях находится в статье об этом государстве

Империя Сонгай

• Али Бер (1462–1492)
• Сунни Бару (?)
• Аския Мохаммед I (1493 — 1538)
• и т.д.

Центральноафриканская империя

• Бокасса I (1976—1979)

Америка

Бразильская империя

• Педру I (1822—1831)
• Педру II (1831—1889)

Империя Гаити

Первая империя

• Жак I (1804—1806)

Вторая империя

• Фостен I (1849—1859)

Мексиканская империя

Первая империя

• Агустин I (1822—1823)

Вторая империя

• Максимилиан I (1864—1867)

См. также

Императоры:

• Пять хороших императоров
• Солдатские императоры

Литература

• Некрасов Г. А. Международное признание российского великодержавия в XVIII в. // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. Сб. статей, посвященный Льву Владимировичу Черепнину. М.: Наука, 1972. С. 381—388;
• Флоровский А. В. Страница истории русско-австрийских отношений XVIII в. // Там же. С. 389—397;
• Агеева О. Г. Титул императора Петра I и понятие «империя» в России в первой четверти XVIII в. // Межславянские взаимоотношения и связи. М., 1999. С. 5-8;
• Она же. Титул «император» и понятие «империя» в России в первой четверти XVIII века // Мир истории: Российский электронный журнал [Электронный ресурс]. 1999. № 5. Режим доступа: www.tellur.ru/~historia/archive/05/ageyeva.htm
• Царь и царство в русском общественном сознании. Мировосприятие и самосознание русского общества. Вып.2. / Отв. ред. А. А. Горский. М.: ИРИ РАН, 1999. 179 с.
• Глинский Б. Б. К вопросу о титуле «самодержец» (Из истории кодификации Основных законов в 1906 г.) // Исторический вестник. 1913. Февраль.
• Бахтурина А. Ю. Взгляды российской бюрократии на проблему самодержавной государственной власти в начале XX века // Государственные институты России: прошлое и настоящее. М., 1996.
• Куликов С. В. Государственно-правовой дискурс, императорское правительство и думская оппозиция в начале ХХ в. // Европейский университет в Санкт-Петербурге [Электронный ресурс]: Доклад на семинаре по «новой политической истории». 25 ноября 2003 г. Режим доступа: web.archive.org/web/20060831191436/eu.spb.ru/history/science/sem1/02.doc
• militera.lib.ru/common/solovyev1/04_01.html Том IV Глава 1. Княжение Василия Димитриевича (1389-1425) // Соловьёв, Сергей Михайлович. История России с древнейших времён — М.: Голос; Колокол-Пресс, 1993-1998.

Отрывок, характеризующий Император

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.