Евгения (императрица Франции)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Императрица Евгения»)
Перейти к: навигация, поиск
Евгения де Монтихо
Eugénie de Montijo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

Императрица Франции
30 января 1853 — 11 января 1871
Предшественник: титул восстановлен;
Мария Амалия Неаполитанская
Преемник: титул упразднён
 
Рождение: 5 мая 1826(1826-05-05)
Гранада, Испания
Смерть: 11 июля 1920(1920-07-11) (94 года)
Мадрид, Испания
Место погребения: монастырь Св. Майкла, Фарнборо, Хэмпшир, Англия
Имя при рождении: Эухения Мария Игнасия Аугустина Палафокс де Гусман Портокарреро и Киркпатрик де Платанаса де Монтихо де Теба
Мать: Мария Мануэла Киркпатрик
Супруг: Наполеон III
Дети: сын (род. и ум. 29 апреля 1853)

Наполеон IV (18561879)

 
Награды:

Императрица Евге́ния, урождённая графиня Монтихо (исп. María Eugenia Ignacia Agustina Palafox de Guzmán Portocarrero y Kirkpatrick, condesa de Teba[1]; фр. Eugénie de Montijo (Эжени (Эухения) де Монтихо), 5 мая 1826 — 11 июля 1920) — последняя императрица Франции, супруга Наполеона III. Славилась красотой; была законодательницей мод для всей Европы.





Происхождение

Родилась в 1826 году в Гранаде в дворянской семье испанского, французского и шотландского происхождения. Мать — Мария Мануэла Киркпатрик (по отзыву А. О. Смирновой, «англичанка лёгкого поведения»); отец, Сиприано Палафокс, гранд Испании, граф Монтихо[2], во время франко-испанской войны воевал под знамёнами Наполеона. Поскольку с её родителями был хорошо знаком Проспер Мериме, в парижском обществе ходили слухи, будто Евгения — его дочь.

В 1829 году после смерти дальней родственницы из рода Суньига Сиприано Палафокс унаследовал титул герцога Пеньяранда. Старшая сестра Евгении стала рассматриваться как одна из самых завидных невест Испании. Она выбрала мужем герцога Альбу, который по прямой мужской линии происходил от короля Якова II Стюарта.

Евгения Палафокс получила образование в элитном парижском пансионе. Во Франции она предпочитала называть себя более звучно, Евгенией де Монтихо, хотя юридически графиней Монтихо была её старшая сестра, а сама Евгения носила титул 16-й графини Теба.

Вторая империя

В 1852 году президент Луи Наполеон Бонапарт отправил её семье приглашение на бал в Елисейском дворце, там они познакомились и вскоре (30 января 1853 года) поженились. Вела активную светскую жизнь, поддерживала дружбу с княгиней Меттерних — хозяйкой модного салона. Неоднократно позировала для портретов Винтерхальтера, в том числе в наряде Марии Антуанетты, которую боготворила.

Во время отсутствия своего супруга в 1859, 1865 и 1870 годах она фактически исполняла обязанности регента. Ревностная католичка, придерживалась ультрамонтанских убеждений, не одобряла Рисорджименто и ослабления папской власти. Полагают, что именно она повлияла на решение мужа ввязаться в мексиканскую авантюру. При этом личная жизнь Евгении и Наполеона складывалась довольно неудачно.

В 1870 году выступала за решительное противодействие Пруссии по вопросу о кандидатуре испанского короля, что привело к франко-прусской войне. После отъезда мужа в армию 23 июля 1870 года была назначена регентшей Франции. 4 сентября, после поражения в Седанской битве и сдачи в плен прусским войскам Наполеона III, выехала в Англию.

Поздние годы

В 1873 году овдовела; после смерти сына Луи-Наполеона (в 1879 году погиб в войне англичан с зулусами) стояла во главе бонапартистской партии. Последние годы провела в уединении на вилле, выстроенной на Лазурном берегу в районе мыса Мартен.

Евгения дожила до глубокой старости и умерла в возрасте 94 лет в Мадриде, куда приехала повидать родственников из семейства Альба. Тело было захоронено в крипте аббатства Св. Михаила в Фарнборо (Великобритания), где покоятся её муж и сын.

Память

В границах Владивостока расположен небольшой Архипелаг императрицы Евгении, открытый французскими моряками в начале 1850-х годов.

Излюбленным местом курортного отдыха императрицы был Биарриц, где по распоряжению Наполеона III в 1854 году была построена вилла Евгения, позже получившая название Отель-дю-Пале; первое здание сгорело 1 января 1903 года, и вскоре было восстановлено по стилю близко к оригиналу, но со значительно большим размахом.

В 1861 году на юго-западе Франции был создан бальнеологический курорт, названный в честь императрицы Эжени-ле-Бен; Евгения принимала участие в его торжественном открытии.

В честь императрицы назван астероид (45) Евгения, открытый в 1857 году.

Напишите отзыв о статье "Евгения (императрица Франции)"

Примечания

  1. Полное имя: Эухения Мария Игнасия Аугустина Палафокс де Гусман Портокарреро и Киркпатрик де Платанаса де Монтихо де Теба.
  2. Из рода Палафоксов, унаследовавшего титулы и имения древнего рода Портокарреро. О знатности рода свидетельствует то, что родная сестра Сиприано была женой 16-го герцога Медина-Сидония, а бабушка, Мария-Анна де Круа, была дочерью герцога д’Авре из рода Круа и итальянской княжны Ланте делла Ровере.
Предшественник:
Мария Амалия Неаполитанская

Королева Франции

Императрица Франции (императрица-консорт)
18531871
Преемник:

Монархия упразднена

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Евгения (императрица Франции)

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.