Империя (кинопремия, 2012)
Поделись знанием:
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
17-я церемония награждения кинопремии «Империя» за заслуги в области кинематографа за 2011 год. Была проведена 25 марта 2012 года в Лондоне[1].
Содержание
- 1 Победители и номинанты
- 1.1 Лучший фильм
- 1.2 Лучший британский фильм
- 1.3 Лучшая комедия
- 1.4 Лучший фильм ужасов
- 1.5 Лучший фантастический фильм
- 1.6 Лучший триллер
- 1.7 Лучший актёр
- 1.8 Лучшая актриса
- 1.9 Лучший режиссёр
- 1.10 Лучший 3D фильм
- 1.11 Лучший мужской дебют
- 1.12 Лучший женский дебют
- 1.13 Снять за 60 минут
- 1.14 Специальные награды
- 1.15 Герой премии «Империя»
- 1.16 Вдохновение премии «Империя»
- 1.17 Легенда премии «Империя»
- 2 Примечания
Победители и номинанты
Ниже представлен полный список победителе и номинантов премии. Победители выделены 'жирным шрифтом'
Лучший фильм
Гарри Поттер и Дары Смерти. Часть 2
Лучший британский фильм
Лучшая комедия
Лучший фильм ужасов
Лучший фантастический фильм
Лучший триллер
Лучший актёр
Гэри Олдмен — Шпион, выйди вон!
- Райан Гослинг — Драйв
- Дэниел Крэйг — Девушка с татуировкой дракона
- Дэниел Рэдклифф — Гарри Поттер и Дары Смерти: часть 2
- Энди Серкис — Восстание планеты обезьян
Лучшая актриса
- Кэри Маллиган — Драйв
- Руни Мара — Девушка с татуировкой дракона
- Мерил Стрип — Железная Леди
- Мишель Уильямс — 7 дней и ночей с Мэрилин
Лучший режиссёр
Дэвид Йетс — Гарри Поттер и Дары Смерти: часть 2
- Томас Альфредсон — Шпион, выйди вон!
- Николас Виндинг Рефн — Драйв
- Стивен Спилберг — Боевой конь
- Руперт Уайатт — Восстание планеты обезьян
Лучший 3D фильм
'Приключения Тинтина: Тайна «Единорога»'
Лучший мужской дебют
'Том Хиддлстон — Тор'
- Джон Бойега — Чужие на районе
- Аса Баттерфилд — Хранитель времени
- Сэм Клафлин — Пираты Карибского моря: На странных берегах
- Джереми Ирвин — Боевой конь
- Крэйг Робертс — Субмарина
Лучший женский дебют
Фелисити Джонс — Как сумасшедший
- Селин Бакенс — Боевой конь
- Эль Фэннинг — Супер 8
- Лаура Хэддок — Переростки
- Хейли Стейнфелд — Железная хватка
- Бонни Райт — Гарри Поттер и Дары Смерти: часть 2
Снять за 60 минут
Чёрный лебедь — Индира Сулейменова (Казахстан)
- Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега — Филипп Аскинс (Великобритания)
- Человек-паук — Гонсало Руис и Хоакин Вергара (Чили)
- Эдвард Руки-ножницы — Розеном Лиев (Болгария)
- Район № 9 — Эндрю Нортон (Ирландия)
Специальные награды
Герой премии «Империя»
Вдохновение премии «Империя»
Легенда премии «Империя»
Напишите отзыв о статье "Империя (кинопремия, 2012)"
Примечания
- ↑ [www.dailymail.co.uk/tvshowbiz/article-2120170/Empire-Film-Awards-2012-Jonathan-Ross-turns-open-toe-sandals.html Jonathan Ross turns up to the Empire Awards in open-toe sandals], Daily Mail (London) (25 March 2012). [www.webcitation.org/67DbbRuuM Архивировано] из первоисточника 26 апреля 2012. Проверено 26 апреля 2012.
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Империя (кинопремия, 2012)
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
