Инги I Горбун

Инги I Горбун

Инге Харальдссон или Инге I Горбатый (др.-сканд. Ingi krókhryggr; 1135 — 3 февраля 1161) — король Норвегии на протяжении почти всей своей короткой жизни. Единственный законный сын Харальда IV и Ингрид, внучки шведского короля Инге Стенкильсона (в честь которого и назван). Его правление было ознаменовано непрестанной борьбой с внебрачными сыновьями Харальда и их потомками.

Биография

После смерти Харальда IV годовалый Инге был объявлен королём вместе со своим единокровным братом, Сигурдом II. Их опекунам удалось одолеть нескольких претендентов на престол — Магнуса IV и Сигурда Слемби. В 1142 году в Норвегии появился третий правитель в лице Эйстейна Магнуссона, который называл себя сыном Харальда; ему отошла треть Норвежского королевства.

С именем Инге Харальдссона связано учреждение Нидаросской епископии — зародыша самостоятельной Норвежской церкви. В 15-летнем возрасте Инге председательствовал на Бергенском съезде знати и духовенства. Его политическая самостоятельность вызвала зависть Сигурда и Эйстейна, которые стали готовить его свержение. С 1155 года в Норвегии начался период затяжных гражданских войн, которые подточили основы национальной государственности. На первом этапе Эйстейн и Сигурд были устранены сторонниками Инге. С 1157 года при поддержке широких слоёв крестьянства на престол стал метить внебрачный сын Сигурда — будущий Хокон II Широкоплечий. Стычка с его сторонниками близ Осло стоила Инге жизни.

Источник

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/288054/Inge-I-Haraldsson Инге Харальдссон] в Британской энциклопедии

Отрывок, характеризующий Инги I Горбун

– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.