Ингрид Рагнвальдсдоттир
| Ингрид Рагнвальдсдоттир швед. Ingrid Ragnvaldsdotter др.-сканд. Ingiríðr Rögnvaldsdóttir | ||
| ||
|---|---|---|
| 1134 — 1136 | ||
| Предшественник: | Кристина Датская | |
| Преемник: | Рагна Николасдоттир | |
| Смерть: | после 1161 | |
| Род: | Династия Стенкилей | |
| Отец: | Рагнвальд Ингессон | |
| Супруг: | Хенрик Скаделор Харальд IV Гилли Арне Иварссон | |
| Дети: | Магнус Хенриксен, Инге Горбун и др. | |
Ингрид Рагнвальдсдоттир (швед. Ingrid Ragnvaldsdotter, др.-сканд. Ingiríðr Rögnvaldsdóttir) — шведская принцесса из династии Стенкилей, внучка короля Швеции Инге Старшего, супруга короля Норвегии Харальда IV Гилли, мать короля Швеции Магнуса Хенриксена и короля Норвегии Инге Горбуна.
Содержание
Биография
Ингрид была дочерью Рагнвальда, единственного сына шведского короля Инге Старшего, умершего, вероятно, еще при жизни отца[1].
Тетка Ингрид, Маргарита Фредкулла, организовала её свадьбу с племянником своего мужа, датского короля Нильса, Хенриком Скаделором. Несмотря на рождение нескольких сыновей брак оказался несчастливым. Ингрид пыталась сбежать от мужа вместе с любовником, но была поймана. В причастности к побегу Хенрик обвинил своего кузена Кнуда Лаварда, сына короля Эрика I. В 1131 году Хенрик Скаделор стал соучастником убийства Кнуда Лаварда. Это преступление привело к восстанию против короля Нильса, которое возглавил единокровный брат Кнуда Эрик Эмуне. В июне 1134 года состоялось решающее сражение, в котором Эрик Эмуне разбил войска Магнуса Сильного, сына короля Нильса. Магнус и Хенрик Скаделор погибли.
Овдовевшую Ингрид взял в жены союзник Эрика Эмуне норвежский король Харальд Гилли. В 1135 году у них родился сын Инге. Одновременно Харальд Гилли сожительствовал с женщиной по имени Тора Гуттормсдоттир. В декабре 1136 года король, ночевавший у Торы, был убит своим соперником в борьбе за власть Сигурдом Слембе. Новыми королями были провозглашены младенец Инге, сын Ингрид, и его трехлетний брат Сигурд, сын Торы.
Третьим мужем Ингрид стал Арне Иварссон из Стодрейма, названный в саге «отчимом конунга» Инге. Кроме того у Ингрид был внебрачный сын от некоего Ивара Прута. В качестве матери короля Инге Ингрид принимала активное участие в его борьбе за власть с многочисленными соперниками. Впоследствии старший сын Ингрид от Хенрика Скаделора, Магнус, на короткое время сумел стать королём Швеции. Однако в феврале 1161 года Инге и Магнус, один в Норвегии, другой в Швеции, были убиты. О дальнейшей судьбе Ингрид ничего не известно.
Браки и дети
- Хенрик Скаделор (ум. 1134), внук датского короля Свена II. Дети:
- Харальд IV Гилли (ум. 1136), король Норвегии (1130—1136). Сын:
- Инге Горбун (1135—1161), король Норвегии (1136—1161)
- Арне Иварссон из Стодрейма. Дети:
- Инге
- Николас (ум. 1225), епископ Осло
- Филипп
- Маргарита, мать Филиппа Симонссона
От связи с Иваром Прутом — сын Орм Иварссон.
Напишите отзыв о статье "Ингрид Рагнвальдсдоттир"
Примечания
- ↑ Существует альтернативная версия, отождествляющая Рагнвальда Ингессона с королём Рагнвальдом Глупым.
Ссылки
- [norse.ulver.com/src/konung/heimskringla/magnus-blind/ru.html Снорри Стурлусон. «Круг Земной» Сага о Магнусе Слепом и Харальде Гилли]
- [norse.ulver.com/src/konung/heimskringla/ingi/ru.html Снорри Стурлусон. «Круг Земной» Сага о сыновьях Харальда Гилли]
- [nbl.snl.no/Ingerid_Ragnvaldsdatter NORSK BIOGRAFISK LEKSIKON. Ingerid Ragnvaldsdatter] (норв.)
Отрывок, характеризующий Ингрид Рагнвальдсдоттир
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
