Система индельты

Система индельты (от швед. indelningsverket) — система содержания армии и флота, существовавшая в Швеции в XVII—XX вв.

Предыстория

Шведские короли ещё со времён Густава Васы задумывались над тем, как создать сильную, быстро мобилизуемую армию, не требующую больших расходов. В позднее средневековье вплоть до начального периода правления Густава Васы её ядро составляла дворянская конница, помимо которой в случае необходимости нанималась пехота, коя, однако, по экономическим причинам никогда не составляла сколько-нибудь значительной части шведской армии.

Во время восстания Нильса Дакке в 1541—1543 годах взбунтовавшиеся крестьяне смогли установить контроль практически над всем Смоландом и южными районами Эстеръётланда. Густаву Васе не без труда, но всё же удалось подавить восстание, однако оно показало, сколь большую угрозу могли нести для центральной власти вооружённые крестьяне. С другой стороны сделалось очевидным, что крестьянство обладает значительным военным потенциалом.

Опыт восстания привел к мысли отказаться от наёмников, заменив их постоянной армией, состоявшей из шведских и финских солдат, добровольно вступавших на военную службу. К 1559 году в шведской армии под ружьём находилось уже 15 тыс. человек. Командованию и солдатам могли предоставляться двор и участок земли. Однако подобный принцип так и не стал доминирующим в вопросе финансирования армии.

Следующий шаг был сделан в 1619 году Густавом II Адольфом, который постановил, что армия отныне должна была пополняться путём рекрутских наборов из расчёта один человек из десяти. Однако к 1630 году стало ясно, что того количества солдат, которое могла поставить подобная система, было недостаточно в условиях ведшихся Швецией войн. Процент иностранных наёмников в шведской армии резко вырос, однако Швеция, будучи небогатой страной, не могла содержать их без большого ущерба для казны.

В XVII веке Швеция за счёт своих соседей — России, Дании и Польши — приобрела значительные территории, которые необходимо было защищать от жаждавших реванша соперников. Война за Сконе (1675—1679) стала для шведов тяжёлым испытанием, в результате которого им пришлось вернуть Дании Борнхольм и Тронхейм. Неудачи начального периода войны, сложность восполнения потерь армии обученными новобранцами и дезертирство выявили необходимость проведения новой военной реформы.

Суть реформы

На риксдаге 1682 года король Карл XI выдвинул предложение об укреплении обороны государства. В своём ответе, который, судя по всему, был продиктован самим королём, крестьянское сословие высказалось за отмену рекрутской и введение милиционно-территориальной системы комплектования армии. Реорганизация началась практически сразу же после предоставления ответа крестьянами. В подобной ситуации расколотое дворянство не могло оказать сопротивление, и в итоге в заключительном решении риксдага три остальных сословия полностью согласилось с выдвинутым предложением.

Суть реформы, которая должна была затронуть как коронных и скаттовых крестьян, так и фрельсовых, заключалась в том, что отныне каждый лен — как в военное, так и в мирное время — был обязан выставлять и содержать полк численностью в 1200 солдат. Два крестьянских двора (hemman) составляли так называемую «роту» (rota), которая выставляла одного солдата. В некоторых частях Швеции крестьянские дворы были слишком маленькими и тогда в роту могли входить от 3 до 15 хемманов. 150 солдат образовывали воинскую роту (kompani), которая географически часто соответствовала уезду. Восемь рот составляли полк.

Новобранцу предоставлялся участок земли с домом (torp) и скотина. Солдат имел право на ежегодное жалование, которое крестьяне выплачивали либо деньгами, либо продуктами. Кроме того, они снабжали его и военным снаряжением согласно чётко установленным правилам. В XIX в. этот порядок несколько изменился, и солдат был вынужден сам заботиться о приобретении снаряжения.

Каждый офицер, согласно своему чину, также получал свой двор, носивший название «бостель» (boställe). При повышении в звании офицер переезжал в бостель, приписанный к его новому чину.

Подобная же система была введена и для комплектования кавалерии и военного флота, где она получила название «рустхоллет» (rusthållet) и «ботсмансхоллет» (båtsmanshållet) соответственно. Командир боцманской роты (båtsmanskompani) проживал в той же самой местности, что и подчинённые ему матросы (båtsmän), однако когда те призывались на службу на какую-нибудь военно-морскую базу (Стокгольм, Ландскруна, Гётеборг), то командование над ними принимали офицеры базы.

Принцип комплектования кавалерии несколько отличался от принципов комплектовании пехоты. Здесь кавалериста выставлял и содержал один крестьянин, получивший название рустхоллера. Поскольку снаряжение кавалериста обходилось гораздо дороже, чем снаряжение солдата, то корона освобождала рустхоллера от налогов. Во время войны четыре рустхоллера (четыре всадника составляли так называемую tältlag — «палаточную команду») были обязаны снабдить своих кавалеристов обозной лошадью и обозным. Кроме того, они предоставляли им палатку.

В то время, пока кавалерист не был на войне или на сборах, он должен был работать на рустхоллера, то есть фактически являлся его батраком. Тем не менее, он, так же как и солдаты, получал от рустхоллера торп и участок земли.

Ход реформы

Для введения новой системы с крестьянами провинций заключался специальный договор. Первый такой договор был подписан с крестьянскими представителями от Сёдерманланда ещё 27 октября 1682 года на риксдаге. Вскоре их примеру последовали депутаты Эстеръётланда, Вестманланда, Нерке и Упланда и т. д. С населением Вермланда контракт был заключён лишь в 1688 году.

В южных провинциях реформа столкнулась с сопротивлением. Смоланд и Вестеръётланд отказались подписывать договор, однако после того, как в провинциях в 1683 году начался рекрутский набор, эти провинции пошли на уступки.

Окончательно реформа была завершена лишь в 1733 году, когда население Вестерботтена дало согласие на её проведение в своей провинции.

Упразднение

В течение всего XIX века в Швеции велись активные дискуссии относительно системы комплектования армии. В 1812 году впервые была введена своего рода всеобщая воинская обязанность: все мужчины в возрасте от 20 до 25 лет должны были проходить двухнедельное обучение (во время Крымской войны этот срок был увеличен до 30 дней). Однако это ополчение (beväring) должно было играть роль резерва для армии и флота, комплектование которых продолжалось по старой схеме.

В 60-х гг. XIX века дебаты по вопросу обороны государства вновь оживились, поскольку стало ясно, что старая система устарела, так как позволяла мобилизовать чрезвычайно малое количество солдат (25 тыс.), и к тому же их средний возраст был гораздо выше, нежели в других европейских странах, где армии начали организовываться на основе всеобщей воинской повинности.

В 1873 году было принято решение об увеличении числа военнообязанных и постепенной отмене поземельного налога. В 1885 году был сделан следующий шаг, и «призывной возраст» был увеличен с 21 до 32 лет. Период военных сборов также увеличился с 30 до 42 дней.

В 1892 году по инициативе премьер-министра Эрика Густава Бустрёма возраст военнообязанных вновь был повышен до 40 лет, а военные сборы теперь проводились в течение 90 дней. В 1901 году риксдаг постановил о введении в Швеции всеобщей воинской повинности. Решение означало, что набор в армию по старой системе с 1902 года отменялся, однако уже служащие солдаты продолжали нести свою службу. Последние из них вышли в отставку в 1940-х годах.

Любопытные факты

Солдаты шведской армии часто имели «солдатские фамилии». Командиры рот, чтобы иметь возможность различать многочисленных Юханссонов и Свенссонов, давали своим солдатам новые фамилии. Выбор таковых первоначально часто зависел от личных качеств солдата. Так до сих пор в Швеции существуют люди с фамилиями Раск («проворный»), Мудиг («смелый»), Йерв («дерзкий, отважный»), Старк («сильный»), Кланг («звон») и т. д. Кроме того, фамилия (особенно в первые годы существования новой системы) могла быть дана по названию деревни или торпа, откуда новобранец был родом: Вретлинг (из Вреты), Грэс (из Грэсбу), Окерлунд (из Окербю) и т. д. Впоследствии фамилия стала передаваться «по наследству», то есть она переходила от вышедшего в отставку солдата к новобранцу, ветеран же вновь брал свой старый патроним.

Источники

• Ericson L. Svenska knektar. — Lund, 2004.

Литература

• [www.nykarlebyvyer.nu/sidor/texter/prosa/backmanw/st/00st.htm Backman W. Soldattorp, soldater jämte deras efterkommande i Nykarleby landskommun (1943)].
• Boëthius S.J. Frågan om införande af allmän värnplikt vid riksdagen 1809-10 // Historisk tidskrift. — Stockholm, 1906.
• Braunstein C. Sveriges arméförband under 1900-talet. — Stockholm, 2003. ISBN 91-971584-4-5
• Nelsson B. Från Brunkeberg till Nordanvind: 500 år med svenskt infanteri. — Stockholm, 1993. ISBN 91-87184-23-0
• Rystad G. Karl XI: en biografi. — 2003.

Ссылки

• Högman, Hans (2001). [www.algonet.se/~hogman/militaria.htm Militaria — Svensk militärhistoria]. Retrieved 18 Aug., 2005 на шведском.
• Persson, Mats (1998). [www.tfd.chalmers.se/~m95perm/forband/indelning.html The Allotment System]. Retrieved 18 Aug., 2005 на английском.
• [hem.passagen.se/mrwalker/military_b.htm «Indelningsverket» — The Allotment System] — Rolf Ström’s сайт на шведском.
• [www.algonet.se/~hogman/slsoldat_eng.htm The Allotment System] — Hans Högman’s сайт на шведском и английском.

Отрывок, характеризующий Система индельты

Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.