USS Indianapolis (CA-35)
«Индианаполис» (англ. USS Indianapolis (CA-35) — американский тяжелый крейсер типа «Портленд».
Погиб 30 июля 1945 года. Катастрофа крейсера вошла в историю ВМС США как наиболее массовая гибель личного состава (883 человека) в результате одного затопления.
Индианаполис стал последним крупным кораблём ВМС США, потопленным во Второй мировой войне.
Строительство
USS Indianapolis был вторым и последним кораблем в серии тяжелых крейсеров типа Portland. Это был третий по счету тип тяжелых крейсеров ВМС США, которые проектировались согласно Вашингтонским морским соглашениям[1] 1922 года. Им предшествовали два крейсера типа Pensacola, которые были заказаны в 1926 году, и шесть крейсеров типа Northampton, заказанных в 1927 году. Будучи заказанным для флота США в 1930 году, крейсер Indianapolis проектировался как легкий, с обозначением CL-35. Но 1 июля 1931 года в соответствие с Лондонским Морским Соглашением[2] был переклассифицирован в тяжелые со сменой номера на СА-35.
Вся серия из 8-ми кораблей проектировалась в качестве легких крейсеров как развитие крейсеров типа Northampton. Но достроенны были всего два корабля (USS Portland и USS Indianapolis). Остальные шесть вместе с полученными наработками во время строительства были закончены как новый тип крейсеров - New Orleans.
Пять кораблей были заказаны в 1930 году и их постройка была поручена трем судостроительным компаниям. В 1931 году крейсера с индексами CA-32, CA-34, и CA-36 были заказаны компании Westinghouse Мachinery и в процессе постройки были переклассифицированы в тип New Orleans. USS Portland был заложен компанией Bethlehem Steel 17 февраля 1930 года, а USS Indianapolis компанией New York Shipbuilding Corporation 31 марта 1930 года. Причем будучи заложенным вторым в серии, USS Indianapolis был спущен на воду раньше головного корабля серии - 7 ноября 1931 года против 21 мая 1932 года у USS Portland. Принят на службу 15 ноября 1932 года.
Служба
За время службы USS Indianapolis получил 10 боевых звёзд за участие в боях Второй Мировой войны.
30 июля 1945 года, вскоре после выполнения миссии по доставке критически важных частей первой атомной бомбы (Малыш) на базу ВВС США на острове Тиниан, корабль был торпедирован подводной лодкой I-58 Императорского флота Японии. Корабль затонул через 12 минут. Из 1196 человек на борту около 300 утонули вместе с кораблём. Примерно 880 человек осталось на поверхности океана с несколькими спасательными шлюпками без еды и воды. За 4 дня, проведённых в воде, выжившие столкнулись с обезвоживанием, гипотермией, нападениями акул и сильными галлюцинациями. Помощь пришла только 2 августа, когда плавающих заметил патрульный самолёт PV-1 Ventura. Прибывшим спасателям удалось поднять только 321 моряка, из которых 4 вскоре скончались.
Перед затоплением «Индианаполис» посылал сигналы бедствия, которые были приняты на трёх станциях. Ни одна из них не среагировала на сообщение: командир первой был пьян, командир второй приказал подчинённым не беспокоить его, а командир третьей решил, что это обман японцев[1]. На слушаниях в Сенате в 1999 году радист корабля подтвердил, что сигнал был передан за несколько минут до затопления. Также вскоре после случившегося морская разведка перехватила сообщение о потопленном в районе маршрута «Индианаполиса» крейсере, переданное с I-58 в штаб. Оно также было проигнорировано[2].
Капитан Чарльз Б. МакВэй III, который командовал кораблём с ноября 1944 года, был одним среди выживших после гибели корабля. В день гибели корабля ему как раз исполнилось 47 лет. В ноябре 1945 года он был привлечён военным трибуналом к ответственности за гибель корабля. Он обвинялся в «подвержении опасности корабля из-за невыполения противоторпедных маневров». С другой стороны были и факты того, что само командование поставило корабль в опасное положение, не обеспечив его противолодочным эскортом.
Позже сам капитан атаковавшей японской подлодки I-58 Мотицура Хасимото засвидетельствовал, что даже исполнение кораблем противоторпедных маневров не принесло бы никакого результата и корабль все равно был бы торпедирован. С его слов он выпустил по крейсеру 6 торпед с малой дистанции, две из которых попали в цель.
Со временем адмирал флота Честер Нимиц отменил приговор МакВэя и восстановил его в должности. МакВэй ушёл в отставку в 1949 году в звании контр-адмирала. Многие выжившие с корабля USS Indianapolis утверждали, что вины капитана Чарльза МакВэя в гибели корабля нет, в то же время некоторые члены семей погибших думали совсем наоборот. Вина, возложенная на плечи капитана привела к тому, что он покончил жизнь самоубийством в 1968 году, использовав для этого свой наградной револьвер. На тот момент ему было 70 лет.
В октябре 2000 года Конгресс США утвердил резолюцию, что в личном деле капитана МакВэя должно быть записано, что он реабилитирован по обвинению в гибели крейсера USS Indianapolis, которая была подписана президентом США Биллом Клинтоном. В резолюции также было сказано, что несмотря на множественные потери кораблей морским флотом США во время Второй Мировой Войны, только капитан Чарльз Б. МакВэй III был обвинён военным трибуналом в гибели своего корабля. В июле 2001 года главный секретарь Военно-морских сил США приказал очистить личное дело капитана МакВэя от каких либо записей о его обвинении в гибели USS Indianapolis.
Упоминания в культуре
- В фильме Стивена Спилберга «Челюсти» герой Роберта Шоу, рыбак Квинт, рассказывает о гибели «Индианаполиса» и тяжёлых испытаниях, которые ожидали выживших моряков, в том числе нападениях акул.
- 29 сентября 1991 в США состоялась премьера фильма «Миссия акулы».
- 24 августа 2016 года в США состоялась премьера художественного фильма «Крейсер» о судьбе крейсера и экипажа. В России фильм вышел на экраны 22 сентября 2016.
См. также
Напишите отзыв о статье "USS Indianapolis (CA-35)"
Примечания
- ↑ [www.history.navy.mil/faqs/faq30-3.htm The Sinking of USS Indianapolis: Navy Department Press Release, Narrative of the Circumstances of the Loss of USS Indianapolis, 23 February 1946]. U.S. Navy (23 February 1946). Проверено 16 июня 2008.
- ↑ [www.ussindianapolis.org/story.htm USS Indianapolis CA-35]
Ссылки
- [korabley.net/news/krejser_uss_indianapolis_tragedija_na_more/2011-09-18-942 Крейсер «USS Indianapolis» - трагедия на море]
- [modelik.pl/product_info.php?products_id=22 Картонная модель «USS Indianapolis» выпускается польским издательством Modelik]
|
Это заготовка статьи о крейсере. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий USS Indianapolis (CA-35)
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]
Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.
Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
