Индийская классическая музыка

Индийская классическая музыка — одна из древнейших комплексных музыкальных традиций мира. Её истоки традиционно связывают с Ведами, в первую очередь с «Сама-ведой» (2 тыс. до н. э.), останавливающейся на музыке подробнее других Вед (объясняя, как исполнять гимны «Риг-веды») и прочно связывающей истоки музыки с религиозно-магической практикой индуизма. Трактат по театру, музыке и танцу «Натья-шастра» (первые века н. э.) демонстрирует, что уже до его создания индийцы обладали высокоразвитой музыкальной системой. Она также фиксирует важную связь музыки с танцем и драмой. Под влиянием мусульманской культуры в Средние века важным становится распевное исполнение авторской поэзии, которое адаптировалось индийской культурой и стало важной частью классической музыки.

Индийская классическая музыка стремится к монофонии, и при ансамблевом исполнении единственная мелодическая линия оформляется фиксированными бурдонными звуками. Мелодические построения называются рага, ритмические — тала. Раги — закреплённые традицией ладоритмические построения, основные для классической музыки. Европейскими языковыми средствами они могут описываться как «мелодии», «темы». В процессе исполнения раги основная тема подвергается интенсивному интонационному развитию по принципу аналогичному джазовой импровизации. Однако, в отличие от последней, рага это не просто музыкальная тема, но и глубоко осмысленный философско-поэтический комплекс. Так, рага-васанта символизирует весну, рага-камала — лотос, рага-мегха — тучу, приносящую дождь, рага-шанти ассоциируется с состоянием покоя, рага-шрингара — с чувством любви, рага-хасья — с весельем и т. д. Исполнение раг приурочивается ко времени суток или года (мелодии утренние, вечерние, полуденные). Звукоряд индийской классической музыки существенно отличается от обычного для западной музыки деления октавы на 12 равных полутонов. Его наиболее часто сводят к делению октавы на 22 неравных микрохроматических ступени — т. наз. шрути. Для каждой раги из общего набора выделяется до 7 основных ступенй са ре га ма па дха ни, и они расположены друг от друга на расстоянии нескольких шрути. Поэтому каждая основная ступень способна иметь несколько версий высоты. При настройке инструментов может использоваться голос исполнителя, а не звук другого инструмента.

Индийская классическая музыка разделяется на две основные традиции, разошедшиеся примерно с XIII века:

• Хиндустани, с корнями в Северной Индии
• Карнатака, с корнями в Южной Индии

Инструменты

Музыкальные инструменты, обычные для музыки хиндустани — ситар, сарод, танпура, бансури, шенай, саранги и табла. Обычные для музыки карнатака — индийская продольная флейта (вену), готтувадьям, вина, мридангам, канджира, гхатам и скрипка.

Традиция хиндустани

В музыке хиндустани обычно выделяется ритмическая составляющая, подчёркнутая двойным барабаном табла, одним из символов индийской музыки в целом. Другой характерный инструмент хиндустани, также, как и табла, характерный для исполнения за пределами традиции хиндустани — танпура, которая настраивается для исполнения конкретной раги и играет роль однообразного ритмического бурдона. Традиционно на танпуре играет ученик мастера-солиста. Характерные темы музыки хиндустани — романтическая любовь, любование природой и религиозные распевы, посвящённые Раме, Кришне, Аллаху. Выбор стихов не имеет строгой зависимости от конкретной раги.

Исполнение раги начинается с медленной разработки её темы в форме алапа. Алап может длиться от нескольких минут до 30—40 минут в зависимости от стиля и предпочтения солиста. После алапа начинается основная часть раги, джор или друт, где ритм постепенно возрастает, а исполнение становится богато орнаментированным. В третьей части подключается исполнитель на табла, эта часть называется тала.

В музыке хиндустани, сформировавшейся на основе более ранней индийской музыкальной традиции в XIII—XIV веках и закрепившейся при правлении Великих Моголов, хорошо заметно значительное персидское влияние. Она широко распространена как в Индии, так и в Пакистане и Бангладеш.

Бытование

Обучение индийской классической музыке ведется устно и индивидуально, со значительным акцентом на её воздействие на внутренний и внешний мир. Несмотря на возникшие в эпоху Просвещения попытки музыкальной записи, ни одна из них не получила универсального статуса.

Значительно повлияло на классическую музыку появление звуковоспроизводящих устройств. Раги, приуроченные в исполнительской традиции к определённому времени суток, могли исполняться в любое время по желанию владельца патефона, меняя тем самым всё представление о порядке дня и ночи.

В период до обретения независимости в 1947 году музыканты присутствовали при многочисленных дворцах раджей и князей. С введением республиканского строя и национализацией достояния аристократии, и одновременной вестернизацией, классическая музыкальная традиция сконцентрировалась вокруг индуистских храмов. Единичные выдающиеся музыканты приобрели поддержку правительства.

В 1969 году на фестивале Вудсток в США выступил ситарист Рави Шанкар, и вспыхнувшая популярность индийской классической музыки на Западе вернула интерес к ней у населения Республики Индия. Вместе с тем, на Западе были популярны в первую очередь демонстрации инструментального исполнительского мастерства, что сильно изменило ценности индийской классической музыки к концу XX века от приоритета голоса над инструментом и созерцательной глубины звука в пользу инструментальной виртуозности и скорости.

См. также

• Музыка Индии
• Рамсинга

Литература

• Бимгарде Чайтанья Дева. Индийская музыка: Пер. с англ. /Авт. вступ. ст. и коммент. Дж. К. Михайлов.— М.: Музыка, 1980.
• Кабир, Хумаюн. Индийская культура. Издательство восточной литературы, 1963.
• Алендер И. З. Музыкальные инструменты Индии. М., 1979.

Ссылки

• [www.sawf.org/music/articles.asp?pn=Music The South Asian Women’s Forum] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3996 дней)) has a collection of great articles on Indian Classical music with explanations and links to audio extracts from rare recordings.
• [www.sawf.org/library/ Vijaya Parrikar Library of Indian Classical Music. ] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3996 дней)) Library contains recorded music of India’s great music masters of yesteryear, excerpts of old, hard-to-find or unpublished recordings.
• [www.learn-sitar.org A unique interactive site on Indian Classical Music and Western Music Theory] Online Lessons and Music — With an active teacher.
• [www.ragavani.org Ragavani] is an online journal focused on Indian Classical Music and Dance.
• [www.soundofindia.com/ Sound of India] --Raga reference with audio, musicological articles and online lessons.
• [www.swarganga.org/ SwarGanga by Adwait Joshi] — Raagabase, Taalabase, Bandishbase; different music samples and articles on Indian classical music
• [www.cosmopolis.ch/english/music/64/indian_classical_music.htm Basics and history of Indian classical music]
• [www.worldmusiccentral.org/article.php/2006052911335276 Simple Introduction to South Indian Classical Music — Part 1] Published by World Music Central
• [www.worldmusiccentral.org/article.php/20060701174708376 Simple Introduction to South Indian Classical Music — Part 2] Published by World Music Central
• [www.maighmalhaar.com/ Maigh Malhaar] — provides extensive details on the history, content, well-known singers and instruments of Indian/Bangladesh/Pakistani classical music.
• [www.tanarang.com tanarang.com Tanarang] A website dedicated to Hindustani Classical Music which contains information about various Raags and contains various bandishes to listen.
• [www.documen.tv/asset/Banaras_Music_film.html «Banaras, Music of the Ganges»] Documentary 52 minutes
• [sahajayogalive.wordpress.com/2008/06/16/india_raga/ Связь индийской классической музыки и медитации.]
• [ethnic.com.ua/blogs/2/39/1 ethnic.com.ua] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3996 дней)) История индийской музыки

Отрывок, характеризующий Индийская классическая музыка

Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.