Индийская тушь

Индийская тушь (англ. Indian Ink) — пьеса британского драматурга Тома Стоппарда, написанная в 1995 году.

Содержание

В 1930 году, когда состоялся «Соляной поход» Ганди, британская поэтесса Флора Крю приезжает в Индию поправить своё здоровье. Флора — современная девушка, которая позировала Модильяни, общалась с коммунистами и обвинялась в непристойности из-за содержания своего поэтического сборника «Нимфа и её муза». В Индии её портрет пишет индийский художник Нирад Дас, в то же время она отвергает ухаживания щеголеватого, но недалекого раджи. Дерзкая и обаятельная девушка скрывает, что смертельно больна туберкулёзом.

Через 50 лет американский искусствовед Элдон Пайк встречается с младшей сестрой Флоры Элеонорой, чтобы узнать о том, как поэтесса завершила свой жизненный путь: она умерла в Индии вскоре после того, как встретила Нирада.

Элеонора, которая вышла замуж за англичанина, встреченного на могиле Флоры, и стала очень консервативной, неохотно рассказывает о жизни сестры, и Элдон Пайк отправляется в Индию, чтобы проследить путь Флоры. К Элеоноре также обращается сын художника Нирада Эниш, и она показывает ему картину, сделанную в классическом индийском стиле в смеси со стилем западного реализма. Эротический символизм картины убеждает Эниша, что его отец и Флора стали любовниками незадолго до её смерти.

Действие пьесы попеременно происходит в 1930 году и в 1980-е годы.

Ссылки

• [www.theatermania.com/new-york-city-theater/reviews/08-2003/indian-ink_3827.html Рецензия на постановку пьесы в Нью-Йорке]
• [www.independent.co.uk/arts-entertainment/an-indian-view-of-indian-ink-1616784.html Взгляд индийца на «Индийскую тушь». Рецензия в газете «Индепендент»]

Отрывок, характеризующий Индийская тушь

– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.