Индо-скифское царство

Индо-скифское царство
царство
←   ←   ← 200 до н.э — 400 н.э. →   →   →
Индо-скифское царство
Столица	Сигал, Таксила, Матхура
Язык(и)	Скифо-сарматский язык, Персидский язык, Пали (письменность Кхароштхи), Пракрит (письменность Брахми), Санскрит, возможно Арамейские языки
Религия	Индуизм, Буддизм, Древнегреческая религия, Зороастризм
Население	50,000,000
Форма правления	Абсолютная монархия
Король
- 85–60 BC	Maues
- 10	Hajatria

К:Появились в 200 году до н. э.К:Исчезли в 400 году

Индо-скифское царство — аморфное в плане границ государство, созданное в эпоху эллинизма на территории Бактрии, Согдианы, Арахосии, Гандхары, Кашмира, Пенджаба, Раджастхана и Гуджарата восточной ветвью кочевого племени скифов — саками.

История

Переселение саков было частью перемещения кочевых народов, запущенного вытеснением юэчжей племенем сюнну (хунну) около 175 года до н. э. Саки, вынужденные покинуть бассейн реки Или, двинулись на Фергану и Согдиану. Ок. 145 года до н. э. они вторглись в Греко-бактрийское царство и сожгли Александрию Оксианскую.

При продвижении на юг саки в середине II в. до н. э. заселили южные области современного Афганистана — т. н. Сакастан. Ок. 80 г до н. э. индо-скифский царь Май двинулся на восток и овладел Гандхарой и Таксилой, но после его смерти индо-греки восстановили свою династию в Индо-греческом царстве. Примерно через 20 лет индо-скифы взяли крупнейший город тогдашней Индии — Матхуру, и Азес I уже окончательно установил скифское владычество на северо-западе в 55 году до н. э.. На востоке индо-скифские набеги доходили до Паталипутры.

В последний период индо-греческие цари нашли поддержку Китайской империи. Хроника поздней династии Хань описывает альянс между китайским генералом Вэнь Чуном, управляющим пограничную область в западном Ганьсу по поводу Ки-пинь (Кабульская долина) с Инь Мофу (Гермей), «сыном короля Юн-Кюй» (йонака, грек) около 50 года до н. э. Объединённые войска атаковали Ки-пинь, который был под контролем индо-скифов, и Инь Мофу. Гермей был провозглашён царём Ки-пинь как вассал Ханьской империи, получив китайские атрибуты власти и печать. Позднее китайцы потеряли интерес к таким удалённым землям, и альянс распался. В итоге, ок. 10 г. до н. э. под напором индо-скифов пали остатки Индо-греческого царства, которым правил Стратон II.

О скифах (саках) в Индии упоминают такие античные источники, как древнеримская «Пейтингерова таблица» и древнегреческий «Перипл Эритрейского моря», называющий Барбарикон и Миннагару (современный Карачи) портами скифов. При этом «Перипл» различает «Скифию» и «Ариаку» на востоке, которой управлял Нахапана (названный Намбаном), один из западных кшатрапов.

Вместе с саками во вторжении в Индию принимали участие камбоджи, парады, пахлавы, ришки и другие племена с северо-запада, которые часто рассматриваются как сакские кланы. Часть их интегрировалась в состав индийской варны кшатриев.

На протяжении четырёх столетий индо-скифские правители соседствовали с индо-греческими и индо-парфянскими государственными образованиями. Они оставили по себе памятники ювелирного искусства в традиционном для скифов зверином стиле. В I в. н. э. их стали вытеснять на юг двигавшиеся с севера кушаны — ветвь племени юэчжей. На землях, прежде принадлежавшим индо-скифам, они создали могущественное Кушанское царство.

Последний этап скифского присутствия в Индии представляет династия Западных Кшатрапов, царствовавшая на западе Деккана с 110 по 395 гг. Их столицей служил священный для индусов город Уджайн. Цари правившей династии происходили от шакских (сакских) сатрапов, носивших титул кшатра, который на северо-западе Индии давали местным правителям — наместникам царя. Родоначальник династии Чаштана первоначально был наместником кушанов. В 30-е годы II века он стал править самостоятельно и принял титул махакшатрапа.

Его внук Рудрадаман I был весьма могущественным правителем. Он вел войны с царём Восточного Декана, Кушанским государством и яудхеями, государство которых располагалось в бассейне Сатледжа. К концу царствования Рудрадамана I власть Кшатрапов распространялась на Малву, Гуджарат, южную часть Раджастхана и некоторые районы Восточного Декана (ранее принадлежавшие Сатаваханам).

В первой половине IV века н. э. местные цари даже отказались от титула махакшатрапов, что, по-видимому, означало признание Кшатрапами главенства иранских Сасанидов; в 348 году новый царь Кшатрапов Рудрасена III опять принял титул махакшатрапа. Но возрождение могущества Кшатрапов было недолгим. На исходе IV века конец власти Западных Кшатрапов в Деккане положил своими завоевательными походами Чандрагупта II из династии Гуптов, убивший последнего сакского правителя Рудрасимху III.

Правители

Индо-сакское царство (ок. 50 до Р. Х. — 70 Р. Х.)

Маргиана, Арахосия, Бактрия. Стол. Бактры.

• Аполлодот (ок. 50 до Р. Х.).
• Гиппострат (ок. 30).
• Мауэс (Мога, Мавак) (ок. 20 до Р. Х. — 22 Р. Х.).
• Аз II (Айя), сын (ок. 22 — 50, сопр. с 5 до Р. Х.).
• Азилис (Айилиша) (ок. 30 — 40).
• Аз II (ок. 40 — 70).
• ок. 70 Р. Х. парфянское завоевание.

Отрывок, характеризующий Индо-скифское царство

– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.