Партия свободы Инката

Партия свободы Инката
зулу iNkatha англ. Inkatha Freedom Party (IFP)
Лидер:	Мангосуту Бутелези
Дата основания:	21 марта 1975
Штаб-квартира:	Улунди, Дурбан
Идеология:	национализм зулу, консерватизм, традиционализм, популизм, антикоммунизм, федерализм, экономический либерализм
Молодёжная организация:	Демократическое студенческое движение Южной Африки
Мест в нижней палате:	10 / 400 (2014)
Мест в верхней палате:	1 / 90 (2014)
Сайт:	[www.ifp.org.za .org.za]

К:Политические партии, основанные в 1975 году

Инката (зулу iNkatha, англ. Inkatha Freedom Party), полное название Партия свободы Инката — южноафриканская правая политическая партия, представляющая в основном этнических зулу. Основана зулусским племенным вождём Мангосуту Бутелези. Занимает консервативные, национал-популистские и антикоммунистические позиции. Отстаивает этнорегиональные интересы зулу. Активно применяла силовые методы в конфронтации с АНК. Находится в оппозиции правительству АНК.

Слово iNkatha на языке зулу означает повязку на голове для крепления грузов. Такое приспособление использовалось как королевская корона зулусов и считалось сакральным предметом. В названии партии оба значения подчёркивают ориентацию на традиционные зулусские ценности.

Создание и особенности. Разрыв с АНК

Партия была учреждена в бантустане Квазулу 21 марта 1975. Первоначально выступала под названием Национально-культурное освободительное движение Инката. Основателем Инкаты стал Мангосуту Бутелези — зулусский племенной вождь, племянник покойного короля зулусов Соломона каДинузулу, глава территориальной автономии бантустана. Организации Инкаты были созданы в провинции Натал, затем распространились на Трансвааль, Западно-Капскую и существовавшую в то время Оранжевую провинцию.

В молодости Бутелези состоял в молодёжной организации Африканского национального конгресса (АНК) и выступал против системы апартеида. Создание Инкаты было одобрено руководством АНК. До конца 1970-х две африканские партии считались союзными. Особенно дружественными были отношения Мангосуту Бутелези с Оливером Тамбо.

Однако принадлежность Бутелези к чернокожей элите, положение зулусского вождя и регионального администратора определили лояльность его позиции в отношении властей ЮАР и правящей Национальной партии африканерских националистов. Бутелези категорически отвергал антиправительственную вооружённую борьбу. В отличие от левого АНК (выступавшего в союзе с южноафриканской компартией и пользовавшегося поддержкой СССР), Инката занимала антикоммунистические позиции. Это предопределило вражду Инкаты с АНК и способствовало сближению Инкаты с властями Претории. Окончательный разрыв между Инкатой и АНК произошёл в конце 1970-х.

Силовое противоборство при демонтаже апартеида

В своих политических требованиях Инката акцентировала не столько расовое равноправие, сколько автономию и самоуправление народа зулу. Кроме того, партия сделалась орудием Бутелези в его властно-политической конкуренции с королём зулусов Гудвиллом Звелитини каБекузулу. Правительство ЮАР готово было гарантировать традиционный уклад зулусов на территории компактного проживания. С 1976 по 1994 Мангосуту Бутелези являлся главным министром Квазулу.

Отношения между Инкатой и АНК предельно обострились в 1989—1993 — период реформ президента де Клерка и демонтажа апартеида. В политических кругах зулу перспектива прихода к власти АНК воспринималась как будущая диктатура коса. Также Инката, с её рыночной программой, отвергала социалистические установки АНК и союз Нельсона Манделы с лидерами ЮАКП. Между активистами Инкаты и АНК происходили вооружённые столкновения. Особенно кровопролитные схватки произошли в Трансваале в сентябре 1990.

Сирил Рамафоса обвинял партию Бутелези в стремлении «утопить страну в крови». Руководство АНК требовало от президента де Клерка применить армию против боевиков Инкаты. Однако эти жёсткие действия вынудили партию Манделы признать Инкату как политический фактор в переговорном процессе.

Некоторые лидеры Национальной партии, прежде всего министр обороны ЮАР Магнус Малан, делали на Инкату серьёзную ставку. Они рассчитывали на массовое антикоммунистическое движение зулу в противостоянии АНК и ЮАКП. Созданные в партии Бутелези боевые группы вооружались с армейских складов и тренировались на специальных базах армейскими инструкторами. На сотрудничество с Инкатой вынуждены были пойти даже организации откровенных белых расистов — Движение сопротивления африканеров и Консервативная партия. Однако правительство де Клерка не поддержало силовую активность Инкаты.

Программные принципы

Идеология и политическая платформа Инкаты базируются на зулусском национализме и консервативном популизме. В социально-культурной сфере партии консервативна. Правление Инкаты в Квазулу характеризовалось как традиционалистская диктатура. Экономическая программа партии скорее либеральна, строится на рыночных принципах.

Отстаивая автономию зулу, Инката выступает за максимальную децентрализацию государственного управление, развитие федерализма. На общенациональном уровне партия предлагает перейти от президентского правления к парламентской республике. В экономике Инката настаивает на либерализации правил производства и торговли, снижении налогов, гибкости трудового законодательства.

Участие во власти. Снижение влияния

Мангосуту Бутелези не сразу определился в отношении к первым в ЮАР многорасовым выборам весны 1994. Длительное время он склонялся к бойкоту. Нельсон Мандела пригрозил ответными мерами, в частности, признанием автономии зулусов под властью короля, что резко подорвало бы позиции Бутелези. Королю гарантировалось признание традиционных прерогатив и церемониальных функций (важных в зулусской культуре), размещение церемониальной столицы провинции Квазулу-Натал в историческом селении Улунди (тогда как город Питермарицбург является парламентским центром провинции).

Окончательное решение об участии Инкаты было принято буквально за несколько дней до голосования. В результате Инката получила лишь 10,5 % голосов и 43 депутатских мандата из 400. Мангосуту Бутелези получил пост министра внутренних дел в правительстве национального единства Нельсона Манделы. Он оставался главой МВД на протяжении десяти лет.

Политическое влияние и популярность Инкаты неуклонно снижались все годы правления АНК. На выборах 2014 партия получила лишь 2,4 % и 10 парламентских мест. В 2004 Инката потеряла большинство в провинциальном собрании Квазулу-Натал. Это объясняется, в частности тем, что роль главной парламентской оппозиции отошла к либеральной партии Демократический альянс, а в зулусской общине наибольшим влиянием пользуется король Гудвилл Звелитини каБекузулу и его сторонники.

Отрывок, характеризующий Партия свободы Инката

– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.